Измена. Жизнь заново (СИ) - Верди Алиса

Но, с другой стороны, если он меня утащит, то работы мне больше не видать. Не пустит он меня работать.

Нет, понятно, что мы не в средневековье живем, и в темницу он меня не посадит. Максимум закроет дома на несколько дней. Но достаточно и пары дней прогулов, чтобы они нашли мне замену. Я ведь на испытательном сроке!

Нет, мне с ним никак нельзя! Я только начала самостоятельную жизнь. Не хочу снова попасть в зависимость! Лишь у плиты стоять, да полы намывать. Ну уж нет! Такая жизнь не для меня! Пошел он на фиг со своими пирожками!

Молча боролась с ним, но Павел больше и сильнее физически. Он открыл дверь и впихнул меня внутрь автомобиля. После чего сел сам.

Я тут же дернулась к двери, но услышала, как щелкнул центральный замок. Ну зашибись!

Глава 24

Вообще-то такое поведение было Павлу не свойственно. Он обычно спокойный и физическую силу не применяет. Не знаю, что с ним случилось. Я его совсем не узнавала.

Он молча сидел и смотрел на меня, а его глаза пылали яростью. По-моему, он не в адеквате.

– Я думал, ты чуть-чуть погуляешь, замерзнешь и домой вернешься. В тот же вечер. Ну, максимум, на следующе утро, помыкавшись туда-сюда, – произнес он, сжав челюсти. – Если бы знал, что ты так серьезно настроена, то вообще бы не отпустил.

– Что значит «не отпустил»? Я не твоя собственность! – возмутилась я.

– У тебя ничего нет. Ты полностью зависишь от меня. Ни жилья, ни работы, ни денег, ни друзей. Уходить вот так, в никуда, на ночь глядя, было полным идиотизмом. Я думал, ты умнее, – хмыкнул он.

А ведь и правда. Нет, не по поводу того, что уходить было идиотизмом, хотя, возможно, так оно и было для нормальных людей. А по поводу того, что я ведь и правда во всем зависела от него.

Как я не замечала раньше такой полной зависимости от мужа? И ведь дело было не только в деньгах.

Сначала «не ходи на работу», потом «давай карту на меня оформим, так проще будет», потом «не общайся с этой подругой, она мне глазки строит».

Еще неизвестно, кто кому строил, кстати! Он же от меня так всех подруг отвадил.

И все это происходило как-то постепенно и незаметно, что я даже не замечала.

Как паук, плел вокруг меня свою паутину, постепенно опутывая все больше, чтобы я не могла и рыпнуться! А потом, когда спеленал полностью, пошел своими делами заниматься. Я ведь все равно никуда от него не денусь.

Так, Павел?

Какой же слепой я была!

– Ну, значит, я – идиотка, – пожала я плечами. – Но я ни о чем не жалею.

– Возвращайся. Я скучаю по тебе. Мне тебя не хватает. Знаешь, такая тоска находит временами. Все время думаю – какой же я дурак. Милая, иди ко мне, – он произнес это тихим вкрадчивым тоном.

А я смотрела в его красивые глаза. Такие, с виду, честные и открытые. И понимала, что как бы мне ни хотелось вернуться к прежней спокойной и беспроблемной жизни, вот только возвращаться к мужу я не хотела.

Я просто не могла ему поверить, не могла простить. Внезапно я осознала, что за всеми моими метаниями, стоит вовсе не желание простить Павла. Он был мне противен. Дело было в другом.

Мне хотелось ощущения защищенности, безопасности, доверия, уверенности в завтрашнем дне. Я хотела жить вместе с любимым мужчиной. Хотела семью. Хотела ребенка. Я хотела слишком многого?

Павел положил руку на спинку моего сидения и медленно приблизился ко мне.

Я почувствовала его аромат парфюма, который так нравился мне раньше. Вспомнила, как сама выбирала его, чтобы купить из отложенных со стипендии денег и подарить любимому.

Тогда я балдела от этого запаха, но сейчас внезапно ощутила, как меня от него тошнит. Буквально. Внутри все болезненно сжималось, вызывая спазмы.

Это было какое-то отторжение на физическом уровне. При том, что он по-прежнему казался мне красивым и внешне привлекательным. Как так?

Нет, с ним я не обрету желаемого. Не смогу я никогда больше доверять ему и чувствовать себя в безопасности. Что-то сломалось между нами. Разрушилось навсегда.

Смогу ли я вообще хоть с кем-то почувствовать это? Или навсегда так и останусь одна?

Да к черту! Лучше одной, чем подстраиваться и стараться быть хорошей и удобной! Не хочу я быть мудрой и все прощать! Терпеть, глотать и закрывать глаза!

Не будет этого! Я – сама по себе!

Он, между тем, продолжал приближаться, явно собираясь поцеловать.

Я уперлась руками в его грудь и попыталась оттолкнуть, отворачивая лицо. Нужно его остановить! Его поцелуи мне противны! Как представлю, что он этими губами…

– Я тебе изменила.

– Что? – его брови взлетели вверх, а сам он ошарашенно завис надо мной.

Да, все, теперь обратно дороги нет. Я вдруг почувствовала огромное облегчение.

В этот момент в стекло кто-то постучал. Павел отстранился и рассеянно посмотрел в боковое окно. Я тоже перевела взгляд.

Ох, блин! Там стоял Есенин и его взгляд яростно пылал.

Вид у него был на редкость грозным. Брови нахмурены, челюсти сжаты, на лице играют желваки. На скрещенных руках мышцы буграми выпирают из-под коротких рукавов футболки. Он еще что-то, кроме футболок, носит?

– Что за хрень? – удивился Паша, окидывая напряженным взглядом огромные габариты.

Тот снова настойчиво постучал, уже кулаком, жестом показывая, чтобы водитель открыл дверь.

Паша потянулся было к замку зажигания, чтобы уехать подальше отсюда, однако охранник у въезда вышел из будки и остановился возле опущенного шлагбаума, намекая, что выезд перекрыт.

Паша, видимо рассудив, что мужчина ничего сделать не сможет, смело отмахнулся от настойчивого стука и сделал жест в стиле «отвали».

Я увидела, как Есенин кивнул, развернулся и… ушел.

Глава 25

Надо же – отступил!

Меня это даже как-то расстроило. Не то, чтобы я хотела, чтобы он вмешался, но… Почему-то не ожидала, что он так быстро отступит.

Однако, выяснилось, что ушел он недалеко, а до багажника Хаммера. Открыл его, что-то достал и решительно двинулся в нашу сторону. В его руках была бейсбольная бита.

Ох, мамочки!

Есенин и без биты выглядит устрашающе, а уж с битой в руках – вообще описаться можно от ужаса! Брови нахмурены, челюсти крепко сжаты, глаза горят.

Глядя на него, можно было с уверенностью сказать, что он не будет колебаться ни секунды, прежде чем пустить биту в ход.

По тому, как изменилось Пашино лицо, я поняла, что он тоже это понял. Поэтому он торопливо открыл замок на двери и даже приоткрыл саму дверь.

– Ну, ты чего, мужик? Все-все, открыл уже! Чего надо-то?

– Из машины выйди, – сухо и резко приказал Демид.

Павел бросил на меня быстрый испуганный взгляд и вылез из машины. Я тоже вышла.

– Что тут, на хрен, происходит? – резко спросил Есенин. – Он тебя обидел? – вопрос был явно адресован мне.

– Нет-нет! Все в порядке, – испугалась я.

Убьет еще!

– Он затащил тебя в машину. Я по камерам увидел, – потребовал он от меня ответа.

– Я собирался просто поговорить со своей женой! – воскликнул Павел, переводя недоуменный взгляд с меня на Есенина и обратно.

Брови Демида поползли вверх:

– Айседора, о чем говорит этот очкарик?

– Это мой муж, – обреченно кивнула я, краснея.

Боги! Что за идиотская ситуация!

Есенин опасно сощурился, глядя на меня. У меня сердце ушло в пятки.

– Однако! Ты полна сюрпризов! Знаешь, сейчас твое заявление о том, что ты не знакомишься с женатыми, выглядит особенно странно, – пренебрежительно хмыкнул он.

– Алевтина, кто это? – потребовал от меня ответа Павел.

– Тот, с кем я тебе изменила, – вздохнула я.

Паша рот открыл, явно пребывая в шоке.

– Изменила! Ля-я… Меня сейчас стошнит, – презрительно фыркнул Демид. – Знаешь, Айседора, я был о тебе лучшего мнения. А ты, оказывается, просто потаскушка.

В его глазах я отчетливо увидела разочарование. Он развернулся и направился прочь.

Меня почему-то сильно задели его слова. А больше всего – разочарование во взгляде. Неожиданно появилось какое-то глупое детское желание побежать следом и начать оправдываться.