Галерея византийских императоров - Александр Кравчук

В дни поднятого Маркианом мятежа, когда казалось, что все уже пропало, в критические моменты именно Пампрепий укреплял дух защитников дворца, предсказывая им победу. С этих пор он пользовался непререкаемым доверием Илла, который добился для него самых высоких титулов — патрикия и почетного консула.

Симпатия, которую высокопоставленный вельможа испытывал к философу, положительно свидетельствует об интеллектуальных интересах исавра, даже если признать, что важнейшим элементом такого расположения был суеверный страх перед тайнами магии и предвидения, которыми якобы мастерски владел египтянин.

Возможно, что дело также было в желании Илла привлечь на свою сторону язычников, которых в то время в восточных провинциях еще оставалось очень много, особенно в сельской местности и в образованных кругах общества. Конечно, у них не было возможности открыто защищать свои убеждения — этому препятствовали суровые законы, уже более ста лет издававшиеся христианскими правителями.

Однако приверженцы старых богов все же составляли меньшинство населения. Для политика того времени значительно важнее был вопрос правильного выбора — чью сторону выгоднее принять во внутрицерковных спорах? Остаться в стороне от спора между ортодоксальными христианами и монофизитами было просто невозможно. Спор этот был особенно яростным в восточной части империи — в Риме население куда хуже разбиралось в вопросах теологии и вообще меньше ими интересовалось, зато на Востоке в споры о теологических тонкостях вступили народные массы, и дело нередко доходило до волнений, а порой и до кровопролития.

Итак, на чью же встать сторону? От ответа на этот вопрос могла зависеть и судьба конкурентов в борьбе за трон, и дальнейшее развитие событий внутри самого христианства.

В 481 году империя (единственная существовавшая в то время ее часть) была буквально на пороге новой гражданской войны.

ЗЕНОН, ЛЕОНТИЙ, ТЕОДОРИХ

В 482 году император Зенон издал вероисповедный указ под названием «Энотикон» (Henotikon), что значит «объединяющий, призывающий к согласию». Документ этот имел вид письма, разосланного епископам Египта, и целью его действительно было утихомирить споры, разгоревшиеся внутри христианства, в особенности восточного.

Поскольку монофизиты, признававшие лишь одну — божественную — природу Христа, отказывались подчиняться определениям Халкидонского собора 451 года о двух природах воплощенного Христа, указ избегал любых формулировок, затрагивавших этот больной вопрос. Он ограничивался простой констатацией того, что в деяниях предшествующих соборов эта тема нашла достаточно подробное отражение. Указ не подвергал прямой и открытой критике определений, принятых в Халкидоне 30 лет назад, он как бы игнорировал их и отодвигал в тень.

Надо признать, что «Энотикон» в основном достиг той цели, которую преследовал, во всяком случае в восточных епархиях. Конечно, особенно ярые монофизиты не во всем были согласны с указом, требуя полного и открытого отзыва определений Халкидонского собора. С другой стороны, то тут, то там против него выступали православные. И все же споры утихли — во всяком случае, непримиримой ярости в них поубавилось.

Однако на этот указ очень остро отреагировало духовенство в Риме. Бывший в то время папой Симплиций отказался признать не только содержание эдикта, но и сам факт, что император высказался по вопросам веры. И эта позиция папы была обоснована двумя причинами. Во-первых, учение монофизитов не представляло собой никакой угрозы для Запада — здесь вообще мало интересовались теологическими тонкостями, которые в христианах Востока пробуждали такие бурные страсти. Во-вторых, епископ Рима почувствовал себя значительно более независимым, с тех пор как над ним больше не было императора — хотя бы в качестве символа существования светской власти как таковой. Одоакр, будучи арианином, вообще не мог прямо высказываться по вопросам религии и церкви. Всегда надо помнить о том, что падение Западной империи дало папству прекрасный шанс укрепить свои позиции — и оно им успешно воспользовалось. Совсем иначе обстояли дела на Востоке, где патриарх Константинополя осуществлял свои функции в одном городе с императором, и обе эти стороны вынуждены были друг с другом считаться.

Симплиций умер в 483 году. Его преемник, Феликс III, представитель высших кругов римской аристократии, созвал синод, на который собрались епископы. На нем был осужден и отлучен от церкви советник императора Зенона по вопросам церкви, который и был истинным автором «Энотикона». Этим советником был константинопольский патриарх Акакий, сторонник проведения умеренной политики. Отлученный патриарх ответил тем же самым: отлучил от церкви римского первосвященника. Зато ярым сторонником Акакия выступил Петр по прозвищу Монг, недавно возвращенный на патриарший престол Александрии.

Итак, «Энотикон» стал причиной острого и продолжительного раскола между восточными патриархами и епископом Рима. Это был не первый и далеко не последний конфликт подобного рода. Тот, о котором мы сейчас говорим, продлился более тридцати лет. Он стал еще одним шагом к расколу, который спустя несколько столетий разверзнул пропасть между христианами — эта пропасть делит их и поныне.

В свою очередь Илл, хотя и пребывавший в ближневосточных провинциях, где особенно сильно было влияние монофизитов, решительно встал на сторону тех, кто поддерживал решения Халкидонского собора. С политической точки зрения это был не самый удачный шаг, и Иллу он очень дорого обошелся.

Готовясь к неизбежной схватке с императором, Илл искал себе союзников не только в самой империи, не только среди ортодоксов и даже язычников (связь с этими последними поддерживал его советник Пампрепий). Он пытался привлечь себе в союзники правившего в Италии короля Одоакра. К нему он послал Маркиана — того самого, который в 478 году поднял мятеж в столице, потом в Малой Азии и после этого был сослан в Исаврию. Однако Одоакр решил остаться лояльным Зенону и отказался участвовать в заговоре — через несколько лет он горько об этом пожалеет. Напротив, армянские князья и их царь поклялись оказать Иллу помощь, но они не успели ее прислать, поскольку подверглись нападению кочевников с востока.

Но и Зенон не мог начать никаких действий — ему все еще угрожали остготы. Лишь в конце 483 года, когда казалось, что опасность с их стороны уменьшилась, император отважился на решительный шаг. Он потребовал, чтобы Илл выдал ему Лонгина — этот родной брат Зенона уже несколько лет содержался в плену в Исаврии. Илл, конечно, отказался. Впрочем, кто на его месте отказался бы от такого заложника? Тогда Зенон отстранил Илла от занимаемой должности и выгнал из столицы всех его друзей.

На отобранную у Илла должность командующего войсками восточных провинций был назначен Иоанн по прозвищу Скиф, бывший до этого комитом Иллирии по военным делам. Командовать армией, которая должна была отправиться в поход против Илла, был назначен Леонтий, тоже родом исавр, до этого командовавший войсками во Фракии.

Армия выступила в поход, но вскоре в столицу пришла неожиданная и страшная весть: Леонтий предал императора, после тайных переговоров перейдя на сторону Илла!

Следовало как можно скорее отправить против бунтовщиков другую армию. Поскольку Иоанн Скиф только начал собирать серьезные силы, во главе отрядов, случайно оказавшихся под рукой, был поставлен Конон. И он тоже был исавром, недавно избранным епископом Апамеи. Конечно, церковную должность ему тут же пришлось оставить.

Итак, борьба тогда шла в основном между исаврами. Именно в их руках было сосредоточено командование армиями, именно они соперничали в борьбе за влияние, власть и даже трон. Однако между нынешним положением вещей и тем, которое было в Восточной и Западной империях, когда все решали в основном представители германских народов, была очень большая разница. Исавры всегда жили в пределах империи, и, несмотря на свою дикость, они считались своими, а не пришлыми чужаками. Впрочем, верхушка этого народа уже давно эллинизировались.

Тем временем Илл решил, что из пропагандистских соображений он должен придать своей борьбе с Зеноном хотя бы видимость законности, а для этого надо было выдвинуть против него кого-нибудь облаченного в пурпур. Сам он по каким-то соображениям провозглашать себя императором не хотел и выбрал на эту роль Леонтия.

В связи с этим произошел совершенно неожиданный поворот в раскладе политических сил и личных взаимоотношений. Илл сумел договориться с императрицей Вериной, которую до сих пор держал в Исаврии чуть ли не как пленницу!

Какими аргументами он воспользовался? Об этом можно лишь догадываться. Возможно, он убедил ее в том, что для нее это последний шанс вернуться в политику и сыграть в ней яркую роль — если она не хочет до конца своих дней сидеть взаперти в монашеской келье. А может, императрица затаила лютую злобу на Зенона, который за несколько лет до этого посмел выдать ее Иллу и не слишком-то старался вернуть из ссылки — а тут подвернулся случай отомстить, и она решила им воспользоваться?