Тень ищет своё место (СИ) - Чоргорр Татьяна

Мудрый откликнулся на зов мгновенно. Едва услышал имя Ромигиной добычи, сразу вывалился с изнанки сна: взъерошенный и злой. А Митая, даже глаз не раскрыв, тут же стала исчезать. Пришлось повторять ей болезненную побудку, выслушивать скулёж и причитания. И сразу — внезапно — разыгрывать роль «доброго» на жёстком допросе с применением магии.

Латира вцепился в девчонку поистине бульдожьей хваткой: кто бы подумал, что он так умеет! Правда, ничего нового (для Ромиги) мудрый не вытряс. Гораздо интереснее — комментарии Латиры безмолвной речью. Вот, значит, как выглядит местная нежить, именуемая Тенями, за которую Ромигу тут периодически принимают. Не слишком-то много общего, но на взгляд в темноте, издалека, да с перепугу, для кого-то, кто еле-еле различает ауру…

Из результатов допроса вытекало следующее. По-видимому, Стурши принёс Митаю в жертву Теням в круге на Рыбьей горе, а в пещере, в Доме Теней, призвал её обратно в дневной мир. Охотница умерла, потом как бы возродилась, но прежней, увы, никогда не станет, и путь духов для неё, вероятно, уже закрыт… Если не лезть в тонкости охотничьего посмертия, то с Митаей всё очень печально, но Латире более-менее ясно. А вот со Стурши… Митая знала его как единственного повелителя. По-видимому, Стурши сохранил своей Тени облик, память и некоторую часть прежнего разума. Без сомнений, именно Стурши отправил Митаю осквернять круги. Более-менее понятно, почему Вилья и Наритья: Стурши точил ножик на хранителей этих кланов со дня гибели Наритьяры Среднего. Но почему вдруг Альди? Внятного ответа у Латиры не было: лишь подозрения, от которых мудрый, с самого начала не благостный, стал мрачнее тучи. С Ромигой он ими не поделился. Сказал наву, мол Повелитель Теней — скорее всего, Стурши. Но может статься, что беззаконник — тоже Тень, а Повелитель — кто-то из мудрых. Время поджимало Латиру. Мудрый непререкаемо заявил, что забирает Митаю в Пещеру Совета. Тоном чуть помягче предложил Ромиге присоединиться. Нав покачал головой:

— Нет, я пока останусь здесь.

Про себя подумал: Стурши — серьёзная угроза. Но толпа могущественных и очень сердитых колдунов ничуть не лучше. Уж если Латира так искрит… Мудрый заковыристо ругнулся щурами, однако спорить с навом не стал, ограничился советом.

— Тогда отправляйся-ка ты, Иули, в круг. Сразу, как только мы с Тенью уйдём. А то защита на иглу — от Стурши, каким он был раньше. Но Повелителю Теней или Тени я дорогу с изнанки сна не перекрою. Если только наглухо запру здесь тебя самого. Согласен?

— Нет, лучше я пойду в круг. Надеюсь, наша красавица не испоганила его своей белянкой до полной непригодности, и меня не зашвырнет в какой-нибудь Дом Теней?

— Погоди, я сейчас проверю Камень. Не отпускай пока Тень на изнанку сна, — Латира нырнул в лаз наружу.

Ромига, не отрываясь, смотрел на зарёванную, осунувшуюся Митаю. После песен, что пел над нею Латира, девушка сидела неподвижно, пялилась в одну точку. От внимания нава чуть ожила: скорчила умильно-жалобную рожицу, шепнула одними губами:

— Ты обещал меня отпустить!

Ромига отрицательно качнул головой:

— Даже не думай.

Слёзы — потоками, но девчонка, не мигая, смотрела наву в глаза… А ему всё труднее было спокойно этот взгляд выдерживать! Будто Ромига впервые в жизни солгал, предал чьё-то доверие по принципу: «ничего личного»! Ну, откуда вдруг столь мерзкое чувство? Словно он выступает на стороне чужих, против своих? Да что ж за наваждение-то?

Наваждение? Он разорвал зрительный контакт и активировал защиту от ментальной атаки, а после уже всерьёз удивился: Тень воздействовала на нава и почти преуспела?

Нет, он удивился не настолько, чтобы упустить её! Третья попытка Митаи сбежать на изнанку сна закончилась так же, как первые две, только Ромига ударил сильнее. И когда девчонка задохнулась от боли, сразу набросил пару арканов из дознавательского арсенала. Бессонница — наикрепчайшая привязка к действительности. И паралич всех мышц, кроме дыхательных: чтобы не рыпалась и не болтала. Давно бы так…

Обездвиженная Митая тихо точила слёзы: ей было больно, страшно, тоскливо. А ему — за компанию. Давненько Ромигу не накрывало дурным сочувствием! Вернулся Латира — хорошо, не пришлось долго ждать — сказал с досадой:

— Иули, круг я не стал запечатывать, но только ради тебя. И даже тебе не советую соваться внутрь. Может, всё-таки с нами, на Совет?

— Нет.

Латира присмотрелся к парализованной Митае, к угрюмому Ромиге…

— Иули, скажи, кого ты сейчас жалеешь?

— Никого, а что?

— Если Митаю, то поздно, Стурши её уже убил. А если Тень, по сродству стихий…

Ромига вскинул злой взгляд на мудрого:

— То что?

— То дурак ты! — непривычно грубо рявкнул Латира. — Объясню позже, или сам сообразишь. Освободи Тень от своих чар, и нам пора.

Ромига повиновался нехотя, но быстро. Мудрый сцапал Митаю за шиворот и вместе с нею исчез на изнанке сна. Упустит? Не упустит? Противоречивость желаний и сумбур мыслей по этому поводу следовало немедленно привести в порядок. Нав столкнулся с принципиально новым для себя… Явлением, сущностью, существом? Некоторое время наблюдал, исследовал, информации не так уж мало. А вот познаний по теории магии не хватает, и не возьмёшь у Сантьяги допуск в специальный раздел библиотеки, не пойдёшь озадачивать Куби заковыристыми запросами… Или это из запретного, из того, что Навь отвергла, как Искушение, не касается сама и не позволяет никому в Тайном Городе? Ясно, что Голкья — не Земля, в другом мире многое иначе. Однако практики, связанные с Тенями, тут тоже под запретом…

Да, но мурашки по коже — не от прикосновения к запретному, как таковому. А от очередного приступа осознания: насколько Ромига здесь одинок, насколько предоставлен самому себе. И при том, насколько он не в форме! Он даже не может объективно оценить, насколько именно он не в форме! Разомкнутая аура Митаи и его собственная зависимость от Вильяры — не одного ли порядка явления? Возможно, те, кто обзывал Нимрина Вильяриной тенью, были терминологически точны? Да, он чувствует себя навом Ромигой, более-менее живым, и даже биографию свою, в основном, вспомнил. Но несчастная Митая не забыла ничего, а собою быть перестала. Хотелось бы сходу опровергнуть столь бредовую гипотезу, да некоторые вещи видны только со стороны…

Шальная Стрела, бесстрашный исследователь и рисковый экспериментатор, отчаянно боролся с паникой. Кажется, все изжитые страхи вернулись из небытия и разом навалились на него! И нет рядом старших сородичей, чтобы осмотрели, обследовали — успокоили. И в живительные объятия Вильяры не упадёшь. И даже в круг Зачарованных Камней Латира советовал пока не соваться… Ромига уже привык ходить туда не только за магической энергией — за глубиной медитации. Но ныне серый Камень не спокоен сам. Кстати, не от того ли Ромигу рядом так «колбасит»? Смешное словечко из лексикона Ромки Чернова охарактеризовало нынешнее состояние, как нельзя лучше. Нав улыбнулся: вопреки раздраю мыслей и чувств, вопреки мерзким ощущениям от заживающей раны. Выполз из иглу, встал на ноги, начал разминку. Главное, держать спину прямее и не останавливаться: пока у него есть собственная воля, или нечто похожее на неё до неразличимости…

Глава 13

***

Стурши не смел нарушить приказ Повелителя, покинуть пещеру. Но никто не запрещал ему спать и видеть сны. Он спал и видел глазами Митаи, как выполняется его собственное поручение, как тень тени оскверняет Зачарованные Камни Альди. Увы, рыженькой не хватило прыти завалить охотника. А жаль, камень был подходящий, тёмный, и могло бы их, юных Теней, стать уже трое… Но кровь дичи Митая лила очень красиво! Знать не знала, что любезный наблюдает, а делала ему сладко-сладко… Пока не попалась! И кому же?

Стурши от удивления едва не проснулся. Он был уверен, что убил эту погань, хотя… Он же теперь сам из тех, кого изгоняют «слезами голкья». И он чувствует, почему Митаю так потянуло к чужаку, и даже почти не ревнует свою женщину. Он бы сам, пожалуй… Кабы не приказ Скундары…