У ворот Ленинграда. История солдата группы армий «Север». 1941—1945 - Вильгельм Люббеке
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующий день утром всех построили по росту на опушке соснового леса недалеко от казарм. С этого момента каждый из нас считался уже официально призванным на военную службу и получал звание рядового пехоты. Всю эту неделю инструкторы учили нас передвижению в сомкнутом строю и гусиному шагу, из штатского человека делали солдата.
В пятницу 1 сентября 1939 г., после побудки, мы услышали по радио сообщение о начале войны Германии с Польшей. Призывники сразу же поняли, что им не суждено в скором времени вернуться к гражданской жизни. Хотя мы не должны были принимать участия в военной кампании, моя мать прекрасно понимала значение этого события. Она сказала своим домашним: «Теперь Вильгельм тоже должен пойти на войну».
Лишь малая часть немцев с недоверием отнеслась к заявлению правительства, что это поляки начали войну, перейдя границу и напав на немецкую радиостанцию. Однако никто из тех, кого я знал, не сомневался в справедливости войны, даже в частном разговоре. Как большинство граждан страны, и я полагал, что Германия имеет все законные основания для недовольства и что она начала вторжение в Польшу, исчерпав все средства мирной дипломатии. Возвращаясь теперь к событиям прошлого, мне понятно, что Гитлер просто искал повода для войны и использовал события в своих целях. Для него развязывание войны значило еще один шаг в агрессивном плане завоеваний, имевшем целью превращение Германии в главенствующую державу Европы.
На следующий день после начала войны на учебном плацу за бараками была проведена церемония военной присяги. Стоя по стойке «смирно», каждый новобранец поднял правую руку и произнес торжественные слова: «Перед лицом Бога я клянусь этой священной клятвой фюреру Германского рейха и народа Адольфу Гитлеру, главнокомандующему вермахта, беспрекословно подчиняться и быть, как храбрый солдат, всегда готовым пожертвовать своею жизнью».
В последующие дни мы следили за событиями в Польше и обсуждали их между собой. Мы считали, что война будет короткой, и многие из нас жалели, что не удалось поучаствовать в ней, когда она закончилась несколько недель спустя. Пожалуй, это было наивно, но мы не думали, что нам придется вскоре принять участие в военных действиях, хотя Англия и Франция объявили войну Германии в начале сентября. Никто из наших офицеров тоже не верил в близкую войну.
Обучение в Люнебурге. 4 сентября 1939 – 9 января 1940 г.
Первую неделю мы учились маршировать, а затем для нашей роты начались каждодневные занятия в поле, проходившие независимо от погоды – в дождь и снег. Наше учебное время делилось поровну между физическими упражнениями, которые должны были сделать нас более выносливыми, и занятиями в оружейном классе. Нас учили беспрекословному повиновению приказам.
Каждое утро мы просыпались перед рассветом, принимали душ и шли на завтрак. Затем было построение, мы надевали рюкзаки с грузом в одиннадцать с лишним килограммов и совершали 5–6-километровый переход в пешем строю на полигон Вендиш-Эверн[12]. Перед началом движения дежурный офицер или сержант обычно выкрикивали: «Песню!», и мы, печатая шаг, с воодушевлением подхватывали мелодию военного марша.
В тот первый день, придя на полигон, мы сразу же приступили к огневой подготовке на песчаной и холмистой, поросшей соснами местности. Нам показали, как надо обращаться с карабином (укороченной винтовкой) Маузера образца 1898 г., ставшего нашим основным оружием. Первые дни мы занимались учебной стрельбой. И при свете дня, и ночью нас учили, как правильно разбирать и чистить карабин, чтобы не заедал затвор. Это мы делали два раза в неделю. Кроме карабина Маузера наши инструкторы познакомили нас с другими типами оружия.
Нашей учебной роте была предоставлена 75-миллиметровая короткоствольная гаубица. Нас учили обращению с такими орудиями, чтобы в случае крайней необходимости мы смогли бы сами вести огонь. Короткий инструктаж, как рассчитывать координаты вражеской цели и управлять огнем тяжелых орудий, был мне особенно интересен. Все это пригодилось мне в будущем.
Наши ветераны-инструкторы научили нас также очень важной вещи – основным способам выживания в бою. В частности, вырытый по правилам одиночный окоп, дававший возможность полностью укрыться под землей, не раз спасал меня потом от смерти.
Обычно мы возвращались с полигона до наступления темноты, но бывало, что мы тренировались и ночью. Обратный марш в казармы часто превращался в соревнование сотни новобранцев нашей роты. Обычно весь путь я бежал трусцой и обгонял всех. Возможно, потому, что я всегда оказывался первым в этих «соревнованиях», дежурный лейтенант всегда поручал отвести своего коня на конюшню именно мне, в то время как остальные убирали казарменное помещение или занимались другими малоприятными делами.
В то время как часть новобранцев начали более основательно изучать минометы и короткоствольные 75-миллиметровые гаубицы, меня сразу же определили во взвод связи. Подобное назначение вполне объяснялось моей профессией электрика. К тому же в связисты направлялись солдаты, бегавшие быстрее всех. Они могли исполнять также роль посыльных, вовремя доставить приказ, если связь еще не была установлена или произошел ее обрыв.
После первых двух недель в роте большую часть времени я проходил подготовку во взводе связи. Наши инструкторы учили нас работать с полевыми телефонами, телеграфными аппаратами и рацией и все это оборудование ремонтировать. Однако наибольшее внимание уделялось обучению правилам организации линий связи, их прокладке на местности и поддержанию в рабочем состоянии. Во время боя с помощью проводной связи сообщения от передового наблюдателя, указывавшего цель, передавались на артиллерийские батареи и в штаб роты, а оттуда – в штаб полка.
Часто по утрам солдаты взвода тянули линию связи от казарм до полигона. Каждый из нас нес на спине большую проволочную катушку; конец провода на катушке соединяли с предыдущим отрезком уже проложенной линии, а затем ее разматывали. Шедшие позади солдаты с помощью шестов поднимали и зацепляли отмотанный провод за сучья на деревьях, так он был надежнее защищен от обстрела во время боя.
Поскольку отдельный дом моих дедушки и бабушки находился вблизи нашего полигона в Вендиш-Эверне, я несколько раз заходил к ним на обратном пути в казармы в Люнебурге. Несмотря на риск наказания, в случае если бы меня поймал патруль, чашка кофе в обществе
