Опасный преступник (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович

- Уходим! – сказал Уинстон.

- Эй вы, в шарфах, - крикнул им обычный, «синий» полицейский.

- Бежим!

Куда тут бежать? Жилые дома, но путь во дворы преграждает кованый забор, хорошо, что без пик сверху. Уинстон направился к забору, присел и сложил руки.

- Что ты придумал? – спросила Бонни на бегу.

- Вставай мне на плечи и лезь на забор.

Бонни наступила на сложенные ладони, а потом на плечи, держась за забор. Уинстон поднялся на ноги, девушка слезла с его плеч и села верхом на забор. Плащ и юбка задрались, открывая ажурные подвязки чулок.

Полисмен побежал за ними, но натолкнулся на локальную стычку между фанатами трое против троих.

- Гаси фараонов! – закричал кто-то, и все шестеро повернулись к полисмену.

Уинстон, мысленно посылая благодарности тренеру, подпрыгнул, ухватился за верх забора и подтянулся. Пару лет назад он бы не смог ни поднять девушку на плечах, ни себя подтянуть руками. За это время полисмен положил двоих фанатов, а остальные четверо расступились и окружили его как собаки барсука.

- Гаси фараонов! - закричал Барт, которого скрутили и тащили к автозаку.

Пожарная машина развернула брандспойт и хлестнула по полицейским. Те, кто тащил Барта, упали под струей вместе с ним, но не выпустили задержанного.

Из толпы «цивилов», выходивших через соседний выход, выехал полицейский водомет в сопровождении еще одного отряда легионеров. Водомет с ходу вступил в бой, сразу сбив струей «брандмейстера», а легионеры, жестоко рубя дубинками, восстановили прорванный в двух местах строй.

Уинстон спустился с другой стороны забора. Бонни поставила ноги ему на плечи, он присел и помог ей спуститься.

- Миллуольская шлюха! – на Бонни тут же налетела какая-то страшная баба. Если присмотреться, то ей было едва за двадцать, но вульгарная косметика, нелепая прическа и злобное выражение лица делали ее в два раза старше. Может быть, на матче она и не была, но местные болеют за «Вест Хэм».

Уинстон растерялся. Ему еще не приходилось бить женщин.

Зато не растерялась Бонни. Она схватила сумочку и ударила противницу в лицо. Хорошим прямым ударом, машинально отметил Уинстон, а не размахивая руками как крыльями. В сумочке снова что-то звякнуло. Баба прижала руки к лицу, а Бонни перехватила сумочку за ремешок и снова ударила по голове как кистенем. Баба подставила руку, но сумочка на ремне захлестнула за предплечье и влетела в затылок с привычным звоночком. Нокдаун!

К Уинстону подбежал по-видимому, бой-френд этого чудовища. Тоже хорошо выпивший. Газету Уинстон уже потерял, поэтому встретил размашистый удар, подставив локоть под кулак. Шагнул навстречу и добавил головой в лицо. Говорят, что этому удару англичан когда-то давно научили шотландцы, но научили на совесть, и каждый лондонец с детства был готов бить и получать не только руками и ногами.

Будь мужик трезвым, он бы может так и не открылся, но пьяному удар лбом пришелся точно в нос. Мужик затейливо выругался и упал на задницу.

- Круто! – сказала Бонни, - Бежим!

И они побежали. Со страшным скрипом за спиной у них рухнул забор, и поле боя расширилось до того места, где они стояли, и даже дальше.

Параллельная улица находилась выше, и со двора туда вела лестница.

- Качай его! – раздалось за спиной.

Уинстон оглянулся и посмотрел на поле брани сверху. Несколько десятков фанатов навалились на автозак. Машина покачнулась. Ее подхватила толпа слева и качнула в другую сторону. Водитель отчаянно сигналил. Экипаж пытался открыть двери, но в дверцы упирались жесткие мужские плечи и руки. За десяток попыток машину раскачали и положили набок. Фургон все-таки не броневик, и внутри у него в основном воздух.

Кто-то подцепил задний замок монтировкой, на рычаг навалились еще трое, дверь не выдержала и открылась. Из машины под ободрительные крики толпы полезли заключенные.

С пассажирской стороны кабины полицейские приоткрыли дверь, но несколько фанатов уже забрались на лежащий автозак и сели на дверцу. Теперь экипажу пришлось бы поднять полтора центнера, чтобы выбраться.

- Кавалерия! – закричали справа.

Толпа заволновалась. Кто-то попытался сбежать через двор и по лестнице вслед за Уинстоном. Догадку оценили, и у лестницы началась давка.

Конная полиция врубилась в толпу как рыцари в средневековую пехоту. Даже более эффективно, потому что у простолюдинов того времени были хотя бы копья, а у фанатов только короткое оружие и метательные снаряды.

Кони вдавливались в толпу своим весом, всадники рубили с седел длинными резиновыми палками. Тех, кому удавалось протиснуться между всадниками, принимали пешие полицейские и ставили на колени лицом к стене.

Околофутбол необходим, чтобы пролы выпустили пар, - подумал Уинстон, - Иначе они будут объединяться и выходить против властей по какому-нибудь другому поводу. И для того, чтобы полиция не расслаблялась. Если полиция не будет постоянно поддерживать себя в форме для подавления массовых выступлений, то однажды сможет и революцию прозевать. А так, если завтра пролы начнут демонстрацию против Большого Брата, то привычно поднимутся сначала ближайшие несколько участков, они выиграют время для легионеров, те для конной полиции, у которой одна или две базы на весь Лондон, а если и конная полиция не справится, то армия подойдет раньше, чем восстание распространится на весь город.

Будет ли армия стрелять в народ? Конечно, будет. Пролы готовы бить друг друга и руками, и оружием даже за принадлежность к разным фанатским клубам. При этом можно быть соседями, болеть за разные команды, драться после матчей и вместе похмеляться на следующее утро. Школа против школы, район против района – социально приемлемая норма с начала веков. И Барт того же мнения со своим историческим экскурсом. Армия и пролы это как бы разные клубы. За сборную страны вместе, а внутри друг против друга за милую душу. Даже армия против флота легко выйдет.

Уинстон представил Железную Леди и Стивена Дадли во главе толпы фанатов в спецовках против толпы матросов и офицеров в форме и улыбнулся.

Они с Бонни пробежали пару минут по направлению к метро и столкнулись с бандой вестхэмовцев человек из шести.

- Снимайте шарфы! – сказал главный.

Уинстон встал в боксерскую стойку. Ему не был дорог шарф, надетый просто для маскировки. Но при Бонни он никому не отдал бы ни единой нитки.

- А ты возьми!

- Давайте один на один, кто не трус! – крикнула Бонни.

Из компании вытолкнули вперед парня примерно той же весовой категории. Тот не выглядел как «основа» и носил старое полупальто вместо «бомбера».

Уинстон до сих пор во взрослой жизни не дрался на улице. Ему мешало все, и плащ, и ботинки, и даже шарф на шее. Противник же, надо полагать, получал опыт скорее на улицах, чем в спортзалах.

Осторожный обмен ударами на дистанции. Плащ очень мешает. Парень по неловкости, связанной с плащом, решил, что имеет дело с дилетантом, и пошел на сближение.

Уинстон более-менее адаптировался к рукавам и встретил противника прямым в лицо. Тот отскочил, разозлился и набросился на Уинстона, беспорядочно осыпая его ударами со всех сторон.

Уинстон защищался локтями и кулаками и даже провел очень удачный джеб, хотя и без заметных последствий. Единственный пропущенный удар в лицо пришелся в левую бровь с края. Терпимо.

- Ну ты меня достал! – Парень отошел к своим и демонстративно снял пальто.

Уинстон снял плащ и отдал его Бонни.

Парень сделал шаг навстречу и вдруг остановился в нерешительности.

- Стоять! – запоздало сказал ему старший из компании.

Уинстон остался в стойке. Что им не понравилось?

- Ты что, партийный? – спросил кто-то из противников.

Какая разница, что надевать под плащ, если снимать его не придется? Уинстон по привычке пошел в своей «хорошем» синем комбинезоне. Да, из под плаща виднелись синие штанины, но материал не тот, из которого шьют «уставную» одежду. Теперь он снял плащ, и противники увидели, что на нем не синие фанатские джинсы или похожие рабочие брюки, а «неуставной» синий комбинезон, а это многое говорит о человеке.