Тайна перстня Венеры - Ольга Тарасевич

Когда Дитрих раздобыл пару стульев, я уже была влюблена в Ванессу по уши. Подумать только: нам нравится одна и та же писательница – Мария Брикер! И скоро по ее романам снимут сериал! Скорее бы! Если не смогу посмотреть сериал по телевизору – так на дисках куплю! Как же можно пропустить экранизацию самых современных и остроумных детективов!

– А кого вы будете играть? – я просто умирала от нетерпения разузнать подробности. – Может, Алю из «Мятного шоколада»?

Задавая вопросы, с трудом удерживалась от того, чтобы не расхохотаться. Романы Брикер наполнены сногсшибательной иронией. После чтения ее книг у меня прекрасно чувствуются мышцы пресса. И иногда я бужу своим неконтролируемым хохотом спящего Леньку.

– Следователя Зотову! – отозвалась Ванесса и сделала знак официанту, а потом показала на бокал с еще не допитым коктейлем. Темноволосый юноша понимающе кивнул. – Режиссерское видение роли отличается от писательского, он изначально искал значительно более молодую, чем описывает Брикер, актрису. Вы помните, как бесподобна Зотова?! За словом в карман не лезет, спит с гантелькой, все время готовая дать отпор посягателям на ее женскую честь. Этот персонаж нарушает привычные каноны и правила. Она может позволить себе сделать все, что угодно. Я чувствую, что внутренне я совершенно другая, не столь свободная. У меня нет такого опыта – совершать эпатажные выпады. И вот я решила потренироваться. Меня совершенно не смущает, что я – публичный человек, и кто-то узнает меня во время моих дурацких выходок, может рассказать журналистам. В нашей среде такое правило: пиара много не бывает, главное – чтобы имя-фамилию правильно указывали. А так – пусть говорят, пишут и думают все, что угодно!

– Как я понимать, стихи есть, любовь ко мне – нет? – уточнил Дитрих, не без разочарования поглядывая поверх очков на раскрасневшуюся Ванессу. Рыжий изменник! – Ваш стихи была ре-пе-ти-ци-я для синематограф?!

Ванесса покачала головой:

– Как же без любви! Без любви ничего не бывает! Конечно, вы мне понравились! А что касается стихов, то идею для тренировки-импровизации мне подсказала одна критическая статья на романы Брикер. Журналистка, ясно, была полной идиоткой. Когда я читала ту рецензию, мне казалось, что она посвящена книгам какого-то другого автора. Я подумала: «Интересно, что это за баба такая, которая не головой, а попой думает?» Набрала ее фамилию в поисковике и выпала в осадок. Все эти высокохудожественные образы, которыми я эпатирую здешнюю публику, придуманы не мной. Оказывается, глупые статьи – только вершина айсберга. Большую часть времени дамочка посвящает «поэзии». И все эти сногсшибательные метафоры в контексте ее стихоплетства звучат без тени иронии.

– Неужели? И писающие ивы, и груди-яичницы?!

– Ага, ага, – закивала Ванесса и сделала глоток красно-зелено-желтого коктейля. – Я себе файликом ее бред скачала, сейчас вот при его помощи в роль вхожу. У меня до съемок как раз еще месяц, успею приготовиться к сумасбродным выходкам. Вообще всегда стараюсь получить хоть какое-то представление о людях тех профессий, которые мне предстоит изображать. Например, за судьей, ведущей процесс, наблюдала. И знаете, что меня поразило? Судья зачитывала приговор и под столом все на ногти свои посматривала, оценивала качество маникюра. Преступника на зону отправляет – и ноготками любуется, я никогда до такого бы не додумалась! Мне надо видеть самых разных людей, испытывать разные эмоции. Театральные роли – это прекрасно. Я обожаю зал, сцену, запах кулис. Но вместе с тем театр – это камерность. Со временем весь репертуар становится таким знакомым, как собственные платья. Появляется привычка, автопилот. Мне бы хотелось больше сниматься в кино. Кинороли дадут мне возможность реализоваться, дышать. Знаете, так плохо, когда не завален работой. У меня ломка. Я хочу всего: сцены, экрана, телепроектов, интервью – всего, побольше и без хлеба! Проклятый кризис! Все рухнуло! Вы не представляете, как сильно он отразился на нашей сфере: количество снимаемых картин сократилось втрое…

Прекрасная собеседница, умная, умеющая и увлекательно рассказывать, и внимательно слушать, она не просто восхищала. Ванесса завораживала. Беседа с ней превратилась в потрясающий спектакль. Серьезно, иногда я ловила себя на мысли, что нахожусь в зрительном зале. Меняющаяся мимика, какие-то незначительные штрихи, особенности взгляда и интонации – и перед тобой уже сидит совершенно другой человек. Я так увлеклась, что только после полуночи вспомнила: надо же расспросить актрису о том, что произошло, когда на территории отеля отключили свет.

– Я действительно находилась на той площадке, – простодушно призналась Ванесса. – Готовилась к очередной серии «марлезонского балета». Очень всегда боюсь шуметь, долго настраиваюсь. Покуриваю – хотя и вредно это для здоровья, конечно. В общем, выкурила сигарету, покричала чудные стихи… Дитрих, Наталия, вы не обижайтесь, но я еще пару раз поприкалываюсь, чувствую, я не от всех внутренних барьеров пока освободилась. Мне же очень важно, чтобы роль получилась убедительной! Опять покурила – все-таки стыдно мне еще в глубине души эпатировать публику. А потом свет выключили.

– И все? – уточнила я, хотя и по лицу Ванессы было понятно: молодая женщина совершенно искренне рассказала обо всем, что знает. – Вы не бросали мусорный бак вниз – может, случайно как-то так вышло? Вы могли его задеть нечаянно, он был плохо закреплен и рухнул вниз… Пожалуйста, будьте со мной откровенны, это очень важно. Тем более никто ведь не пострадал.

Ее большие глаза вмиг стали и вовсе громадными.

– Наталия! Вы что, думаете, кто-то сбросил эту штуковину вниз сознательно?! Да она сама оторвалась. Может, прикреплена была плохо! Ваша страсть к детективам делает вас такой подозрительной! Да зачем надо мусорный бак вниз швырять?! И кому?! Это же так опасно, людей можно покалечить, если не убить!

Сначала мне показалось: виновный человек не может возмущаться так искренне. Но потом я вспомнила, что рассказывали Вероника и Андрей («за секунду до того, как погас свет, она тушила об урну окурок…») – и сомнения затерзали меня с новой силой. Ванесса же полностью отрицает, что временной промежуток был таким минимальным. И что это может значить?..

Актриса… Она же актриса, причем какая! Преотличная! Только что я словно побывала в театре – передо мной пронеслись и следователь Зотова, и вредная журналистка, и еще вагон и маленькая тележка разных персонажей. Каждый из них был так убедителен даже в своей мимолетности! А что, если Ванесса на самом деле играет? Притворяется? Что-то скрывает?..

Однако если она не психопатка, влюбленная в Дитриха, как я думала раньше, то ей нет никакого резона пытаться проломить мне череп. И Егорка, очаровательный малыш, конечно же, никак не мог насолить Ванессе. А больше там в радиусе падения металлической конструкции никого не было.

Да, Андрей и Вероника сказали, что видели Ванессу возле злополучной урны, – но она же этого и не отрицает. А время… Или Яковлевы что-то перепутали, или просто кто-то что-то забыл, не разобрался, понял по-своему. Вот и все, никакого криминала.

Итак, разобрались. Случайность. Неприятная, досадная – но случайность…

Я так увлеклась беседой о книгах, кино и расплющенной мусорке, что спохватилась лишь тогда, когда в баре выключили электрическое освещение.

Сквозь огромные окна в холл ударили мощные потоки восходящего солнца, и вся наша троица, не сговариваясь, одновременно восхищенно охнула.

Вид из окна открывался великолепный! Курчаво-зеленые горы, синее море под одеялом белой сонной дымки, еще тронутые розовым редкие облачка, бирюзовое зеркало бассейна… В этом сочетании красок было столько умиротворения, так много гармонии, что от восхищения жизнью у меня заняло дух, а грустные мысли испарились. И я подумала, что если реинкарнация есть, то я хочу быть сочно-зеленой пальмой, которая всегда будет видеть безмятежную синь неба и каждый день станет принимать душ из яркого солнца и свежего игривого ветра…

Если бы не Дитрих – конечно, я бы проспала выезд на экскурсию. Но мой верный паж заботливо разбудил меня, потом сбегал в ресторан за коробочками с завтраком. Увидев, что у меня слипаются глаза, прекратил восхищаться проносящимся за окном пейзажем и деликатно умолк.

Теперь, глядя на его искреннюю улыбку, мне вдруг захотелось расплакаться.

Похоже, судьба перепутала. Прислала мне по ошибке прекрасного мужчину. А та женщина, которой предназначен Дитрих, теперь, бедняжка, страдает от одиночества.

– Так как порт Эфеса был полностью засыпан почвой, принесенной рекой Кючюк-Мендерес в начале Средних веков, Эфес уменьшился и утратил свой статус портового города и торгового центра…

Слушая гида, я смотрела в окно, и мне казалось, что время стремительно перематывается в обратном направлении. По обе стороны дороги располагались цветущие зеленые сады, кое-где глаз выхватывал яркие красные пятна – турчанки в традиционной одежде занимались деревьями. И все это было точно так же много веков назад, и есть теперь, и будет, наверное, еще очень долго. Как по-своему прекрасны эти простота, неприхотливость и предсказуемость жизни…