Вильгельм - Александра Лисина

что для снятия проклятия тебе нужно научиться чувствовать! Ну вот я и учу! Правда, пока безуспешно.

— Так ты что, эксперименты на мне ставишь?

— А то, — осклабился этот поганец, мелкими шажками отступая к выходу. — Ты ведь на мне ставишь, не стесняешься. Чем я хуже? Да и кто, кроме меня, тебе поможет? Вот я и стараюсь. Изо всех своих невеликих сил. Надеюсь, ты оценил?

— А ну, стоять! — скомандовал я, одновременно пытаясь понять, что за эмоцию ненароком разбудил во мне этот балбес. Но Нардис, как чуял неладное, стрелой выскочил в коридор и уже по пути на второй этаж радостно прокричал:

— Прости, не расслышал, что ты сказал!

То есть он не только нагло врет, но еще и издевается?

Я пнул стоящий под столом мешок с костями.

— Проснись!

А когда с пола поднялась целехонькая и радостно скалящаяся гончая, так же коротко велел ей:

— Фас.

Раздавшиеся вскоре негодующие крики, перемежаемые сочными ругательствами и проклятиями в мой адрес, я проигнорировал. А вот неожиданно проклюнувшуюся эмоцию, напротив, постарался сохранить и как можно внимательнее рассмотреть.

Это была не обида, не досада, определенно не злость, а что-то вроде раздражения… но немного не такое, как раньше. Вернее, не так. Раздражение все-таки присутствовало, однако оно было не само по себе, а словно бы с какой-то примесью. Частичка удивления. Частичка недоумения. Недоверия. И… наверное, сла-абенькой такой благодарности? Все же я не приказывал Нардису меня тормошить. Только поделился фактами. А он, хоть и поганец, но все же поганец полезный. Вон на сколько эмоций меня сегодня раскрутил.

— Отстань, псина костлявая! — вырвал меня из раздумий истошный вопль со второго этажа. — Живым не дамся!

И следом — грохот от упавшего на пол горшка. Почти сразу там же раздалось бодрое клацанье костей. Шум торопливо сдвигаемой мебели. Не менее торопливый топот, как если бы кто-то спасался от неутомимой Кости позорным бегством. Еще один вопль, только уже с обещанием обезглавить гончую особо зверским способом. Звонкий щелчок челюстей. Новый грохот опрокидываемых стульев и, судя по звуку, одного из комодов. После чего до меня донеслось пронзительное «У-у-уй!», следом «Не смей лишать меня достоинства, тварюга окаянная!» и наконец совсем уж жалобное:

— Вильге-э-эльм, отзови свое чудовище! Честное слово, я все понял и больше не бу-уду-у!

Прикинув степень разрушений, которые могли учинить эти двое в процессе погони, я решил, что сохранность дома дороже, и мысленно скомандовал Кости: «Спи!»

Наверху послушно бряцнули кости, куда-то со стуком укатился тяжелый череп. А еще через пару минут на лестнице послышались осторожные шаги, после чего на кухню заглянул отчаянно потирающий ягодицу, но отнюдь не присмиревший Нардис.

— Ну что, эксперимент можно назвать удачным? Ты что-нибудь новое ощущаешь или же мой бедный зад пострадал зазря?

— Иди-ка ты… в лавку, — вежливо послал я его. — За продуктами.

— Какая лавка? — удивился Нардис. — Еще же даже не рассвело!

Тьфу. Не сообразил, что на улице темно, а людям по какому-то недоразумению приходится регулярно спать. А еще есть. Отдыхать. Ходить в уборную. И вообще, они тратили слишком много времени на всякую ерунду.

— Тогда иди спать, — поморщился я. — А утром в лавку. За едой для тебя и за пижамой для меня, потому что эта уже никуда не годится.

— А вот и не пойду! У нас денег нету! — радостно сообщил мне помощник, скалясь не хуже, чем Кость недавно.

Я замер.

— Как это, нету?

— А вот так. Мы вчера почти все на зелья спустили, поэтому на пижаму точно не хватит!

Так. А вот это уже нехорошо.

Деньги — та самая вещь, ради обладания которой люди готовы были на все. На медные, золотые и серебряные моменты они постоянно что-то покупали, меняли, начиная с продуктов и заканчивая дворцами. А еще деньги нередко ценились смертными гораздо больше свободы или жизни, поэтому из-за них частенько грабили и убивали. Наконец они имели скверное свойство заканчиваться, поэтому их запас постоянно требовалось где-то пополнять.

Откуда они берутся у простых людей, я, правда, не вникал, но в моем положении источником денег являлись другие люди. В том числе мертвые люди, у которых, кто бы что ни говорил, всегда можно было чем-нибудь поживиться.

* * *

— Что может быть хуже кладбища? Только городское подземелье, — проворчал Нардис, сердито шлепая по вонючим лужам. — Ты вообще в курсе, сколько тут всякой заразы водится? И почему нельзя было сделать это утром?! Всего-то ничего осталось подождать!

Я быстро покосился по сторонам, но шаг не замедлил. И не стал напоминать, что с рассветом мои сила, скорость, реакция и даже мысленная активность резко упадут. К тому же спать мне было не нужно. Нардис тоже теперь вряд ли уснет. Ну так и зачем тратить время, если еще пару-тройку часов в Дамане будет достаточно темно, чтобы спокойно навестить местное захоронение?

Прелесть подземелий заключалась именно в том, что они позволяли незаметно попасть почти в любую точку столицы. Говорят, когда империи еще не существовало, Даман был не в пример меньше, чем сейчас, а дома по большей части строили из дерева, то на город частенько нападали. И чтобы не потерять все добро в огне, горожане не поленились создать многочисленные подземные убежища, куда запросто можно было попасть из подвала любого приличного дома.

С годами под городом образовался настоящий лабиринт. Потом его, конечно, забросили. Укрепленные камнем стены частично разрушились. Многие проходы завалило. Какие-то, напротив, были перекрыты умышленно. Само собой, со временем это место облюбовали преступники, бездомные, городские сумасшедшие, но на них мне как раз было, как выражаются люди, плевать. Главное, что тут не болталось ни любопытных, ни патрулей. Ну а редкие облавы можно было засечь задолго до того, как имперские ищейки нападут на наш след.

— Тьфу на тебя. Отстань, — раздраженно буркнул Нардис, когда ему в бок ткнулась зубастая черепушка. — Тебя еще не хватало!

Кость с довольной ухмылкой пробежала дальше, а потом принялась вовсю резвиться в тоннеле, с азартом прыгая по лужам и зубами пытаясь поймать взлетающие в воздух водяные капли. Грязь и вонь ей ничуть не мешали — на зачарованных костях все равно не оставалось ни пятнышка. Зато брызги от ее прыжков взлетали до небес и по закону подлости так и норовили осесть на плаще Нардиса.

Плюх! Плюх! Плюх!

— Вот зараза, — ругнулся он, когда костлявая псина в очередной раз промчалась мимо, облив его водой из большущей лужи. — Она что, специально?!

Плюх!

— Саан тебя задери! Хватит меня пачкать!

Клац!

Острые зубы щелкнули прямо за спиной парня,