Легенда о старом маяке - Джулианна Брандт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако плохое случилось: привидения не могли их тронуть, но могли пугать воплями. Сестра совсем растерялась, будто оцепенела. Гленнон схватил её за руку и потащил прочь из дома, надеясь, что её друзья смогут выбраться сами. Даже на улице Ли не могла прийти в себя. Они спрятались за задним крыльцом – Ли горько рыдала, а Гленнон смотрел на тёмное небо, делая вид, что не слышит этого.
Гленнон сам не знал почему, но, пока он ехал через остров, его одолели воспоминания о воплях привидений, от которых кровь стыла в жилах, о рыданиях Ли и о страхе, охватившем его самого.
Показался маяк. Он стоял не на краю утёса, как Грейвинг, а прямо на галечном пляже, окруженный валунами. Из-за красной крыши и белой башни маяк был похож на маленькую католическую церковь, как в кино. В доме лишь первый этаж был жилым.
Чем ближе Гленнон подъезжал к маяку, тем тяжелее становилось у него на душе. Словно каменная глыба лежала на сердце и давила на него. Они прислонили велосипеды к стене и постучали в заднюю дверь.
Дверь открыл высокий худой мужчина в слишком коротких джинсах и в кухонных рукавицах. Из дома веяло теплом и доносился приятный запах…
– Хлеб печёте? – Гленнон непроизвольно шагнул вперёд, к источнику аромата.
– Ну да, – сказал папа Таунсенд, мистер Трекслер. Он шагнул в сторону, приглашая Гленнона и Ли войти.
– Мы пришли к Таунсенд, – сказал Гленнон.
– А не за моим хлебом? – весело спросил мистер Трекслер.
– Я именно за ним! – ответил Гленнон, и мистер Трекслер засмеялся.
Мальчик улыбнулся, но внимательно наблюдал за мистером Трекслером. Он знал, как быстро смех может превратиться в нечто совсем иное и закончиться руганью и сломанными вещами.
Он заметил, что Ли тоже наблюдает за мистером Трекслером, и кивнул, чтобы она вошла первой, а сам постарался оказаться между ней и мистером Трекслером.
Жилое помещение в Ингрэме было гораздо меньше, чем в домах смотрителей Грейвинга. Гленнон увидел две спальни, кухню, гостиную с камином и ванную. Всё небольшого размера. Металлическая лестница, начинавшаяся посреди гостиной, вела наверх, к фонарю на втором этаже.
На кухне у стола рядом со смотрителем маяка Ингрэм Дельмонтом сидела Таунсенд и ела мягкий белый хлеб, от которого исходил пар. Она замерла, не донеся кусок до рта.
– Нам надо кое о чём тебя спросить, – обратился к ней Гленнон.
– Вы точно не будете отчитывать меня за рассказ о привидениях? – Она отложила свой хлеб.
– Я обычно никого не отчитываю, – сказал Гленнон.
– Меня отчитываешь, – шепнула Ли.
– Это не считается, – буркнул Гленнон в ответ.
Таунсенд скрестила руки на груди. Похоже, она никогда не снимала свою чёрную куртку. Повернувшись к папе, она объяснила:
– Я так напугала Гленнона историей о привидениях, что он упал с бревна, на котором сидел, и убежал в лес.
– Ты не напугала меня! – возмутился Гленнон.
– Но ты так вопил, – заметила Ли.
– Ты опять рассказывала о привидениях? – Мистер Трекслер снял рукавицы и положил их на стол.
– Да… – неохотно признала Таунсенд.
– Она уже и меня пугала пару раз своими историями, – мистер Трекслер покачал головой и грустно улыбнулся Гленнону.
Гленнон наблюдал за мистером Трекслером и Таунсенд и оценил, как деликатно папа подал ей ещё кусок хлеба и сделал замечание за пугающие рассказы. У Таунсенд тоже была богатая фантазия, но папа не заставлял её чувствовать себя виноватой. Гленнон удивился, как такое возможно.
– Пойдём наверх, там эти двое не будут уши греть, – Таунсенд поднялась из-за стола, указывая на папу и смотрителя.
Они взошли по чёрной металлической лестнице на второй этаж. Там располагалась маленькая комнатка с маячным фонарём в центре. Стеклянные панели образовывали сложную форму.
В большие окна был виден простор озера Верхнего. Воды его были тёмные, почти чёрные, небо затянуто белёсой сетью облаков.
– И о чём вы хотите спросить?
«На острове Филиппо живёт вампир?» – уже готов был спросить Гленнон, но заметил, что кто-то идёт по пляжу, удаляясь от маяка.
– Кто это? – Гленнон указал на окно.
– Наверное, Гибралтар, – Таунсенд даже не взглянула.
– Этот матрос? Я видел его вчера в порту с Эвереттом.
– Он целыми днями бродит по берегу и собирает стёкла, обточенные волнами. Вчера вечером папа застал его, когда он пытался уплыть с острова, – Таунсенд нахмурилась. – Он барахтался в холодной воде.
У Гленнона душа ушла в пятки. Он отчасти чувствовал свою вину за то, что Гибралтар пытался уплыть с острова Филиппо.
– Зачем он это делает?
– Он сказал, что лучше утонуть, чем оставаться на острове.
– Почему? Что здесь такого ужасного? – Гленнон заставил себя замолчать. В душе он знал что… – Это из-за вампира, что ли?
– Ну да… – сказала Таунсенд мрачно.
– Знаешь… – Гленнон хотел объяснить, но снова занервничал. Он чувствовал: глупо будет рассказывать, что Эверетт, возможно, вампир.
– Гленнон видел, какой Эверетт был страшный, – сказала Ли.
– Бывают страшные люди. Но они не становятся вампирами из-за этого, – заметила Таунсенд.
– Это верно. Просто у Эверетта нет отражения, мы никогда не видели его на солнце, и он, кажется, как-то действует на нашу маму. Она так странно ведёт себя при встречах с ним.
– Да, это признаки… но Эверетт не вампир! Да и зачем вампиру жить на маленьком островке, если он может отправиться куда угодно? – Таунсенд поправила капюшон.
– Мы тоже удивлялись, – сказала Ли. – Мы подумали, что все жители могли заключить с ним договор. Они снабжают его кровью, а он их защищает.
Таунсенд расхохоталась.
– Договор… Прекрасно! Но я же сказала, Эверетт не вампир. Он просто матрос.
Гленнон почувствовал, что здесь что-то не то. Он всю жизнь ходил кругами, разговаривая с папой. Он знал, как это бывает, когда на вопрос не отвечают прямо. Он вдумался в ответ Таунсенд и сказал:
– Эверетт не вампир, но… существует какой-то договор?
Глаза Таунсенд блеснули.
– Насколько я знаю, жители острова не заключали никакого договора с Эвереттом.
– Насколько ты знаешь? – спросила Ли.
– Да. Насколько я знаю, – отвечала Таунсенд.
Гленнон отвернулся к окну и опёрся о подоконник. Насколько она знает… А если Таунсенд не знает? Ему почудился в её словах какой-то намёк. Почему же она не скажет прямо?
Облака вдали поредели. С неба полился солнечный свет. Гленнон озадаченно заморгал. Ему показалось, что высокий утёс, поднимающийся вдали над озером, превратился в маяк…
– Сколько маяков на острове Филиппо? – спросил Гленнон, вспомнив странный атлас смотрителя Орвелла.
Таунсенд глядела на массивный фонарь в середине комнаты. Она стояла сбоку
