Роковое наследство - Эмили Роуз

— Бокал вина поможет тебе расслабиться. Присоединяйся ко мне в патио. Только возьми с собой радионяню.

Она по-прежнему не доверяла ему, но за его предложением вряд ли был какой-то подвох.

— Хорошо. — Прицепив к поясу прибор, она проследовала за Митчем на кухню. Достав бутылку вина, два бокала и штопор, он указал кивком на заднюю дверь. Открыв ее, Карли вышла на улицу. Еще не остывшие после дневной жары плиты согрели ее босые ноги. Дворик освещала дюжина настенных светильников, во влажном ночном воздухе витал аромат цитрусовых деревьев и кустов буддлеи.

— Раз ты зажег все эти светильники, значит, был полностью уверен, что я не откажусь составить тебе компанию.

— После ужина я понял, что мне необходимо выпить. Подумал, что тебе тоже.

Карли вздохнула.

— Правильно подумал. Обычно Рэтт так себя не ведет.

— Я знаю. — Митч подвел ее к столику, на котором она в тусклом свете свечи разглядела небольшую коробочку, завернутую как подарок. Карли изумленно смотрела на сверток, в то время как Митч разливал по бокалам вино. Она не стала садиться за столик. Обстановка была слишком романтической. Ее охватило чувство сожаления. Ей не следовало сюда приходить. Карли неловко стояла рядом со скамейкой, думая лишь о том, как бы отсюда уйти.

Митч протянул ей бокал вина.

— За две приятные недели, проведенные по одной крышей.

Приняв бокал, она чокнулась с ним.

— Чтобы оставшиеся пятьдесят были такими же.

Ей показалось или глаза Митча действительно немного сузились? Сделав глоток вина, он поставил бокал на столик и указал кивком на сверток.

— Это тебе.

Карли едва не поперхнулась. Свет луны, вино, подарок. Чего он добивается?

— Но сегодня не день моего рождения. — Не сегодня, но уже очень скоро. Как ужасно будет, проснувшись в среду утром, понять, что Марлен не разделит с ней, как обычно, радость этого дня.

— Это не имеет значения. Открой.

Карли не пошевелилась, и тогда он сам взял со стола коробочку и протянул ей.

— Открой ее, Карли.

Что бы ни было внутри, стоимость подарка была для него пустяком. Тогда почему ее сердце бешено колотилось, а все тело трепетало, когда она увидела подарок? Как же все это было глупо!

У Митча денег куры не клюют, и он разбрасывал их направо и налево. Каждый день он приносил что-нибудь для Рэтта, и она начала подозревать, что за безупречно скроенными костюмами прячется порядочный человек. Митч даже купил детское кресло для своей машины, мотивируя это тем, что если Рэтта нужно будет срочно забрать из детского центра, ему легче уйти с работы, чем ей.

Сделав еще глоток вина, Карли поставила бокал и дрожащей рукой взяла у него подарок. Нервничая под его пристальным взглядом, она аккуратно развернула золотистую обертку и, обнаружив под ней голубую бархатную коробочку, открыла ее.

Внутри на подушечке из белого атласа лежала изящная золотая цепочка с кулоном в форме мальчика. Митч протянул руку и перевернул кулон. На обратной стороне сверху вниз было выгравировано РЭТТ.

Все сомнения сразу улетучились. Она смогла бы отказаться от всего чего угодно, но это…

Это было великолепно.

— Какая прелесть. Спасибо тебе, Митч.

Взяв у нее коробочку, он достал цепочку и, подойдя ближе, расстегнул ее. Карли почувствовала тепло его пальцев у себя на шее, затем слегка поежилась, когда холодный металл коснулся ее кожи.

Руки Митча лежали у нее на плечах. Он разглядывал подаренное им украшение. Между ним и Карли проскочил электрический разряд.

— Ты отлично справляешься с Рэттом.

Она пожала плечами, но Митч не опустил руки.

— Это нетрудно.

— Даже сегодня вечером?

Наморщив нос, Карли запрокинула голову, чтобы посмотреть на его красивое лицо.

— Сегодня было труднее, чем обычно, но Рэтт не виноват, что у него режутся зубы. К тому же совсем нетрудно простить того, кого любишь.

Вдалеке раздался хлопок, и темное небо взорвалось разноцветными искрами. Это был праздничный салют.

Митч даже не обратил внимания на фейерверки. Не сводя с нее глаз, он провел кончиком пальца по цепочке в ложбинке у нее на груди. Это прикосновение напомнило Карли об их поцелуе. По ее телу пробежала дрожь желания, соски затвердели.

Отойди, Карли.

Но ее ноги словно приросли к полу, и каждая клеточка в ее теле затрепетала в томительном ожидании. Поправив упавшую ей на лицо прядь волос, Митч нежно коснулся мочки ее уха. Ее пульс участился. Она даже не подозревала, что у нее такие чувствительные уши.

— Ты тоже это чувствуешь? — хрипло произнес Митч.

Карли стала разыгрывать из себя дурочку. В данной ситуации это было правильнее всего.

— Чувствую что?

Митч посмотрел на нее, и она прочитала в глубине его глаз, что он не поверил в ее ложь.

— Ты сама прекрасно знаешь. Влечение. Желание.

Карли не понравилось, что она была не одинока в своем безумии.

— Но это вовсе не означает, что мы должны ему потакать.

Небо озарила еще одна вспышка.

— Почему нет? — Митч наклонил голову, и их губы соприкоснулись. Движения его губ были легкими, словно взмахи крыльев бабочки над цветком. У Карли перехватило дыхание, внизу живота разлился жидкий огонь. Она сжала руки в кулаки, чтобы устоять перед искушением и не прижаться теснее к нему.

Тогда Митч сделал это сам. Расстегнув заколку, он запустил пальцы в ее волосы и углубил поцелуй. Ее губы раскрылись, и его язык проник в глубь ее рта. У него был вкус вина и желания. Другой рукой он обнимал ее за талию, и Карли чувствовала, что плавится в его объятиях.

Еще немного, и она остановится, уговаривала себя Карли. Физическая связь с Митчем Кинсейдом была бы ошибкой, но на мгновение он заставил ее почувствовать себя желанной. Он словно вернул ей то, что отнял у нее Сэм. Губы и руки Митча творили чудеса. Наконец она призналась себе в том, в чем ей мешало признаться горе из-за смерти Марлен. Разорванная помолвка нанесла удар по ее самолюбию. Внимание Митча подействовало как бальзам на ее сердечные раны.

И все же она понимала, что это временно. Митчу Кинсейду нельзя было доверять. Однажды она уже теряла голову от желания, и к чему это привело?

Вспомнив о кошмаре двенадцатилетней давности, Карли неохотно отстранилась и высвободилась из объятий Митча. Но его взгляд не отпускал ее. Его зрачки расширились, грудь вздымалась и опускалась.

Она облизала сухие губы, чтобы в последний раз насладиться его вкусом.

— Мы должны забыть о том, что произошло.

Его темные брови взметнулись вверх.

— Забыть?