100 великих украинцев - Коллектив авторов

На этот раз победа Изяслава была полной. Однако в сентябре 1154 г. он неожиданно заболел и в ночь на 14 ноября умер. Едва утихшая борьба за великокняжеский престол разгорелась с новой силой. Власть перешла к престарелому Вячеславу Владимировичу, считавшемуся формально соправителем Изяслава. Вскоре у стен Киева показались полки черниговского князя Изяслава Давыдовича, но киевляне не открыли ворота, ожидая прибытия из Смоленска родного брата умершего князя, Ростислава Мстиславича, которого и короновали на престол 8 декабря 1154 г.

Между тем Изяслав Давыдович и Святослав Ольгович призвали для борьбы с Ростиславом Юрия Долгорукого. Тот, в свою очередь, послал к половцам своего сына Глеба. И хотя Ростиславу удалось отбросить кочевников от Переяслава, бороться с объединенными силами черниговско-северских и ростово-суздальских князей он не мог, поэтому оставил Киев и вернулся в Смоленск.

20 марта 1155 г. Юрий Долгорукий в третий раз занял великокняжеский престол Киева, посадив своих сыновей в городах неподалеку от столицы: Глеба — в Переяславе, Андрея — в Вышгороде, Бориса — в Турове, Василия — в Юрьеве на Роси. Не имея поддержки со стороны киевлян, вынужденных терпеть его вокняжение, Юрий примирился с Ростиславом Смоленским и признал за сыном Изяслава Мстиславом права на Волынь. Эти шаги способствовали консолидации сил Мономаховичей вокруг Юрия перед угрозой со стороны черниговско-северских князей.

Совершенно неожиданным для Юрия стал конфликт со старшим сыном Андреем, самовольно покинувшим Вышгород и перешедшим в Суздаль, прихватив при этом мощи святых Бориса и Глеба и весьма чтимую византийскую икону Богородицы (эта икона позже оказалась во Владимире, где почиталась как Владимирская Богоматерь).

Распря между Юрием и Андреем явилась отражением противоречия двух политических концепций Киевской Руси того времени — старой, единодержавной и новой — удельной. Юрий, сын Владимира Мономаха и правнук Ярослава Мудрого, всю жизнь мечтавший о Киеве и после многих лет борьбы наконец утвердившийся в нем, не представлял себе полноценного великого княжения на Руси вне этого древнего города. На Ростово-Суздальскую землю он смотрел как на источник ресурсов, но сама по себе она его мало привлекала и он готов был променять ее на более престижное Переяславское княжество. В этом смысле Юрий по своим психологическим установкам оставался среднеднепровским князем, волею судеб большую часть жизни проживший на лесном северо-востоке.

А вот для его сына Андрея, выросшего в Ростово-Суздальской земле, Киев уже не был харизматическим центром власти. Видя постепенное политическое ослабление Киева, Андрей прекрасно понимал, как трудно будет удержать его. Поэтому свое будущее он связывал с прочно закрепленном за домом Юрия Долгорукого Волго-Окским междуречьем и представлял себя самостоятельным по отношению к древней столице правителем. Видимо, подобным образом на Киев в середине XII в. смотрели все молодые князья большинства древнерусских земель — Галицкой, Полоцкой, Рязанской, а также новгородцы, утверждавшие в своем городе республиканское устройство.

Между тем жизнь Юрия приближалась к концу. Он все чаще болел, при этом не отказываясь от давней страсти к обильным застольям. В 1157 г., на праздник Вознесения, пришедшийся на 9 мая, он пировал у своего осменика (собирателя торговой таможенной пошлины) Петрилы. Ночью князю стало плохо, и через неделю, так и не встав с постели, он скончался. Его смерть не вызвала большой скорби у киевлян. Похоронили Юрия в загородной церкви Спаса на Берестове, где его тело покоится по сей день.

Юрий Долгорукий не был наделен какими-либо выдающимися качествами. В отличие от своего отца, Владимира Мономаха, он не был высокообразованным человеком, не проявил себя и как выдающийся полководец или государственный деятель. Выше среднего в нем были развиты разве что властолюбие и упорство в достижении поставленных целей. Вместе с тем объективно он занимает заметное место в отечественной истории. Именно он, посвятив большую часть жизни своему вокняжению в Киеве, подготовил обособление и последующее, уже при его сыне Андрее, самостоятельное развитие Северо-Восточной Руси как одного из сильнейших государственных образований Восточной Европы домонгольского периода. С этого времени там началось формирование ядра русского народа в современном его понимании. Примечательно и то, что в период правления Юрия Долгорукого в летописях под 1147-м г. впервые упоминается Москва.

Дмитрий

(около 1190 — около 1245)

воевода, сподвижник Даниила Галицкого, полководец

В шеренге отважных полководцев, сражавшихся с чужеземными захватчиками, особое место занимает Дмитрий, воевода при князе Мстиславе Удалом во время его пребывания в Галицкой земле и затем служивший Даниилу Романовичу, правителю Галицко-Волынского государства. Именно ему в 1240-м году Даниил Романович доверил оборону Киева от полчищ Батыя.

О происхождении, месте и времени рождения воеводы Дмитрия почти ничего не известно. Впервые он упомянут летописцем при описании событий 1219 года, когда Мстислав Удалой со своим молодым зятем Даниилом вел в Галицкой земле упорную борьбу с превосходящими силами венгров и поляков.

Дмитрий был одним из военачальников галицко-волынских полков в битве на берегах Калки, где сражался вместе с Мстиславом и Даниилом. Доверие, которое испытывал к нему Даниил Романович, уже будучи правителем объединенной Галицко-Волынской державы, свидетельствует о том, что Дмитрий был его соратником в течение многих лет и проявил себя как опытный и отважный военачальник.

Даниил Романович утвердился в Киеве в конце 1239 года, когда половину Руси уже разорили монгольские орды. В декабре 1237 года была сожжена Рязань, а в начале 1238-го разорению подверглась вся Владимиро-Суздальская земля. Утомленные зимне-весенней кампанией, монголы к лету отошли в прикаспийские степи, чтобы восстановить силы и в следующем году продолжить завоевание Руси. 3 марта 1239 года они уничтожили Переяслав и, разграбив окрестные земли, двинулись на Черниговщину. Вышедший им навстречу князь Мстислав Глебович был разгромлен и едва спасся бегством, а захватчики 8 октября 1239 года сожгли дотла Чернигов.

В конце осени 1239 года монгольские войска, которыми командовал Менгухан, подошли к Киеву с левого берега Днепра. Летописец сообщает, что они были поражены красотой и величием города. Менгухан потребовал сдать Киев, однако возмущенные киевляне отвергли ультиматум и убили послов. Это был откровенный вызов, после которого не приходилось сомневаться в том, что против столицы будет предпринята крупная карательная экспедиция. Князь Михаил Всеволодович перед лицом нависшей опасности бежал в Венгрию, и в город, с одобрения его жителей, под конец 1239 года вступил Даниил Романович. Однако, боясь, что не хватит сил одолеть страшного врага, он вынужден был отправиться в Венгрию и Польшу, надеясь убедить западных правителей в необходимости совместной обороны. Вместо себя в Киеве он оставил тысяцкого Дмитрия, который занимался подготовкой города к обороне.

Осенью 1240 года огромное войско Батыя с наилучшими на то время китайскими осадными машинами подошло к Киеву. Киевляне знали о надвигающейся беде и имели время подготовиться к осаде, а жители близлежащих сел укрылись за городскими стенами и в лесных чащах. По словам летописца, вокруг городских стен стоял страшный шум от скрипа телег, рева верблюдов и ржания коней. С Батыем было несколько его братьев, а также опытные монгольские воеводы Бурундай и Менгухан, бравшие Рязань, Владимир, Суздаль, Переяслав и Чернигов.

Летописи по-разному описывают оборону и падение Киева в 1240-м году. По Лаврентьевскому списку, город был взят на Николин день, то есть 6 декабря, а Псковская летопись сообщает, что Киев оборонялся 10 недель и 4 дня, то есть более двух с половиной месяцев. Папский легат Плано Карпини, видевший руины города через пять лет после его разорения, писал, что Киев держался много дней.

Батый, не надеясь взять город измором, предпринял несколько штурмов, закончившихся неудачей. Тогда, дождавшись заморозков, сковавших ручьи и болотистую местность в районе современного Крещатика, он подвел стенобитные машины к Лядским воротам, менее мощным, чем знаменитые Золотые. Осадные орудия работали непрерывно. Наконец, в ночь на 5 декабря, ворота были разрушены, и превосходящие числом монголы, преодолевая упорное сопротивление оборонявшихся, овладели почти всем Верхним городом, кроме его древнейшей части. Немолодой тысяцкий Дмитрий сражался в первых рядах и был тяжело ранен. Воины на руках вынесли его из боя. Вместе с оставшимися в живых защитниками города Дмитрий укрылся в еще не взятом врагом Детинце на Старокиевской горе.

По этой линии стен Детинца, воздвигнутых еще во времена Ольги и ее внука Владимира, киевляне удерживали оборону в ночь с 5 на 6 декабря. Но утром войскам Батыя удалось прорвать и ее. Последним оплотом защитников города стала Десятинная церковь с комплексом расположенных вокруг нее старых княжеских палат конца X века. В этом храме собралось множество людей. Монголы подвели к нему свои стенобитные машины, и древние стены рухнули под сокрушительными ударами.