Про волков, собак и кошек - Елена Мычко

Так что спас старый своих хозяев, хоть никто и никогда не учил его нападать на человека, но понял он, что этот, забравшийся во двор, был врагом.

Конец же истории старика Сартая так и просится в хрестоматию. В скором времени его обожаемый хозяин умер. И уж как Сартай понял, куда того унесли из дома, только повадился пес ходить на кладбище. Он часами лежал на хозяйской могиле, и все в деревне это знали, обходили стороной. Да и что делать на кладбище у чужой могилы? Только однажды вечером нового участкового занесла нелегкая на это самое кладбище. Был он в изрядном подпитии и то ли заблудился, то ли решил пройти напрямки, только вышел прямо к могиле хозяина. Сартай зарычал, охраняя последний дом того единственного человека, к которому навсегда привязался. Милиционер продолжал двигаться вперед, тогда пес бросился и был расстрелян в упор.

Вот и все о Сартае; остались лишь воспоминания, несколько фото, да привычно кольнет сердце, когда его черты нет-нет да и проглянут в облике его отдаленных потомков. Удачи тебе в Полях Вечной Охоты, старый!

Шутница

Многие считают, что юмор — изобретение человека, мол, только венец творения умеет смеяться и шутить, а животным сия способность недоступна. Сами понимаете, инстинкты, рефлексы, внутривидовая борьба, естественный отбор — тут выживать надо, а не хиханьки разводить. Что ж, для диких зверей и птиц, может, так оно и есть, но вот собаки — давние союзники людей — все-таки пошутить умеют и любят.

Врать не буду — не все поголовно, но так и люди тоже не сплошь юмористы. Одного до колик смешит прохожий, упавший в лужу, другой иного юмора, кроме тонкого английского, не признает, а третий и при просмотре комедии начинает смеяться не раньше, чем услышит подсказку — гогот в зале. Так и собаки: иные за всю жизнь не улыбнутся, даже радуясь, а других хлебом не корми, но дай приколоться.

Такой юмористкой и была моя среднеазиатка Гишу. Занятный у суки был характер: прирожденный вожак, мудрая мать, весьма злобная к чужим людям сука, но при этом без хохмочек обойтись просто не могла. До Диккенса или Хэрриота она, конечно, в своих шуточках не дотягивала, но уровня армейских анекдотов держалась четко.

Вот играет Гишу с моей младшей ризеницей Валькирией. Одна убегает, вторая догоняет — пыль столбом, восторга море. Валька — собака ума невеликого, потому в игре полагается лишь на скорость и все быстрее нарезает круги вокруг дачи. А попробуй-ка уйди от азиата, не меняя резко направления. Валька летит во все лопатки, уже язык на плечо, Гишу, не особо напрягаясь, гонит ее круг за кругом. Потом резко наддает, бросок — есть! Зубы Гишу сжимаются на самом кончике обрубленного валькиного хвоста, и тут азиатка резко останавливается, тормозя всеми четырьмя лапами. Сила инерции едва не выносит ризеницу из ее собственной шкурки, она вопит, и Гишу тут же разжимает зубы. Пасть ее расплывается в ухмылке до самых ушей, мол, как Валька-то заорала, цирк, да и только!

Другая шуточка. Мы не так давно перебрались в загородный дом, и нас то и дело визитируют московские знакомые. Вот и сейчас ждем в гости приятельницу. Годом раньше мы работали в одном питомнике, и она прекрасно знает Гишу. Та валяется на диване в кабинете и дремлет, а я слышу, как Бэла поднимается по лестнице. Точнее, я слышала ее голос еще от калитки, поскольку девушка она говорливая, общительная и очень эмоциональная. Гишу приоткрывает один глаз и приподнимает одно ухо. Дверь распахивается: «Ребята, привет, я… ой, стерва!» Бело-рыжая молния срывается с дивана — есть контакт: колготки на выброс! Зубы Гишу, не повредив кожи, распускают колготки на полосы сверху донизу. «Что ж ты делаешь, это ж лайкра, новые, только сегодня надела!» — Бэлка чуть не плачет. Гишу старательно изображает виноватый вид — ах я дура старая, не узнала, — но на морде ее расплывается все та же довольная шкодливая ухмылка.

А вот над Лешкой, тоже работавшем в питомнике, Гишу подшутить не удалось. Хоть он вошел в помещение, как и Бэла, не окликнув собаку и дав ей повод себя как бы не узнать, но вот реакция у парня оказалась лучше. Сука уже была в прыжке, когда Алексей сказал совершенно спокойным тоном: «Сдурела, опять твои шутки боцманские?!» Как же ее сложило в полете, собака неуклюже упала перед ним, виляя виновато хвостом и отворачиваясь. В глазах ее было разочарование: ах, так вы этот анекдот знаете — а жаль, такой смешной!

Зато над маленьким Виталькой[15] подшутить удавалось классно! Мальчишке всего-то четыре года, и он Гишу откровенно побаивается. Но мама с тетей убирают собачий выгул, за решеткой одному торчать скучно, поэтому Виталик просится к нам. Ну заходи, только веди себя спокойно. Во дворе кроме Гишу гуляют молодняк и щенки, поэтому ребенок быстро забывает все страхи и принимается с веселым визгом возиться с ними, прыгать и скакать. Гишу смотрит на Виталика, на нас, опять на Виталика. Работа мысли как на ладони: заденешь мелкого — старшие суки (это мы с Ларисой) как пить дать врежут, но ведь какой объект для прикола, это ж будет над чем посмеяться. А, была не была! И Гишу приступает к делу. С видом, совершенно отрешенным от всего земного, она очень медленно и очень плавно движется в сторону Витальки. Она даже не идет — она плывет, а мальчик ничего не видит и не слышит. Он наконец-то сумел взобраться на пенек и скачет там, размахивая веником: видимо, так он представляет себе уборку. А вот и Гишу приплыла, мы на всякий случай готовимся блокировать ее, если она попытается вести себя грубо. Ага, как же, а то она нас не замечает!

Медленно, как в покадровой съемке, вытягивается шея, нос бережно приподнимает курточку сзади, деликатно приоткрывается пасть — есть! Гишу резцами щиплет ребенка за ягодицу, тут же отскакивает и падает, зажмурив глаза. Виталька вопит, явно не от боли, а от обиды: «Она щиплется»! Лариса сдергивает с наследника штаны — вообще никаких следов: «Сколько тебе говорить, что нельзя верещать и скакать при собаках, вот и допрыгался, не вздумай еще зареветь!» Разворачиваемся к Гишу — вообще за такое надо наказывать по всей строгости! А она к этому вполне готова: распласталась по земле, мол, бейте, чего уж там, виноватая я! Вот только виноватого вида не получается: как ни пытается она скорбно поджать губы, те все равно расползаются и вздрагивают в сдерживаемой усмешке, да и полуприкрытые глаза полны лукавства. Ну ведь он так смешно подпрыгнул и завопил, когда я его ущипнула, правда ведь хороша шутка?! Что тут скажешь, действительно смешно и нам, иди уж, юмористка, займись лучше своими детьми.

Блюститель порядка

В течение многих лет мы с мужем и приятелями привезли из Средней Азии немало классных среднеазиатов. С огромным трудом отыскивали породных собак в Москве, возили своих сук на вязку к лучшим кобелям в другие города. Свое поголовье создавалось гораздо медленнее, чем распадались питомники: «Крутицкий», «Гард», сменивший трех хозяев, «Русская легенда». И вот мы снова в вольном плавании, из всей племенной группы у нас осталась только Лал-Гишу — вновь начинаем с нуля, уже в нашем собственном загородном доме[16].

Гишу, как всегда, на высоте: она родила прекрасных щенков — первенцев питомника «Стражи». Все хороши, но один на особицу. Крупный, мордатый, волчьей масти с темным ремнем по спине. Его еще суточным выбрали для себя Лариса и Олег и нарекли гордым именем Тун Хан — Князь Полуночи.

Ведет себя парень вполне по-княжески. Чуть только научился ходить, а уже верховодит братьями и сестрами. Дали еду — пока однопометники разбирались что к чему, Тун уже припал к тазику. Попробовал, оценил и плюхнулся в самую середину корытца. Дескать, вы, ребята, как хотите, а я тут хозяин, мне надо много есть, сил для будущих дел набираться.

Так и рос — во всем первый. Ну и мы его поддерживали. Ведь питомник будет разрастаться, появятся другие щенки, суки. Стае нужен сильный вожак, вот Туну и придется им стать. Мама Гишу как могла помогала нам в этом начинании: учила сына всему, что положено знать правильному кобелю-азиату. А тут мы еще взяли в питомник суку — ровесницу Тунца. Вот Гишу юному вожаку на примере Зорьки и показывала искусство управления стаей. Бывало, начнет Тунец возиться с Зорькой, пытается ее с ног сбить, рычит с досады, а та уперлась и ни в какую. Тун к маме — дескать, не выходит, не слушается она меня… Как не выходит? Что значит «не слушается»? Гишу не спеша подходит к Зорьке, неуловимое движение головой — и та уже лежит на спине в позе подчинения. Мать оглядывается на сына, мол, давай повторяй, как заставить подчиняться. И ведь выучила на свою же голову.

К году Тун уже вполне справлялся со своими обязанностями, во всяком случае, Гишу с Зорькой жили в мире, и это при том, что характеры у обеих были очень суровые. А тут только суки наладятся выяснить отношения, как Тун уже между ними. На одну посмотрел тяжелым взглядом, на другую, рыкнул для острастки — и обе красотки разошлись по своим делам: просто пай-девочки, а не суки-азиатки.