Кремль 2222. Запад - Владислав Выставной

Конечно, в Кремле можно найти словари и с их помощью перевести немногочисленные фразы из этой странной книги. Но Кремль далеко, и неизвестно еще, доведется ли вернуться туда живым…

Задумавшись, Книжник споткнулся и чуть не загремел носом в острые обломки камня. Нормальная дорога кончилась: шам повел спутников через какие-то развалины.

— Мы вдоль Садового кольца движемся, — пояснил шам, втискиваясь в расщелину между опасно покосившимися стенами. — Не стоит к нему лишний раз приближаться, лучше стороной красться, от греха подальше.

— Это еще почему? — удивился Книжник. Ему по-прежнему не терпелось увидеть легендарное кольцо.

— Да как сказать… — уклончиво проговорил шам. — Болтают про кольцо всякое, не отличишь, где правда, где вранье…

— Там зло, — сухо сказал Зигфрид. — Предание гласит, что Садовое кольцо — один из кругов ада…

— Выходит, вы в аду живете? — попытался пошутить немного ошеломленный Книжник.

— Вы — тоже, — жестко ответил Зигфрид. — Кремлевские стены — первый круг — от которого, как по воде, расходятся все прочие. МКАД, говорят, еще страшней, чем Садовое…

— Что ж в нем такого страшного? — невольно ежась, спросил Книжник.

— С виду ничего, — сказал шам. — Широкая такая улица, чистенькая — будто и не было никакой Последней Войны. Да только не может через него пройти ни одно живое существо. Что-то происходит там — что с человеком, что с мутом — и гибнет он или с ума сходит, что, в общем, одно и то же.

— Поговаривают, что с разумными там говорят демоны, и от их голосов у одних кровь из ушей брызжет, другие кричат от страха, бегают, по земле катаются, да конец у всех один, — добавил вест. — Бункер вон тоже примыкает к кольцу, да только мы в том месте его не пересекаем. Садовое для нас — вроде крепостного рва: сами через него не пройдем, значит, и враги не прорвутся…

— Как же вы через Кольцо вовнутрь, к Кремлю ходите, коли там эти… демоны? — спросил Книжник.

— Лично я в демонов не очень-то верю, — скривившись, сказал шам. — Но, что правда, то правда: пересечь его можно не везде. В некоторых местах свободные проходы есть, в других — тайные тропы, известные немногим, кое-где разрывы в Кольце охраняются, а за проход берут плату. Проблема еще в том, что переходы, как говорят некоторые, имеют одно неприятное свойство — они могут смещаться. В любом случае нам придется пересечь Кольцо, и я знаю один переход неподалеку — дальше на юг, за Смоленской площадью.

— Мы пройдем Смоленской площадью? — нахмурился Зигфрид. — Там же у нео клановое стойбище!

— Да — и клановая крепость в бывшем здании МИДа, — сказал Лого. — И потому именно здесь — самый безопасный путь: эти твари хватают и жрут все, что движется, вот и выходит, что возле лагерей нео меньше другой нечисти. А нео, согласитесь, нехудшее зло!

— Я всегда об этом думаю, когда вижу перед собой шама, — кивнул вест. — Полагать, что нео — просто тупые увальни, можно до тех пор, пока они тебя не обнаружили и не набросились всем стадом.

— Это я беру на себя, — скромно сказал шам.

— Ну-ну, — без особого энтузиазма отозвался Зигфрид.

К Смоленской площади подбирались со стороны Арбата. Книжник знал, что с этой улицей связано многое в культуре сгинувшей страны, но сейчас ничего не мог вспомнить. Да и не вызывали особых ассоциаций мертвые дома с пустыми глазницами-окнами, мостовая с выщербленными булыжниками и редкие покосившиеся чугунные столбы, обвитые лианами-мутантами, некоторые из которых, почуяв путников, тут же потянули в их стороны беспокойно вздрагивающие побеги. Наверное, на этих ржавых столбах когда-то горели фонари, да только представить себе такое было трудно: как можно зажигать фонари в темноте, на открытом пространстве, подманивая врагов и ночных хищников? Нет, трудно было представить себе эту канувшую в небытие жизнь… Стены здесь облюбовал мутировавший плющ с огромными фиолетовыми листьями неправильной формы. Глаз сразу отметил скелет небольшого животного, запутавшегося в побегах, вдоль стен валялись выбеленные солнцем кости. Что-то подсказало: к этим стенам не стоит прислоняться. Одна из стен привлекла к себе внимание именно тем, что была свободна от хищной растительности: на ней, уходящей в глубину темного переулка, мелькнула странная надпись, старательно и крупно выведенная давно выцветшей краской: «ЦОЙ ЖИВ».

Что это? Кто это? Зачем? Складывалось впечатление, что надпись обновлялась и многие годы по прошествии Последней Войны. Может, это был призыв о помощи? Или местное божество? Все равно теперь этого уже не узнать.

— Вон она, клановая крепость нео, — указал шам куда-то над провалившимися крышами.

Книжник поднял голову и потрясенно замер. Никогда он не видел еще таких величественных и в то же время жутких строений и даже представить себе не мог, что столь высокие здания все еще сохранились в городе. Простым гражданским не дозволено подниматься на кремлевские стены, да пыльная дымка, постоянно висящая в воздухе, не позволяет обозревать весь город. Крепость нео чем-то отдаленно напоминала кремлевскую башню, даже систему башен, только вот была гораздо выше и шире, несмотря на огромные сквозные дыры в стенах на высоте в несколько этажей. В одной из таких пробоин сверкнуло клонящееся к закату солнце. Венчал постройку опасно накренившийся шпиль. Вспомнилось и странное название подобных сооружений — «сталинская высотка» — пустое, не несущее никакого смысла словосочетание.

Книжник вспомнил, что некогда в этом здании находилось Министерство иностранных дел, и вдруг стало невыносимо тяжело на душе от того, что теперь здесь хозяйничают враги рода человеческого. Еще острее захотелось двигаться дальше и дальше — на острие будущего возвращения людей в отобранный у них мир…

— Стой! — сказал вдруг шам, предупреждающе подняв руку.

Он вдруг остановился, юркнул в сторону, прижался к стене меж опасно колышущихся стеблей. Зигфрид с Книжником машинально последовали его примеру — хотя ничего особенного впереди не было видно, если не считать большой кучи мусора, перегородившей улицу. Семинарист глянул на шама — и содрогнулся: тот как-то по-птичьи вытянул вперед шею, щупальца на его лице, медленно шевелясь, потянулись вперед, словно принюхиваясь.

— Десятеро там… — прошептал шам, протягивая вперед ладонь с тонкими, крючковатыми пальцами. — Сидят, разговаривают…

— Пост, — прищурился Зигфрид. — «Десятка». Далеко выставили, с размахом…

Тут же издалека донеслось заунывное: «Не надоело?» И не менее унылое в ответ: «Не надоело!» — шла традиционная перекличка часовых нео. Спасибо чутью шама могли прямиком на пост напороться, приняв его за мусорную кучу. Хотя Зигфрид наверняка бы легко разделался с десятком нео. Впрочем, не факт, что те не успели бы вызвать подмогу. А устраивать резню под боком у клановой крепости — попросту самоубийство. Так что шаму стоило сказать «спасибо». Чего, разумеется, Зигфрид и не подумал сделать. Вместо этого он кивнул, указав в зияющий дверной проем и предупредив тихо:

— Лианы не заденьте!

Один за другим они оказались в затхлой, влажной атмосфере мертвого дома. В дальнем углу валялась груда каких-то костей, по центру чернело старое выгоревшее пятно от кострища. Не исключено, что здесь когда-то сытно пожрали, а после превратили этот старинный особняк в помойку.

— Подождем здесь, — решил Зигфрид.

— Чего подождем? — тупо глядя на узколобый череп под ногами, спросил Книжник.

— Сумерек, — пояснил Лого. — Я же говорил: в темноте надо идти, в темноте…

— Ладно, отдыхать! — приказал вест и сам подал пример, усевшись на кучу опавших листьев — их было полно здесь, наверное заносило в окна, увитые плющом. Книжник последовал примеру лидера, с опаской устроился на листьях, отложил в сторону суму, оставив на коленях отобранный у дампов арбалет.

— А вот это правильно, — одобрил Зигфрид. — С оружием лучше ознакомиться заранее. А ну, попадешь вон в тот череп?

Поддел ногой и без того дырявую облезлую голову — судя по всему, некогда принадлежавшую нео. Подкатил поближе к себе, расположил в опасной близости от собственной ноги, с интересом поглядел на спутника. Книжник опасливо глянул на арбалет. Давно уже пора было разобраться с трофейным оружием, да все руки не доходили.

— Даже не знаю… — пробормотал парень, пытаясь разобраться в хитроумной механике.

Сделан арбалет был грубо, но, по всему видно — с любовью. Плечи лука — стальные, собранные в сложную конструкцию из пластин по принципу рессоры. Тетива — похоже, из жил какого-то животного. Отливающие латунью детали ложа и бункера для болтов, сложный механизм взвода, спусковой механизм, не менее хитрая механика подачи болтов — все это заставляло плавиться и без того уставшие мозги. Но следовало преодолеть усталость: Зигфрид смотрел с ожиданием. Его можно было понять: воин должен быть уверен, что товарищ надежно прикроет ему спину.