Дом Романовых. Последние дни последнего царя. - Тарас Степанчук

Назначение Кутузова, заслуженного, всеми уважаемого и чисто русского по крови и по нраву человека, встречено было общей радостью. Его любили, ему верили. Его никто не посмел бы заподозрить в измене.

Принимая начальство над армией, Кутузов понимал, что спасти Москву уже нельзя. Но общее стремление к бою было так сильно, так горячо, что принять сражение стало необходимым. Не доходя Москвы, русская армия остановилась и заняла позицию для боя вокруг села Бородина. В ее рядах насчитывалось в это время 120 тысяч человек, но значительная часть их состояла из новобранцев и ополченцев, плохо владевших оружием и не бывавших еще в бою. Наполеон надвигался на русских с армией в 140 тысяч. Остальные силы — наши и вражеские — действовали особыми армиями и отрядами в других местах.

26 августа 1812 года разыгрался знаменитый Бородинский бой, Давно не видано было такого упорного и кровопролитного сражения, С утренней зари до ночи, среди грохота пушек, кипела непрерывная битва, чередовались с обеих сторон стремительные и молодецкие штыковые атаки, позиции по нескольку раз переходили из рук в руки. Русские и французы не уступали друг другу в мужестве и упорстве. К ночи десятки тысяч трупов покрыли поле битвы.

Русские не отступили ни на шаг перед бешеным напором, длившимся целый день, и готовы были продолжать бой. Но Кутузов, потеряв целую треть армии и лучших своих генералов, считал более осторожным избегнуть дальнейшего кровопролития. Переночевав на месте битвы и приведя в порядок расстроенные в бою полки, он велел отступать. У не- 4 го сложилось окончательное решение: Москва должны быть сдана неприятелю, но эта жертва спасет Россию, Кутузов хотя и со стесненным сердцем, но отдал приказ о сдаче Москвы. Он живо чувствовал, какую ответственность перед Россией принимает на себя, давая такое распоряжение.

Русские войска прошли через Москву и остановились на Калужской дороге.

2 сентября Наполеон во главе своих полков вступил в оставленную Москву. Неприветливо приняла врагов древняя русская столица. Огромный город был почти пуст. Все, кто имел возможность, выехали из Москвы, не желая оставаться под вражеской властью. Барские дома все стояли пусты. Казенное имущество вывезено из города. Вывезена из церквей и монастырей более ценная утварь и церковные облачения. Никто не вышел навстречу победителю, никто не передал ему с почетом городских ключей. Для Наполеона Москва была пятой столицей, которую он занимал с бою, и он привык встречать в таких случаях почет, раболепный страх, униженные просьбы. Пустота Москвы сначала удивила французского императора, потом испугала.

Упорство русских, не желавших мириться с его властью, показывало, что война не кончена с занятием столицы. И вправду, о заключении мира никто в России не думал. Солдаты плакали, выступая из Москвы. Народ в деревнях провожал проходившие войска причитаниями об участи столицы. Старик Кутузов не терял бодрости духа и уверенности в конечном нашем успехе. «Жалко, это правда, — говорил он, — но подождите, я ему голову проломаю!» Император Александр чувствовал и думал так же, как весь его народ. «Если у меня не останется ни одного солдата, я созову мое верное дворянство и крестьян, буду сам предводительствовать ими и скорее соглашусь питаться хлебом в недрах Сибири, чем подпишу стыд моего отечества!» — так говорил император, так писал он в своих манифестах к народу. Когда Наполеон попробовал сам предложить мир, Александр не только ничего не ответил, но даже запретил Кутузову впредь пропускать к нему французских послов или передавать письма от Наполеона.

А между тем положение французской армии становилось с каждым днем все хуже. Тяжесть далекого похода и потери в Бородинской битве так расстроили ее, что о дальнейшем наступлении нечего было и думать. Великая армия расположилась в Москве и около нее. Ей нужен был отдых. Но его-то и не было. Прошло два дня — и в городе начались пожары. Жители, оставшиеся в Москве, сами поджигали свои дома, чтобы те не достались врагам. Деревянные дома и склады товаров запылали, как костер. Тушить было нечем: пожарные приборы все были увезены или сломаны, и пожар, разносимый ветром, слился скоро в море огня, охватившее три четверти Москвы. Самый Кремль загорелся, и Наполеон, перепуганный и озлобленный, едва успел пробраться из него, среди пылающих домов, в загородный Петровский дворец.

Два дня горела столица. Когда огонь прекратился, на месте цветущего города дымилось необозримое пожарище. Едва уцелела четвертая часть домов. Великая армия осталась на зиму без крова. В погребах магазинов французы награбили много сластей и вин, но мяса и хлеба у них почти не было. Уже в день занятия Москвы для главного из наполеоновских генералов — неаполитанского короля Мюрата с трудом нашли где-то сайку; а скоро и черный хлеб оказался на исходе. Рынок был пуст: из окрестных деревень никто не привозил ничего на продажу.

Наполеон велел забрать все серебро из церковной утвари, которое не успели увезти. Он велел даже сорвать позолоченный крест с колокольни Ивана Великого, думая, что он золотой. Остатки же погорелого города он отдал на разграбление своим солдатам. Да они и без позволения начали уже ранее грабеж, от которого удержать не могла их никакая сила. Грабеж сопровождался страшными насилиями над оставшимися в Москве жителями и святотатственным поруганием церковной святыни. Буйные солдаты превращали храмы в казармы, из икон раскладывали костры, в алтаре ставили лошадей, покрывая, вместо попоны, священническими ризами. Можно себе представить, какие чувства возбуждало это гнусное кощунство в русских сердцах. Но и для французов эти бесчинства были гибельны.

Наполеон с ужасом видел, как в армии падает дисциплина, стройные когда-то полки превращаются в шайки грабителей и бродяг. Он видел уже, что спасти себя и армию можно ему только скорым заключением мира. Думая, что взятие Москвы, хоть в первую минуту, испугает императора Александра, он спешил использовать это впечатление, пока расстройство его армии еще не стало известно русским. Неделю спустя после занятия Москвы он послал государю любезное письмо с предложением мира, для которого, говорил он, достаточно простой записочки от русского императора. Письмо осталось без ответа. Это молчание было для Наполеона страшнее всякой бури.

Голод в Москве усиливался. Попытки насильно собирать продовольствие по окрестным деревням давали мало добычи. Русские, где не могли защитить, сами увозили или истребляли съестные припасы. От русской армии отделились мелкие партии, конные отряды гусар и казаков; под начальством испытанных храбрецов эти «партизаны» так и кружились вокруг Москвы, захватывали мелкие французские отряды, отбивали обозы, пушки, зарядные ящики. Казаки несколько раз стремительными наездами врывались в самую Москву, и на ее улицах происходили кровавые схватки. В отдалении, за подвижной цепью партизанских отрядов, стояла русская армия; ополчения подходили к ней со всех сторон; армия, отдыхая, с каждым днем становилась все сильнее и готовилась к удару на слабеющего, расстроенного врага. Между тем под Москвой и в тылу у французов, в Смоленской губернии, разгорелась народная война. Озлобленные нашествием врага, крестьяне вооружились чем попало, хватали и били французов поодиночке или мелкими отрядами, сами иногда собирались в дружины, отбивали города, занятые французами, и выдерживали настоящие сражения с вражескими войсками. Часто во главе таких крестьянских дружин становились местные помещики, иногда отставной офицер, или предприимчивый солдат, или церковный причетник, иногда предводитель выходил из самих же крестьян. В одном селе Смоленской губернии во главе крестьянского добровольческого ополчения стала вдова убитого французами старосты Василиса.

Вести о надвигавшейся со всех сторон народной войне очень смутили Наполеона, Его войска таяли и падали духом со дня на день все больше. Прошел месяц — и главная русская армия, стоявшая все время на юге от Москвы, у села Тарутина Калужской губернии, зашевелилась. 6 октября Кутузов перешел в наступление, разбил передовые отряды французов, причем взято было 1500 пленных, и едва не был захвачен сам неаполитанский король Мюрат, родственник и любимый генерал Наполеона. Страшное смятение охватило французов, когда разбитые полки Мюрата беглецами явились в Москву.

Стало ясно, что дальше держаться в Москве нельзя — и Наполеон в тот же день отдал приказ о выступлении. На прощание он велел взорвать на воздух Кремль и соборы и сжечь все казенные здания. Но взрыв Кремля был неудачен, не все мины взорвались. Новодевичий монастырь спасен был монахиней Саррой: она, с четками в одной руке и с ведром воды в другой, сорвала и залила фитиль, уже почти догоревший до пороха.

Едва стало известно о выступлении главных сил Наполеона из Москвы, казаки и партизаны со всех сторон начали вступать в опустевший город. Уцелевшие жители Москвы плакали от радости, когда на улицах первопрестольной показались первые русские отряды. Остаткам французской армии пришлось торопливо выступать вслед за главными силами.