Мусорщики 'Параллели' - Георгий Сидоренко

— Да будет тебе, Старик! — отмахнулся Чуви. — Эй, вы, прекращаем комедию. Все свободны!

Музыка затихла, и дым постепенно расселся.

Стоило Чуви направиться к Па, как к Гарибальди сначала подошёл испуганный диспетчер с кипой бумаг, а за ним, с трудом сдерживая смех, чуть боком подобрался Бэбил.

— Пепе, ты не против, если я пойду и заварю себе чаю? Я могу и тебе принести.

До Гарибальди не сразу дошёл смысл слов друга. Неожиданно прибывшие документы несколько выбили его из ритма, и он, быстро и угрюмо пролистывая их, угрюмо пробормотал себе под нос:

— Нашли время, когда принести отчёты… Прости, что?

— Я сказал: «Ты не против, если я пойду и сделаю себе чаю?»

— Ах да! Конечно, конечно. И мне, будь так любезен, принеси.

Бэбил пожал плечами и как можно быстрее скрылся за дверью кабинета Петроса, подмигнув по дороге Чуви, что только-только, вразвалочку, добрался до Па. Осирисиец, смотря себе под ноги, нервно крутил в руках тот самый красно-белый предмет, что недавно настраивал. Чуви усмехнулся и несколько грубо начал похлопывать Па по предплечью:

— Ну, здрасте, здрасте! — наигранно и приторно засюсюкал Чуви. — Ты, конечно, красавчик! Взял и посадил на крючок «перфа». Может, теперь возьмёшь и защитишь свою гипотезу, ась?

— Вам прекрасно известно, что моя гипотеза во многом фикция, основанная на случайном наблюдении. В других случаях она скорей всего будет неэффективна.

— Да не скромничай ты, Па! Ты же ведь так упорно её доказывал Хоппи, а она, если хочешь знать, даже в чём-то прониклась, а если серьёзно, — Чуви резко перестал ёрничать. — Идейка действительно неплохая. Её нужно просто доработать и всё.

— Лесть на мне не сработает, господин Чуви, — пробубнил, смутившись, Па. — Особенно после той выдумки на счёт приказа. Но, как бы ни было, я приму к сведению ваш совет.

— Ну, вот, другое дело, — вновь засахарился Чуви. — Ладно, гони мне арсенал!

Па вяло передал Чуви бело-красный предмет. Тот, по театральному наигранно взял его и отвесил старшему диспетчеру глубокий саркастический поклон. Чуви выпрямился, подмигнул кому-то из диспетчеров, украдкой наблюдавших за ним, высоко подкинул вещицу правой рукой, поймал её левой и со всей силой сжал. Через несколько секунд он раскрыл ладонь. По ней растекалась, подобно желе, бело-красная масса. Менее чем за десять секунд это вещество покрыло всю кисть Чуви, образовав своеобразную перчатку. Она тускло светилась и пульсировала, а на костяшках пальцев и подушечках ладони выступали перламутровые линии. Чуви небрежно дёрнул мизинцем, и в воздухе с лёгким свечением появилась пузатая пачка сигарет, которую он тут же поймал. Чуви достал сигарету, зажёг, выбив искру из ногтей, и всласть затянулся.

— Не смей использовать арсенал для таких глупостей! — рыкнул Петрос, отрываясь от бумаг. — А ты, Па! Почему не заблокировал весь не нужный мусор?!

Па, заряжавший шприц-пистолет какой-то пурпурной жидкостью, дёрнулся, но не ответил на вопрос начальника.

— Не претворяйся! Я знаю, что ты меня прекрасно услышал!

— Не занудствуй, Старик! — протянул Чуви, туша сигарету и ложа пачку на стол Па. — Это лишь для теста. Не вытаскивать же мне из арсенала настоящее оружие, особенно если учесть, что в моём арсенале его и нет!

Гарибальди хотел сказать что-то нецензурное, но в конце концов предпочёл не сотрясать воздух почём зря, и вновь вернулся к бумагам. Чуви повернулся к Па. В руках у него была маленький пузырёк.

— Теперь Паутина. Вы ведь не против?

— К чему вопросы? Я ведь только и жду, когда услышу в голове занудное старческое ворчанье.

— Тогда поверните голову.

Чуви подчинился. Па открыл пробку и влил ему в левое ухо золотую тягучую жидкость. Та с неприятным звуком медленно проникла в ухо. Секунда другая и оттуда вылезло и тонкими нитями распустилось подобие паутины и оплело Чуви ушную раковину.

— Приём, приём — весело прошептал Чуви, приложив палец к виску. — Вызываю Старого зануду.

Петрос в ответ лишь безразлично отмахнулся. Чуви усмехнулся. Па, пару рас неохотно стукнув Чуви по плечу длинным пальцем с сожалением сообщил:

— Господин Чуви, я должен вколоть вам метаморф.

— А? — в голосе Чуви послышался лёгкий оттенок недовольства, что не могло скрыться от ушей Петроса, и он злобно ухмыльнулся. — Зачем это? Бессмыслица же?

— Инструкция, — продекламировал Па.

— Вот оно что! — протянул Чуви, посмотрев в сторону Гарибальди, а затем сквозь зубы, как можно тише прошипел. — Ах, ты ж, старый лис! Ну, ладно, не тот случай, когда я буду рисковать делом или твоими нервами, Старик.

— Ты не обо мне переживай, дружище, а о себе, — не отрываясь от бумаг, прокричал Петрос. — Я ведь могу и в злыдня сыграть, на целый год добившись твоего отстранения. Но, как видишь, я этого не делаю, ибо очень ценю тебя.

— Ух, хмырь хитрожопый, — с лёгкой злобой, почти беззвучно, выпалил Чуви.

— Я, конечно, всегда рад видеть те редкие моменты, когда вас обыгрывают, господин Чуви, но, может, продолжим? — угрюмо обратился к нему Па.

— Валяй.

Па прижал шприц-пистолет к шее Чуви и щёлкнул им. Чуви слегка напрягся и цокнул языком, и нервно почесал место укола.

— Странно, — пробормотал Па, пытаясь изобразить любопытство.

— Чего странно-то?

— Я знаю, что метаморф может вызвать аллергические реакции, но я не слышал, чтобы кто-то испытывал болезненные последствия.

— Если бы так было, то его и не одобрили. Логично ж?

— Тогда чего вы боитесь, господин Чуви?

— Ничего я не боюсь, — отмахнулся, Чуви. — Просто мне не по душе эта гадость. Тэк-с, началось.

Чуви приподнял левую руку, и все, кто наблюдал за ним, могли узреть начавшиеся странности с телом мусорщика.

Вены на его руке вздулись, а затем опустились, подобно плавильным мехам. Мышцы будто вскипели, пальцы налились странным мерцанием, а на ногтях заиграли искры. Через мгновение кожа стала прозрачной, как будто превратилась в гибкое и блестящее стекло, показав переплетение мышц и сухожилий. Ещё мгновение, исчезли и мышцы, обнажив кости, обвитые кровеносными сосудами и нервами. Третье мгновение и кисть вновь начала принимать былую форму, как будто в прозрачную бутыль стали равномерно наполнять густыми масляными красками разных цветов и оттенков. Ещё через мгновение всё повторилось, но при этом рука начала то изгибаться, то удлиняться, то вспениваться, а пальцы, порой весьма причудливо, переплетаться. То же самое происходило со всем телом Чуви, где особенно пугающе причудливым выглядело его лицо. Достигая конечной точки процесса, оно «оголялось» до черепа. Волосы при этом шевелились, кучерявились, меняли цвет, жирнели, ломались, но не пропадали с черепа полностью. Чуви с явным удовольствием следил за реакцией диспетчеров. На