Ливонский принц - Андрей Посняков

– Повесить? Головы рубить?! – в неожиданной ярости вскинулся «Магнус». – А может, еще проще будет их отпустить на все четыре стороны?

– Можно и отпустить, ваше величество, – здоровяк равнодушно кивнул. – Под честное слово. Чтоб не воевали с нами никогда.

– Слыхали? – Арцыбашев сурово посмотрел на пленных. – Даете слово?

– Даем, господин король! Богом-Христом клянемся!

Двое пленников поспешно бросились на колени.

А вот третий – нет! Как стоял, так и остался стоять, лишь посматривал нагло. Высокий, чуть сутулый, с длинными спутанными космами и бритым лицом. Дворянин, судя по остаткам одежды. Или просто бюргер.

– А ты что ж? – удивленно хмыкнул Леонид. – Предпочитаешь повешение?

– Я дал слово магистрату, – сутулый нахмурился. – Обещал воевать с вами до конца.

Король покачал головой:

– Ну, обещал так обещал… Этих двоих увести да выгнать. А с тобой… – он вновь повернулся к пленному. – С тобой… Ты что же, лучше других себя считаешь? Лучше своих товарищей?

– Они простолюдины, а я – рыцарь! – спокойно сказал избитый. – Негоже рыцарю не держать данное слово.

– Даже данное простолюдинам-бюргерам? – Арцыбашев издевательски хмыкнул. – Ну-ну.

– Просто это мое слово, – неожиданно улыбнулся пленник. – И дал я его не только ревельскому рату, но и племяннику короля Швеции!

Ох, как не хотелось Леониду ни вешать, ни рубить головы! Но этот упрямец сам лез в петлю. И отпускать его просто так, не взяв клятвы, было нельзя – свои бы не поняли. Что ж… Хотя…

– Заприте его пока в сарай, – подумав, распорядился «Магнус». – Впроголодь не держите, кормите. Вдруг да пригодится на кого-нибудь обменять? Эй, рыцарь! Имя свое скажешь?

– Гаспар фон Эйден, герр король! Из рода тех самых Эйденов, что когда-то в Святой земле…

– Ладно, ладно, – властитель Ливонии махнул рукой. – В сарай его. А нам всем пора бы и поужинать. Вечер уже.

Вот тут все повеселели – и Альфонс, и юный слуга Петер, и месье Труайя. И даже угрюмившиеся в углу стукачи-немцы – Крузе и Таубе. Пировать привыкли почти каждый день, чего уж. Король не отказывал себе ни в чем – слава богу, выданных царем денег пока что хватало с избытком. Ну, может, на пушки не хватало… но уж на вино!..

А пленник пригодился совсем скоро. Как-то ранним утречком, уже ближе к концу августа, осажденные все же решились на вылазку. В полях близ Ревеля стоял густой туман, и пробравшийся по оврагам отряд подобрался почти к самой королевской ставке! Пока не обнаружили да не подняли шум, врагам даже удалось выкрасть самого королевского оруженосца – Альфонса ван дер Гроота. Коего и обменяли на плененного ранее рыцаря.

Договариваться об обмене ездил сам король, и на этот раз над ним со стен не издевались и ничего обидного не кричали, наоборот, представители городского Совета – рата – выехали навстречу со всем надлежащим к коронованной особе почтением, по мнению самого Леонида, более уместным где-нибудь в ратуше, нежели на поле брани.

Обмен состоялся. И авторитет ливонского короля резко повысился даже в глазах осажденных, а уж о всех других прочих и говорить нечего. У Ревеля хватало врагов – купцы-конкуренты, обиженные крестьяне, датчане, поляки, литовцы, русские… Многие являлись к его королевскому величеству целыми отрядами с нижайшей просьбой принять в войско. Вернее, отдаться под милостивейшую королевскую руку.

Народ прибывал. Осада велась ни шатко, ни валко. Никто друг другу особо не досаждал – ни ревельцы ливонцам, ни ливонцы ревельцам. Многие – очень многие – поняли, что с новым, пусть даже не совсем законным королем вполне можно иметь дело. Вот только сильно страшил московитский царь, о кровавых проделках которого гуляли слухи по всей Ливонии.

Так вот и шло время уже к осени. Данные царем деньги таяли…

Лишь только глубокой осенью, точнее в середине октября, когда ударили первые заморозки да потянулись в далекие края последние перелетные птицы, явилось под Ревель обещанное царем Иваном войско. Состояло оно из двух частей – дворянского (земского) ополчения, во главе с хитрющим боярином Иваном Петровичем Хироном-Яковлевым, и опричников, коими командовал Василий Иванович Умной-Колычев, окольничий и приближенный к самому царю человек. Друг друга господа командиры, мягко говоря, не жаловали, войска привели около четырех с половиной тысяч плюс пушки, и тот час же потребовали от осажденных немедленно сдать город, в противном случае угрожая самыми страшными карами. Естественно, ревельские бюргеры не согласились.

Оба воеводы штурмовать город не стали, а так, постреляли немножко из небольших пушек да принялись подвергать самому разнузданному грабежу всю округу. Сам ливонский король при сем не присутствовал. Будучи отъехавшим в недавно пожалованный Иваном Васильевичем город Оберпален, располагавшийся в трех-четырех днях пути от Ревеля – смотря как ехать. Впрочем, город – это сильно сказано. Средь пожухлых лугов и рощиц, над неширокой речушкой Пылтсамаа вознеслись к небу угрюмые квадратные башни рыцарского замка, сложенные из светло-серого камня еще в самом начале тринадцатого века. Квадратные башни, квадратные зубцы на стенах, колокольня единственной церкви, вокруг которой – главная площадь селения: несколько лавок, три каменных дома и пустующая виселица с уныло сидящими на ней воронами. И вот это все – столица славного Ливонского королевства. М-да-а-а…

Впрочем, Арцыбашев и не думал здесь царствовать – пробраться бы поскорее в Москву, воспользовавшись первым же удобным случаем, а там… Ну, найдется же вход, вернее выход! Должен же найтись, обязательно должен. Вернуться б поскорее в родное свое время… Да черт с ним – на худой конец, для начала подошел бы и восемьдесят первый год, все ж двадцатый век – не шестнадцатый!

Шестнадцатый… Глянув в узкое окно замка, Леонид уныло поежился и повел плечом. На улице шел дождь, молотил вот уже третий день подряд, нескончаемо и нудно. Крупные капли стучали по крыше, и сырость проникала всюду – не помогал и постоянно топившийся камин.

Одно было хорошо – скоро вечер, и можно будет немного расслабиться: посидеть за столом, выпить, поиграть в карты с придворными, кои и у Магнуса Ливонского, как у всякого уважающего себя короля, имелись. Вчера, вон, играли на желание – и оруженосец Альфонс орал под столом благим матом, изображая осла… или коня… или еще какое-то животное. В общем, развлекались, как могли, и что там с осадой Ревеля, лично Арцыбашева не интересовало нисколько. Тем более ныне и воеводы имеются, аж целых два – лично царем присланные. Вот пусть они и воюют.

– Сдавай, Петер, – бросив колоду на стол, Леонид вытянул ноги к огню и, взяв двумя руками серебряный бокал с сунутыми в вино нагретыми золотыми палочками, блаженно отхлебнул теплое вино, этакий глинтвейн с перцем, корицей и сахаром. Да! Глинтвейн и есть. Вкусно.

Играли, как и вчера, вчетвером, в «книга» (оказывается, старинная игра, здесь ее все знали!). Король, слуга Петер, оруженосец Альфонс и фехтовальщик Труайя, с некоторых пор исполнявший при королевской особе обязанности адъютанта – вот, собственно, и весь «двор», если не считать отсутствующих всю последнюю неделю немцев-опричников, верно предававшихся грабежу вместе со своими вновь прибывшими «коллегами». Ливония была богатой землей… когда-то…

– Ну, ходи, чего спишь-то? Твое слово, – поставив бокал на стол, Арцыбашев снова глянул в окно и прислушался. По коридору явно кто-то шел – гулкие шаги были хорошо слышны здесь, в освещенном свечами и факелами зале.

– К вам женщина, ваше величество, – войдя, доложил стражник в кожаном потертом колете и с алебардою. – Сказала, что зовут ее Мария. Мария из Эстергольма. Похоже, ее сильно обидели. Пришла жаловаться.

– Эстергольм? – задумчиво повторил король. – Интересно, где это?

– Хутор где-то около Пайде, ваш-величество! – страж громыхнул алебардой. – Там леса кругом. Хутора богатые.

– Богатые, говоришь? Ну, так пусть женщина-то войдет, да что там с ней случилось – сама и расскажет. Петер! Стул даме принеси… или скамейку.

Вошедшей не было еще и двадцати. В грязном белом платье, с волчьим кожухом на плечах. Темные спутанные волосы падали прямо на глаза. Бледное мокрое лицо, мокрые щеки… Мокрые – от дождя? Или – от слез? От слез, скорее…

– Ваше величество… Ваше… – рыдая, девушка упала на колени, вытянув к королю руки. – Умоляю, помогите мне, ради всего святого, умоляю…

Почувствовав себя неловко, Леонид бросил карты и выпроводил всех, кроме Труайя.

– Престаньте плакать. И садитесь на стул, милая…

– Помогите…

– Да садитесь же! Слушаю вас внимательно. Излагайте просьбу. И по возможности – внятно, без слез.

– Там, там… там эти ужасные всадники в черных кафтанах… русские или татары… Они… они пытают моего брата, мою сестру… Убили отца, слуг… Они… Только вы, мой король, можете остановить их! Прошу, поедем же… Прошу…