Бесконечная игра - Тея Лав
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я молчу несколько секунд.
– Нет. Она играет со мной. Мы ведем какой-то счет, и она использует тяжелую артиллерию.
– Не понимаю…
Я резко поворачиваюсь и смотрю на Энтони и Эйв.
– Она дала номер Чейзу.
Они молчат какое-то время.
– Ну и что? – спрашивает Эйв. – Это ведь назло тебе.
– К тому же, – добавляет Энтони. – Разве вы уже не ходили на свидание, каким бы они ни было? Ты посвящен.
Я об этом не задумывался. Ведь действительно. Да, Маккензи сказала, что это не свидание, но она пришла туда, куда я ее пригласил. Технически так и есть.
Осознание этого не дает мне спокойствия все равно. Меня преследует мысль о том, что она дала свой номер Чейзу. Я перехватил его после игры, сразу после того, когда она отошла и при этом посмотрела на меня, как чертова победительница. Чейз лишь покачал головой и сказал, что все это странно. Мы недостаточно близки, чтобы я смог допытывать о каждом слове, которое она ему сказала. Он сказал лишь о том, что я зря так сдался, рассказав о споре.
Боже, как я хочу об этом не думать, ведь это такая ерунда. Но я не могу. Неужели она права и все дело действительно в Дастине Коффи? Неужели она мне интересна лишь поэтому? Я чувствую себя паршиво.
Сказав Эйвери и Энтони, чтобы смотрели фильм без меня, я все же надеваю куртку и выхожу из квартиры. На крыше так холодно, что дрожь пробивает до самых костей. Я вытаскиваю из кармана телефон и смотрю на экран вместо того, чтобы смотреть на огни ночного города, как делаю это почти каждый вечер. Я не хочу думать о Маккензи о том, что она задумала, но думаю. И меня это раздражает.
Открыв директ, я вижу, что рядом с ее профилем горит зеленый значок.
Я: что ты задумала?
Как нелепо выглядит это сообщение. Но уже поздно. Она прочитывает сообщение через несколько секунд.
Маккензи: чтобы тебе не достались все лавры
Я: серьезно?
Маккензи: Чейз намного милее. Ему по крайней мере было стыдно, когда я сказала про спор
Я: мне тоже стыдно
Маккензи: смешно
Я: правда
Маккензи: мне он нравится
Я: не обманывай себя
Маккензи: ты хочешь сказать, что мне нравишься ты?
Я: какое странное слово ты выбрала. «нравишься». Звучит нелепо
Маккензи: ладно. Какое слово по-твоему самое подходящее?
Я: привлекает. Да, именно. Я тебя привлекаю
Маккензи: ты самовлюбленный и недалекий
Я: первое впечатление обманчиво
Маккензи: оказывается, не всегда
Я сжимаю челюсть. Как же она меня раздражает. Тем не менее, я не могу перестать писать ей.
Я: если хочешь поиграть, играй со мной. Чейз хороший парень
Маккензи: о, как мило. Ты изображаешь доброго самаритянина
Рядом стоит смайлик, и я снова сжимаю челюсть.
Я: ок, свидание все равно состоялось, я выиграл
Она долго не отвечает, и я уже жалею, что написал это. В свое оправдание я скажу, что она меня слишком разозлила. Эта девчонка умеет делать это слишком хорошо и умело.
Маккензи: это не было свиданием
Я: все девчонки так говорят. Повторяю: не обманывай себя
Я не жду ответа, убираю свой телефон в карман и возвращаюсь в квартиру.
12
Отчетливо следя за молниеносным передвижением шайбы, я бросаюсь к воротам «Саскатун». Джерри борется за воротами с двумя защитниками в то время как на видео-кубе отсчитываются драгоценные секунды. Сегодня мы провели ужасную игру на домашнем льду. Точнее, все еще проводим. Я не знаю, с чем это конкретно связано. Хотя… обманывать себя не стану. Очевидно, что в команде чувствуется какое-то напряжение и это сказывается на игре. Сначала мы поцапались с Майклом на скамейке запасных из-за моего двухминутного удаления, в ходе которого «Соскатун» прострелял Чейза. Мы ушли на первый перерыв со счетом 1:0. Во втором периоде мы вернулись на лед в том же настроении и пропустили еще две шайбы, но хотя бы забросили одну.
Сейчас счет 3:1, до конца третьего периода остается пятнадцать секунд, и у нас нет времени, чтобы перевести игру в овертайм. Этот матч мы проигрываем.
Наконец, Джерри «отковыривает» у борта шайбу и с неудобной руки делает передачу. Она удачно проходит, потому что шайба у крюка моей клюшки. Но у ворот соперника почти вся пятерка, а их голкипер закрывает мне угол, в который я смог бы попасть.
Тем не менее я бросаю. Шайба летит в сторону ворот и ударяется о штангу. Раздается громкий щелчок, громкий стон трибун, но ворота освещаются красным. Мы с Джерри обмениваемся удивленными взглядами. Судья показывает, что шайба пересекла линию.
Черт, я забросил. Плюс одно набранное очко в мою личную статистику.
Игру это естественно не спасает, но заброшенная шайба приятно греет грудь, когда я еду, чтобы удариться перчатками с командой.
После игры мы заваливаемся в раздевалку. Все устали, никто не хочет разговаривать. Я наливаю воду из кулера и выливаю себе на шею. В раздевалку заходит тренер и молча смотрит на нас несколько секунд.
– Не думал, что в моей команде будет хромать дисциплина, – спокойно произносит он. – Все что угодно, но не дисциплина.
Я чувствую на себе взгляд Майкла и хмурюсь. Да, я виноват, да, я нарушил правило, ударив нападающего «Соскатун» клюшкой по руке. Но это был игровой момент. Так бывает, черт возьми. Так глупо из-за этого ругаться.
Тренер Зегерс замечает нашу немую перепалку с Майклом.
– Лайброк, Хейз, если продолжите в том же духе, на следующей игре вас не будет. Всем спасибо за игру, ребята. Сегодня нам не повезло, но мы должны выносить уроки с каждого поражения. Разбор полетов завтра. Отдыхайте.
Мы стучим клюшками, коньками и всем, что в руках по полу и вяло рычим, изображая росомах. Тренер выходит из раздевалки.
Такое бывает, я понимаю. Но для меня это критично. Мне не нравится эта атмосфера, мне играть с этими парнями. Я знаю, что вряд ли они станут моими друзьями. Для меня «Росомахи» золотой билет в НХЛ. Это все, что я хочу. Но все же… такое ощущение, что в команде вдруг резко пошла разобщенность. Или она была, а я просто этого не замечал, ведь я здесь совсем недавно.
– Кстати. – Наш кэп забрасывает полотенце на плечо. – Вы прошли посвящение.
Я застываю во время снятия наплечников.
– Серьезно? – спрашивает Чейз, который снова что-то печатает в своем телефоне. К слову, без телефона его можно увидеть
