В постели с незнакомцем - Индия Грэй

— Пойду приму душ. — Софи направилась к двери.

— Думаю, мне сегодня же надо вернуться, — продолжал Кит, не поднимая глаз. — Я попрошу Ника доставить меня самолетом в Ньюкасл, а там найму такси до Элнберга.

Софи остановилась:

— А как же я?

Кит поднял голову, но не обернулся, не посмотрел на нее.

— Я знаю, как ты относишься к Элнбергу, — произнес он устало, — и не собираюсь заставлять тебя туда ехать. Однако мне поехать придется.

Во мраке отчаяния Софи блеснул тоненький лучик надежды. Он не сказал прямо, что не хочет брать ее с собой.

— Я поеду. — Она сглотнула, вздернула подбородок и заставила себя улыбнуться, глядя на Кита. — Возможно, Элнберг — не земля обетованная для меня, но я не видела тебя пять месяцев. И не могу так скоро опять расстаться с тобой.

Только услышав, что дверь душевой закрылась, Кит перевел дух и положил завещание Лео на стол.

Он погрешил против истины, заявив, что все еще изучает его. Он всю ночь продирался сквозь юридические термины, утверждавшие его в правах наследника. Как и говорила Джульет, Лео не мог принимать активного участия в воспитании сына, но не пожалел усилий на то, чтобы Кит унаследовал Элнберг.

Софи права. Он должен был бы прийти в восторг. Но Кита больше волновало другое. Что еще он мог унаследовать от Лео?

Кит посмотрел на часы. Врачи в военном госпитале, вероятно, только что закончили обход. Самое подходящее время узнать, как дела у Льюиса. Возможно, удастся поговорить с Ренделлом. Они служили вместе, и Кит доверял ему. Ренделл честно скажет, могут ли отсутствие чувствительности в руках, покалывание в пальцах оказаться первыми симптомами болезни, которая убила его отца.

Кит взял телефон и нашел нужный номер. Вопрос в том, найдет ли он в себе силы выслушать ответ на свой вопрос.

Софи вышла из душевой и закуталась в полотенце, толстое и мягкое, как плед. Она провела десять минут под струями горячей воды, но не избавилась ни от дурного самочувствия, ни тем более от ощущения чего-то страшного. Наоборот, это ощущение усиливалось по мере того, как в ее мозгу всплывали отрывочные воспоминания о прошедшей ночи.

«Ты ничуть не хуже всех остальных». В детстве она постоянно слышала от матери эти слова. Но Рейнбоу, очевидно, никогда не общалась с кем-либо, столь же воспитанным, красивым и гордым, как Кит Фицрой. Софи застонала, вспомнив, как поглощала шампанское, как неуклюже обняла Джульет, как болтала о своей работе и как заснула сразу после обеда.

Она не осудит Кита, если он усомнится в разумности предложения, которое ей сделал.

По дороге в спальню Софи слышала, что он с кем-то тихо говорит по телефону, но как ни напрягала она слух, не могла разобрать ни слова. Белое платье, которое она носила вчера днем, лежало на краю кровати. Софи поспешно надела его, поскольку не имела сил искать что-то другое. Через узорные ставни она видела Кита, стоявшего в дальнем конце террасы. Вероятно, он нарочно ушел подальше от ее ушей. Он напрягся так, словно приготовился к бою.

Софи однажды сказала ему, что хочет иметь мужчину, который боролся бы за нее. И Кит боролся. Когда случайные обстоятельства и недопонимание почти разлучили их, он сумел разглядеть не только то, что было видно глазу, не посчитался с предвзятым суждением других.

Сделает ли он это еще раз?

От своей свободомыслящей матери Софи переняла уверенность в том, что нельзя любить насильно или держать любовь в клетке. Если ей предстоит остаться с Китом, разделить с ним жизнь, которую он теперь будет вынужден вести, он должен захотеть этого, а не выполнить свой долг, считая бесчестным взять назад обещание, данное при других обстоятельствах.

Софи с грустью сказала себе, что готова отпустить Кита, не пытаясь удержать, но она должна дать ему время освоиться с новым поворотом судьбы.

Софи взяла лист бумаги и написала записку. Потом надела сандалии, взяла сумочку и тихонько вышла.

— И что это значит? Он поправится?

Острая боль в руке подсказала Киту, что он слишком сильно сжимает телефон, слушая последние новости о состоянии Льюиса, которые ему сообщал Ренделл. Но пальцы ничего не чувствовали, и он боялся уронить телефон. Кит мысленно опять оказался в коридоре у палаты Льюиса, мучимый стыдом.

— Это значит, что его спинной мозг не поврежден, — спокойно объяснил Ренделл, — хотя пуля прошла буквально в миллиметре. Конечно, он начнет вставать и ходить еще не скоро, но, похоже, этот день все-таки наступит.

— Слава богу.

— Да уж, — согласился Ренделл. — А как ты, Кит? Это была не самая легкая командировка.

— Я в порядке, — сухо ответил Кит. — На мне был защитный костюм, иначе мы бы сейчас не разговаривали. Немного поцарапало лицо, но царапины уже заживают.

— Рад это слышать, но не уверен, что ты ответил на мой вопрос, — мягко заметил Ренделл. — Мне известно, что ты практически не пострадал при взрыве, но я хотел спросить, как ты себя чувствуешь.

— Хорошо. Надо немного отоспаться, больше ничего.

Он закрыл глаза и выругался про себя. Что за трус!

— Плохо спишь?

— Я всегда плохо сплю. Но после пятимесячной разлуки в постели найдутся другие, более интересные дела.

Ренделл рассмеялся:

— Ну, в таком случае вини только себя.

Кит понял, что он собирается повесить трубку. Его ладони вспотели.

— Подожди минуту. Что ты знаешь о заболевании моторного нейрона?

Наступила короткая пауза.

— Видишь ли, я не специалист. Ты хотел узнать что-то конкретное?

— Да. Каковы ранние симптомы?

Ренделл испустил долгий тяжелый вздох:

— Трудно сказать, Кит. У всех по-разному. Кажется, мышечная слабость, нарушение координации. Что-то в этом роде. А в чем дело?

Кит оставил без внимания его вопрос. Он живо вспомнил, как там, под мостом, его пальцы не могли справиться с кусачками.

— А как это лечат?

— Болезнь неизлечима, — неохотно ответил Ренделл. — Развитие можно немного замедлить лекарствами… Это неприятная вещь.

— Знаю.

— Но такие же симптомы свойственны массе куда менее серьезных заболеваний, — продолжал Ренделл нарочито спокойным тоном.

«Если у вас нет генетической предрасположенности», — подумал Кит.

— Кит! Слушай, почему бы тебе не зайти в госпиталь, когда ты вернешься? Льюис придет в восторг, если его навестит командир, а я на всякий случай осмотрю тебя.

— Нет. Не надо. Спасибо.

Ренделл был военным врачом достаточно долго и знал, что солдаты разговаривают с врачами словно с врагами — стараются сказать как можно меньше. К ним часто требуется тонкий подход.