Отмена 012, или Инструкция для Демиурга - Константин Утолин

почти все действия в лаборатории контрорлировались и фиксировались на видео и в копьютерных системах, а и тем, что надетый на Сергее костюм высшей биозащиты был пронизан специальными нитями, выполняющими роль сенсоров и датчиков повреждений. Кроме того, внутри костюма стояли независимые экспресс-тестеры на наличие ДНК и РНК большинства болезнетворных микроорганизмов. А на выходе из этой лаборатории всех работавших в ней сотрудников облучали интенсивным ультрафиолетом, обдавали душем, потом паром из специальных дезинфекционных растворов, а уже на выходе из первого шлюз-тамбура брали анализ крови. Чтобы проверить её на попадание патогенов. На случай, если все предыдущие уровни контроля не сработали, а какой-то возбудитель оказался устойчив ко всем формам дезинфекции. И в течение часа, пока длился анализ, работавший в лаборатории сидел в «чистилище», как называли промежуточную зону экспресс-карантина сами работники, и читал книги или «сёрфил» по Интернету с одного из установленных в «чистилище» компьютеров. Расположение которых, кстати, практически невозможно было определить, так выходы в сеть через них прикрывались специальными файерволами, анонимайзерами и шли через систему истинно анонимных прокси-серверов, которые к тому же постоянно менялись, а лог-файлы на них периодически уничтожались. Вот только эти компьютеры не позволяли ничего отправлять и работали только на вход.

Весми этими мерами создатели лаборатории заботились не только о безопасности граждан и здоровье персонала, а и о том, чтобы из лаборатории нельзя было вынести ничего из того, что в ней разрабатывалось.

Поэтому задача извлечения созданного Сергеем биооружия была весьма сложной. Однако он нашёл изящное решение. Придуманный способ обойти все системы контроля был весьма сложным – и именно поэтому создатели лаборатории не смогли его предусмотреть. Поэтому наряду с созданием финального образца самой биосистемы Сергей также совершал действия, направленные на создание того, что он наметил в качестве своего рода «контейнера» для его транспортировки за пределы лаборатории.

Запустив диагностическую тест – систему, основанную на методе плазмонного резонанса, Сергей встал и подошел к сейфу, в котором хранились образцы «химер». Поскольку снять отпечатки пальцев, взять кровь или произвести анализ голоса через костюм высшей степени биозащиты было невозможно, то с учётом того, что все эти действия совершались на внешних рубежах доступа в данную лабораторию, открытие сейфа осуществлялось лишь на основе сканирования сетчатки глаз и ввода 6-ти значного кода.

Открыв сейф и взяв из него необходимые образцы, Сергей с помощью микропипеток под микроскопом поместил их в специальные микрореакторы, предназначенные для выращивания колоний молекул РНК и ДНК на твердых средах, содержащих РНК-полимеразу или ДНК-полимеразу, а также в систему. Gibson Assembly Master Mix[48]. Задав написанные на языке CRN++[49] программы ДНК-микрочипов, спустя восемнадцать минут он создал четыре нужные ему комбинации нуклеотидов, после чего две из них перенёс в тест – системы, основанные на технологиях суспензионных биочипов и полногеномного секвенирования, третью поместил в камеру плазмонного резонанса, а четвёртую стал анализировать с помощью флуоресцентных зондов для ПЦР.

Отметив возникновение нужных ему процессов, Сергей подошел к боксу, в котором хранились образцы подвергаемых заражению биологических тканей, включил встроенную в бокс видеокамеру, вставил руки в манипуляторы и, глядя на экран монитора, взял из кассет с образцами необходимые ему. Потом переложил их в приёмное отделение мини-шлюза, после чего спустя несколько секунд, когда загорелся сигнал, уже руками достал пробирки с образцами с выехавшего из стенки бокса лотка.

Разнеся все образцы по чашкам Петри, в две из них он добавил заранее подготовленные сочетания прионов[50] и поместил их в специальный биореактор, задав программу ускоренного моделирования эволюционных процессов, которая реализовывалась путём специально подобранного сочетания воздействий химическими препаратами, радиации, переменного магнитного поля и лазерного облучения различных частот.

После этого Сергей вернулся к биореактору. Где, используя метод изотермической рекомбинации in vitro в один шаг, стал проводить амплификации фрагментов рекомбинантных ДНК. Преимущество данного метода состояло в том, что в одной пробирке одновременно можно соединить сразу большое число фрагментов, что значительно повышает скорость создания масштабных биоконструкций. Доработав созданные «химеры» с помощью метода мутагенной цепной реакции нуклеазными системами ZEN и CRISPR/Cas9[51], и получив требуемые сочетания, Сергей перенёс их в тест-системы для секвенирования и в роботизированную аналитическую станцию Fluent™[52]. Убедившись, что полученные биосистемы соответствуют его расчётам, он запустил конструирование сходных конструкций также методами SLIC и MoClo[53]. Чтобы обеспечить резерв частей для сборки всей биосистемы.

Сегодня Сергей должен был убедиться, что разработанные им клеточные линии, будучи инфицированы специально отобранными вирусами, в т. ч. РНК-типа, позволяют возникнуть жизнеспособным синтетическим вирусно-бактериальным кластерам, обладающим высокими резистентностью к биологическим, химическим и физическим воздействиям, контагиозностью и вирулентностью. Разработанные им кластеры, согласно расчётам, должны были также обладать способностью снижать производство естественных антимикробных пептидов (АМП)[54] и эффективность действия возможных синтетических аналогов природных АМП с измененной биологической активностью. К тому же эти кластеры создавали условия для развития в организме-реципиенте определённых грибов. Которые обладают способностью использовать короткие фрагменты РНК, своеобразные «микровирусы», для подавления работы и отключения генов, которые управляют работой врожденной иммунной системы. А добавление прионов должно было создать дополнительную защитную оболочку, в которую «сворачивался» разработанный Сергеем вирусно-бактериально-грибково-прионный кластер при воздействии на него или заражённый им организм. Также прионы должны были способствовать передаче сформированных поражений генома инфицированного организма его потомкам. В свою очередь вирусно-бактериальные компоненты кластера должны были обеспечить невозможность возникновения таких полиморфизмов генов, которые создали бы врожденную невосприимчивость организма к входящим в состав кластера прионам. А формы входящих в кластер генно-модифицированных вирусов обеспечивали очень высокие уровни реассортаций и антигенного шифта[55], что предотвращало возможность появления спонтанных мутаций ДНК организмов реципиентов, способных защитить от заражения и поражения их или их потомков.

Таким образом, комбинированная вирусно-бактериально-грибково-прионная инвазия должна была необратимо ослабить популяцию суперанималов и суггесторов и привести к её полному исчезновению уже в следующем поколении землян.

Разрабатываемые Сергеем биосистемы должны были, наряду с повышенной резистентностью ко всем видам антибиотиков, противовируных препаратов, химических и физических воздействий, создавать обширные матрикс-биоплёнки и обладать способностью препятствовать доставке в инфицированные клетки генов АМП, а также мешать точной регулировке их экспрессии. Таким образом Сергей рассчитывал защитить создаваемое им средство направленного изменения людей от лечения не только существующими, а и ещё только разрабатываемыми перспективными препаратами на основе пептидов. А сверхвысокая изменчивость, в том числе под воздействием электромагнитных полей и оптических излучений и умение создавать защитные плёнки должна была предотвратить возможность их излечения с помощью систем типа широкополосных генераторов Ройяла Райфа[56] и систем воздействий на основе оптофармакологии[57].

И спустя четыре