Наноид. Исходный код - Сергей Ермолов

Чтобы выжить тут, мало иметь снаряжение и оружие. Сейчас обрывочные впечатления, начали собираться воедино, укладывались, словно кусочки мозаики, в восприятие окружающего мира. Мира машин. Неограниченной эволюции машин, где человеку не было места. Я невольно поежился. Технические характеристики имплантатов были настолько высоки, что мозг самостоятельно не мог справиться с контролем всех элементов системы, человек превращался в машину со слабыми проблесками чувств.

Порабощенное человечество. Люди продолжали вести войну против цивилизации машин. Уцелевшие правительства пытались ввести запрет на имплантаты. Но на обломках цивилизации это не имело значения. Теперь люди даже заключали временные военные союзы с отрядами ачеров, контактируя с ними через вездесущих клонов людей новви.

Я не любил новви. Без особой причины. Просто не любил и знал, что прав. За то, что они были частью человечества. Они заслуживали меньше уважения, чем наноиды.

Клоны новви не бывшие люди, они не были людьми никогда. Они рождены не женщиной, а в лаборатории. Я уверен, что это тоже опасный и многочисленный враг.

В отношении разумности наноидов велись долгие споры. Но все-таки научное общество соглашалось с тем, что наноиды не имели интеллекта. В общем, поведение основной массы наноидов, не подвергшихся имплантированию чипами интеллекта, укладывалось в стереотипы поведения хищных животных. Но случались и исключения. Отдельные особи проявляли редкую сообразительность и находчивость, что объяснялось лишь качеством установленных имплантов контроля.

Было установлено, что иногда наноиды оказывались способны сбиваться в крупные скопления – стада. Движения наноидов в этих группах становились практически синхронными. Одновременные шаги в ногу, синхронные перемены направления движения. Все это давало основание предполагать некую ментальную связь среди членов стада, а возможно, и единовластное управление группой одним из членов. До конца это явление изучено не было. Слишком мало было фактов для изучения.

Что-то в моих записях меня насторожило. Неужели что-то забыл? Я долго сидел, но так и не вспомнил, что именно. Головная боль и тошнота, как будто, утихли, но чувствовал я себя все равно плохо.

От раздумий никуда не убежать, и я смирился с мыслью, что мир машин – проклятие человека. И этот мир стал реальностью, в которой я был вынужден находиться. Не жить, а именно находиться, потому что все, что принято называть жизнью, осталось для меня в прошлом.

Сегодня после предварительного сканирования проводилась идентификация новой модели машины группой нанотехников, в которую вошел и я. Хотелось своими глазами взглянуть на наноида, которого захватили наши разведчики. Эта машина не была примитивным исполнителем чужих программ.

Кто знал, на что были способны новые модели наноида. Может быть, каждая часть была способна функционировать сама по себе, в автономном режиме. Кто контролировал его части? Кто контролировал самого наноида? С машиной никогда нельзя было быть уверенным, что она подчиняется.

Удалось рассмотреть лицо машины – на вид человеческое, разве что преувеличенно спокойное. Чтобы заставить наноида выразить на своем лице эмоцию, нужно, как минимум, оторвать ему руку или ногу.

Наноид сидел неподвижно. Наноимпланты, которые заменяли ему глаза, пристально посмотрели на меня. Я подавил внезапное раздражение. У этого наноида был странный взгляд.

Это было машина, у которой отсувствовало клеймо и которая выглядела точной копией человека. Считалось, что такие идеальные образцы могут составлять основу тщательно разработанной и законспирированной среди людей шпионской сети, которая лишь ожидала условного сигнала к действию.

У этого человекоподобного наноида имитация человеческого поведения должна была быть полной. Он был абсолютно неотличим от человека. В конце концов, мы всю жизнь имеем дело с людьми, и приблизительным сходством нас обмануть нельзя. Он был похож на человека во всем. Я обратил внимание на текстуру кожи, на цвет радужных оболочек, на конструкцию кистей.

Пусть у наноидов лучше нанооборудование, плюс дополнительные импланты контроля, пусть они видят в темноте, как днем, а чувствительность их сенсоров недостижима для человека. Зато люди лучше знали планету и имели хорошо оборудованные ноноксы, а это немало.

– Кто он? – спросил я у нанотехника.

– Охотник.

– А на кого он охотится? – Я посмотрел на едва заметно дрогнувшую машину. – Охотник этот?

– На людей. Это единственный наноид, специализирующийся исключительно на такой охоте. Он уничтожает все живое, что встречает на пути. И, кстати, это во всех отношениях совершенная машина убийства. Люди и близко не подошли к созданию чего-то подобного. Хотя, наверное, очень бы этого хотели.

Разговор прервал вибрирующий гул – открывалась внешняя огнеупорная дверь, и на пороге появилась Мерт.

– Посмотрим, что он за птица, – сказал Мерт. – Подключите его к экспериментальному комплексу.

Наноид не реагировал.

– Думаешь, я тебя убью? – спросил Мерт пленника. – Не надейся. Хотя, как вы знаете, мы, люди, если бы захотели, могли бы уничтожить всех наноидов на планете, – настаивал Мерт. – Разве не так?

Неожиданно наноид заговорил. Его голос отличался механическим тембром – неизбежное свойство металлической мембраны взломанного голосового импланта контроля.

– Очевидно, – раздраженно ответило существо, – нам скоро придется доказать вам, что ваша смехотворная численность делает вас абсолютно бессильными.

Мерт глубоко вздохнул и сказал: – Ваши действия едва ли похожи на завоевание.

– Человек фактически исчез как биологический вид. Это завоевание.

– Сейчас у вас нет плана, что делать с людьми, окончательного плана? – спросил Мерт.

Наноид засмеялся. Это был нечеловеческий смех – я никогда ранее не слышал такого машинного звука. Резкий и отрывистый этот смех был размеренным и лишенным эмоций.

– Посмотрите на себя, – произнес наноид. – Я не хочу сказать ничего обидного, но поглядите на себя. Материал, из которого вы сделаны непрочен и слаб. Источником энергии для вас служит малоэффективное окисление органического вещества вроде этого. – Он с неодобрением ткнул пальцем в остатки бутерброда. – Все это факты. Вы ни что иное, как память о человеке.

Мои мускулы и нервы напряглись до предела, а сигналы, которые они посылали в мозг, были непривычно сильными. Я схватил наноида за руку, задрав рукав одежды как можно выше. На ощупь рука казалась мягкой, как у человека, но под верхним слоем прощупывалось что-то более твердое, чем кости.

Наноид спокойно реагировал на действия. А я оглядывал его руку со всех сторон, ощупывая там, где у человека проходит срединная артерия. Вероятно, здесь должен быть незаметный шов.

Логично было предположить, что он должен был проходить именно здесь. Такого наноида, с искусственным кожным покровом и настолько похожего на человека, нельзя было ремонтировать обычным способом. Нагрудная плита не могла держаться у него на заклепках. И вряд ли его черепная коробка была укреплена на обычных шарнирах. Вероятнее всего, различные части его механического тела соединялись по линии наномагнитных полей.

– Существуют сферы, в которых люди превосходят искусственный интеллект, – усмехнулся Мерт. – Правда, их мало и становится все меньше. Мы более гибки или, другими словами, можем думать вне запрограммированных параметров. Мы лучше реагируем на неожиданные ситуации. Люди могут полагаться на интуицию.

– Я действительно