Безжалостный епископ (ЛП) - Идэн Вероника

Тея не считает себя красивой? Как такое возможно? Что за дерьмо.

Это требует много работы, это мешает моему стилю и наносит удар по безжалостному авторитету, который я создал для себя за последние пару лет. Я должен вселить такой страх в сердца всех в этом городе, что я щелкну пальцами, и они подпрыгнут.

С насмешкой я положил руки ей на плечи, чтобы она повернулась ко мне лицом. — Я не могу использовать других девушек, потому что все они невзрачные и пластмассовые. Они будут слишком много себе позволять, изображая домашнее счастье для меня. К черту. — Подхожу ближе, играю с ее волосами, погружая пальцы в пряди, обрамляющие ее лицо, они чертовски мягкие и скользят по моей коже. У нее перехватывает дыхание когда она смотрит на меня. Она так приятно пахнет. — С другой стороны, ты, моя милая маленькая мышка, не более чем пешка, и ты это знаешь.

Это так волнующе — быть так близко после того, как я представлял себе это. Так много мыслей проносится в моей голове. Издает ли она те же звуки вживую, или это будет по-другому? Лучше? Если я поцелую ее шею и прикоснусь губами к родинке в форме солнца на ее бедре, будет ли она восхитительно дрожать?

Но вместо того, чтобы растаять в моих объятиях или обхватить своими толстыми бедрами мою талию, она сопротивляется, отворачивая лицо. Розовые блестящие губы нахмурились.

— Отпусти меня, — тихо требует она.

Упрямая маленькая штучка. Я медленно выдыхаю.

Я никогда так сильно не старался, чтобы подцепить девушку, они падают на мой член. Черт, Тея легко влюбилась в то, что мы делали. Если кому-то это не нравилось, я всегда переходил к следующей девушке или трем в очереди.

Но я хочу Тею. Мне нужно попробовать ее на вкус, и если я привязываю ее к себе на обозримое будущее, я соблазню ее.

Так близко, ее медовый аромат заставляет меня хотеть развернуть ее, прижать к столу и целовать эти румяные губы, пока они не опухнут.

Проводя руками от ее плеч вниз по спине, я обхватываю ее за талию, прижимая к себе. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Что ты делаешь? — Ее вопрос прозвучал немного задыхаясь.

Это влияет на нее, а я почти ничего не сделал.

Уголок моего рта приподнимается, когда я наклоняюсь достаточно близко, чтобы прижаться губами к ее уху, и позволяю своим рукам блуждать, когда она остается неподвижной. Я сжимаю ее бедра и пробираюсь языком, чтобы лизнуть раковину ее уха.

Тея втягивает воздух, плечи сотрясает дрожь. Она склоняет голову, прячась за волосами. — К-Коннор.

Звенит звонок, но никто из нас не двигается.

— Я все еще буду притворяться Уайаттом. Ты будешь знать, что это я, но ничего не должно измениться. Мне очень нравилось быть твоим приятелем по секстингу. Мы можем продолжать то, что у нас есть. Зачем тратить хорошее, верно? — Мои губы снова касаются ее уха. — И я заставляю тебя чувствовать себя так хорошо.

Хныканье, которое она издает, — музыка для моих ушей, вызывающая ухмылку. Она позволяет себе наклониться ко мне, касаясь моей груди. Мои веки опускаются до половины, когда она проводит ладонью по моему торсу. Я поощрительно хмыкаю. К черту следующий период.

— Вот так, детка, — кричу я, сжимая ее задницу. — Поддайся. Мы так хорошо проведем время вместе, можем начать прямо сейчас. — Я хлопаю рукой по высокой научной парте позади меня, усмехаясь, когда она подпрыгивает. Она не будет вести себя как испуганная мышь, когда я возьму ее в рот. — Сядь на этот лабораторный стол и раздвинь ноги. Я хочу тебя съесть.

Она прижимается ко мне, впиваясь ногтями в мою рубашку. Ее голос такой мягкий, что мне приходится сосредоточиться, чтобы расслышать его, когда она говорит. — Ты сумасшедший.

С этим обвинением она бросается на меня, скребя пальцами. Сначала я пытаюсь поймать ее, думая, что она пытается меня поцеловать — да, да, именно этого я и хочу.

Но она этого не делает.

Тея выхватывает мой телефон и отбегает на пару шагов назад, тяжело дыша, когда возится с экраном, и я моргаю, пытаясь осознать происходящее.

— Черт побери, — ругается она.

— Ах, ах. — Я машу пальцем в знак неодобрения. — Ты не сможешь разблокировать его, чтобы удалить свои фотографии или номер.

— Нет, разблокирую. — Она бросает на меня решительный взгляд, брови нахмурены.

Огонь, который она скрывает, на первый взгляд похож на уголек, но он очень горячий. Мне это нравится. Прежде чем она успевает сделать что-нибудь необдуманное, например, разбить мой телефон — без всяких последствий, потому что я храню резервную копию в облаке, — я отталкиваюсь от стола и беру ее в руки. Она издает звук протеста, когда я отбрасываю телефон в сторону. Он бьется о лабораторный стол, пока я сжимаю ее руки.

Приблизив губы к ее уху, я выдыхаю: — Не испытывай меня. И не злись, что тебе понравилось, когда ты думала, что я кто-то другой. — Она вздрагивает от моего требовательного тона. Когда я щиплю ее за ухо, она борется, пытаясь освободиться, задыхаясь. Меня пробирает дымная усмешка. — Борись сколько хочешь, маленькая мышка. Теперь ты моя.

— Нет! — Ее внимание переключается на дверь, а отчаяние нарастает.

— Надеешься, что если ты настучишь моему отцу, я спущу тебя с крючка? Хорошая мысль, но нет. — Я утыкаюсь носом в ее висок, сжимая в кулак заднюю часть ее свитера. — Или… ты надеешься, что если ты узнаешь номер своего настоящего Уайетта, он ответит, как я? Кто еще даст тебе то, что тебе нужно?

Она бросает на меня взгляд, ее рот сложился в мятежную линию, которую мне до смерти хочется поцеловать. — Нет. Ты не можешь запугивать меня, потому что у тебя есть мои личные фотографии. Я больше никогда не напишу тебе. — Ее подбородок вздергивается, и я захватываю его между большим и большим пальцами, поднимая выше. Ее маленькие кулачки ударяются о мой торс. — Я… я заблокирую твой номер.

— Это так мило. Ну, давай, попробуй, но соседка, я никогда не буду далеко от тебя. — Крошечный звук застревает в ее горле. Она качает головой. Я киваю, устремляя на нее свой непоколебимый взгляд. Она должна понять. — Я контролирую секреты каждого, знаешь ли. Вот почему люди боятся меня. Ты тоже должна бояться. Потому что я владею тобой, зная твои секреты. — Я наклоняю голову и провожу большим пальцем по ее челюсти. — Ты можешь подыгрывать мне, как хорошая пешка, и я буду продолжать заботиться о той нуждающейся маленькой лисице, которую ты держишь в тайне — даже от себя, я думаю, — или я могу превратить твою жизнь в ад.

— Ты когда-нибудь перестанешь говорить, или тебе так нравится звук собственного голоса? — Тея шепчет, глаза скачут туда-сюда, изучая мое лицо.

В моей груди вспыхивает гнев. В ее глазах печаль, которая режет меня жалостью. Она должна жалеть себя за то положение, в которое попала.

С жестоким смехом я беру ее под подбородок и накрываю своими губами ее губы, наматывая локон на палец. — Знаешь, я был чертовски мил с этим. Лучше, чем с кем бы то ни было, а ты все изгадила своим отношением.

Она гримасничает, но ее взгляд не уходит от моего. Глупая маленькая мышка, смотрит опасности в глаза.

Я отпускаю ее, но она не двигается, ожидая, что я буду делать. Взяв в руки телефон, я вздыхаю в насмешку над тем, что меня выставили вон.

— Ну, это твой выбор. Ты настоящая нахалка, Кеннеди, раз решила, что вся школа будет смотреть на твои сиськи. Похоже, я был прав насчет того, что тебе нравится внимание. — Пока я говорю ей это, пролистываю телефонную книгу. — Я просто продолжу рассылать твои фотографии по списку контактов, пока ты не согласишься.

— Коннор, не делай этого. — Ее горло сжимается, когда она сглатывает. — Пожалуйста.

Я смотрю вверх сквозь ресницы, наклонив лицо к телефону, выбирая наугад номер и начиная новое текстовое сообщение. Ее взгляд опускается на телефон, затем снова поднимается, безмолвно умоляя меня.

— Это не волшебное слово. Ты знаешь, что делать. Так что же это будет?

Тея издает грубый крик и снова бросается на меня, заставая врасплох, когда ее тело сталкивается с моим. Я ударяюсь спиной о высокую столешницу, и одна рука автоматически обхватывает ее, пока она пытается достать мой телефон во второй раз, и я держу его в недосягаемости над ее головой.