Кристиан Флойд. Страж Либерилля - Владимир Корн

Ребята вынимали из саквояжей пачку за пачкой, почему-то выкладывая из них пирамиду. Та получилась высоченной, примерно по пояс, а то и выше.

– Крис, – повернул ко мне разгоряченное лицо Ковар, – когда делить-то их будем?

– Пересчитать для начала надо, – образумил его Рамсир. – Номинал-то у них разный.

Некоторое время царило сосредоточенное молчание, только слышен был звук передвигаемых с места на место денежных пачек.

– Вот это да! – наконец сказал севшим голосом Густав. – Вот это да! – повторил он.

– Если разделить на пять частей, то получается, то получается… – Густав наморщил лоб, а когда Рамсир, соображавший куда быстрее его, открыл рот, чтобы озвучить сумму, выпавшую на долю каждого, я заявил:

– На шесть частей.

– И для кого предназначена шестая часть? – подозрительно спросил Дуглас: он явно не хотел делиться с кем-то еще.

– Для нас. Для всех сразу. Резерв на тот случай, если что-то пойдет не так. Ну и самое главное: поделим мы сейчас, после чего все спрячем.

– Как спрячем? Почему? – Четыре пары глаз смотрели на меня недоуменно.

– Потому что я жить хочу, – честно признался я. – И не уверен, что у кого-нибудь, в том числе и у меня лично, не снесет крышу, когда в руках окажется такая крупная сумма. Нам необходимо на время затаиться. А вообще неплохо было бы исчезнуть из города под каким-нибудь благовидным предлогом, чтобы не вызвать подозрений.

– А давайте отправимся в Тангер! – Кто бы мог это сказать, если не Ковар? – Сразу двух зайцев убьем: и из города исчезнем, и, глядишь, сокровища разыщем. А что? С этими деньжищами, – и он подкинул на руке пачку купюр достоинством в сто лорелей каждая, – мы такую экспедицию сможем организовать!

– Надо подумать над этим, – сказал я, лишь бы что-то сказать.

– А как прятать будем? И где? – поинтересовался Дуглас.

Конечно же у меня был готов ответ.

– Пока придется спрятать деньги в двух разных местах. Половину возьмут, например, Дуг с Рамсиром, и только они будут знать, где именно находится припрятанное. Другую, соответственно, Густав с Коваром.

– А ты с кем?

– Ни с кем. Я не буду знать, где вы спрячете деньги.

Поняли они мою мысль или нет? Судя по насторожившимся лицам, увы. Положение спас умница Дуглас.

– Вы трое сейчас очень на идиотов похожи, – безапелляционно заявил он. – Поймите: его, – Дуг ткнул в меня пальцем, – убьют, как и любого из нас, независимо от того, знает ли он, где деньги спрятаны, или нет. Ни у кого купить себе жизнь теперь уже не получится. Но, в отличие от Криса, у нас будет возможность свалить с добычей, если что-то пойдет не так. По крайней мере, с половиной денег.

Мне пришлось кивнуть. Все верно. Я буду своего рода гарантом, что никто не станет нервничать из-за того, что кто-то скроется со всей суммой сразу. С половиной – возможно, но не со всеми деньгами. Это была своего рода жертва с моей стороны, но иного выхода убедить парней я не видел. Не нести же деньги в банк? Даже если частями и в разные – риск все равно велик. Говорят, в некоторых странах существуют банки, где можно арендовать особые ячейки инкогнито. Туда можно положить все что угодно, и никто не станет проверять, что именно там хранится. Но в Ангвальде такие пока еще не появились, специально узнавал.

– Так что, мы сейчас вообще ничего себе не возьмем? Так зачем мы все это затевали? – ошарашенно спросил Ковар.

– Почему это не возьмем? Обязательно возьмем. Каждый получит столько, – и я потряс в воздухе пачкой купюр с крупной цифрой «двадцать» на каждой банкноте. – На первое время хватит. Жили же мы без всего этого? Значит, и еще проживем. А вообще, Ковар, это годовой заработок твоего отца, – продолжил я, заметив, что именно Ковар с вожделением поглядывает на деньги больше всех. – И он вкалывает по двенадцать-четырнадцать часов в сутки. Вы уж потерпите немного, – почти взмолился я. – И родителям поможем, и себя не обидим, придет только срок.

Я вздохнул, а потом сказал:

– Да, что это мы все о деньгах да о деньгах? Рамсир, Густав, сходите купите шампанского. Должны же мы отпраздновать начало нашей новой жизни? А если вы боитесь, что остальные скроются с деньгами, я и сам могу сходить, пополам не переломлюсь.

Глава 11

– Экстренный выпуск! Экстренный выпуск! Кровавая бойня в порту! Двадцать убитых! Заявление начальника полицейского департамента! Экстренный выпуск! – надсаживал голос продавец «Трибуны Ангвальда» – вихрастый мальчишка в замызганном пальто с чужого плеча. Хотя и без этих криков дела у него явно шли неплохо: прохожие буквально вырывали газеты из пачки в его руках.

«Да уж, давненько в нашей стране не случалось ничего значительного, если обычная перестрелка вызывает такой ажиотаж. Экстренный выпуск, ну-ну! – размышлял я, получив взамен пары медных монет остро пахнущий типографской краской экземпляр. – К тому же откуда взялось двадцать убитых, если народу было куда меньше? И потом, несколько полицейских должны были спастись».

Ничего нового из газеты узнать мне не удалось. Ночью в порту произошла перестрелка, много погибших, среди них – четверо полицейских. Личность бандитов выяснить пока не удалось, но вроде бы в одном из них опознали доверенное лицо Сумира Венделя.

«Жаль, что самого Венделя там не было. Пока бы они грызлись между собой, кто займет место Папы, глядишь, и времени прошло бы достаточно, чтобы все поутихло».

Главный полицейский Либерилля, господин Греттон, сетовал на то, что по нелепой случайности сорвалась тщательно разработанная операция, которую полиция готовила давно. Ну а что ему еще оставалось делать, чтобы прикрыть свою задницу? Еще он обещал в самом ближайшем будущем найти убийц и вообще сделать столицу Ангвальда образцовым городом в плане общественного порядка.

На второй странице были помещены донельзя возмущенные комментарии жителей Либерилля, в которых прямо заявлялось, что господин Греттон навести порядок не в состоянии.

А вот летом прошлого года, когда новый президентский налог вызвал волну протестов, газетчики молчали. До массовых беспорядков, слава богу, не дошло, но тем не менее жертв было куда больше чем двадцать.

Еще в газете требовали возобновить смертную казнь через повешение, причем публичную. Интересно, чем их перестал устраивать электрический стул, на котором казнят сейчас? Тем более, к примеру, за убийство полицейского и так эшафот полагается. В общем, ничего заслуживающего внимания.

«Зайти, что ли, к Гленву Дарвеллу, подробности узнать? – усмехнулся я. – Уж он-то явно в курсе. Сказать, что мама послала, и тогда он точно не откажет. Только чем объяснить ее внезапный интерес?»

Голова немного побаливала. Эти негодяи, Густав с Рамсиром, принесли не пару бутылок шампанского, а целых полдюжины.

– По бутылке на рыло, – объяснил Густав, – и еще одна, на всякий случай. А чего? Отмечать так отмечать!

Ну мы и отметили. Шампанского конечно же не хватило. Тогда Ковар вспомнил, что у его матери есть отличная наливка, и в ход пошла уже она, что явно было лишним. Чтобы, вернувшись, его мама не стала возмущаться, мы придумали отличную историю. Мол, Ковар, продал наливку какому-то человеку, которому захотелось выпить. И денег этот любитель домашних крепких напитков заплатил столько (мы для этого специально скинулись), что матушка Ковара должна благодарить неведомого ей придурка ближайшие несколько лет.

Ни с того ни с сего вспомнив о скором замужестве Кристины, я вдруг расчувствовался, и все дружно принялись меня утешать.

«Кристина, – говорили они, – конечно же красавица еще та, даже похлеще Сесилии будет, но зачем теперь она нужна, когда у тебя есть сама Сесилия? И вообще, тебе давно уже стоит свыкнуться с мыслью, что от женщин всегда только проблемы и неприятности».

Я лишь согласно кивал головой.

Потом я долго умывался во дворе холодной водой, а когда, окончательно придя в себя, вернулся в дом, то увидел, как Густав прикуривает папиросу от целого веера подожженных купюр. Тут-то я и разогнал всех их спать, благо отец Ковара должен был вернуться с работы только к обеду.

По дороге в студию Слайна я купил себе отличную новую куртку, куда лучше той, о которой так давно мечтал. А заодно и несколько дорогущих кисточек из соболя – мечту уже самого Слайна. Их кончики не распушаются, и потому ими можно делать самую тонкую работу. Дверь мне снова открыла Лаура, и она вела себя уже настолько по-хозяйски, что вскоре по студии в одних панталонах разгуливать начнет. Слайн подарку очень обрадовался, но долго не мог поверить, для кого именно он должен написать картину. А когда наконец убедился, что я не вру, ему вдруг пришла мысль: не согласится ли Сесилия ему попозировать?