Касэлона. Особенный рейс (СИ) - Гриб Елена Григорьевна

На столе обнаружился нарезанный толстыми ломтями хлеб (настоящий, свежий и ароматный), разогретые котлеты (с кусочками лука и чеснока, а не присыпанные приправой), салат из огурцов (не сушеных) и чай с нерастворимой заваркой и апельсиновой коркой.

— И кто же тут хозяйничал?

«Зара» продемонстрировала недавнюю запись.

У плиты орудовала Сана. Да, та самая умница-тихоня, которой полагалось сидеть в каюте и носа не показывать. Или Сэм неточно сформулировал приказ, или…

В кои-то веки ему стало совестно. В голове поселилась неуверенная мысль: «А вдруг?». Вдруг все не так, как представлялось на первый взгляд? Вдруг он ошибся? Вдруг в «Барахолке Ника» был совсем другой киборг?

Чтобы прогнать ненужные раздумья, Райс бросил в рот ломтик огурца и, не удержавшись, отломил кусочек хлеба. В конце концов, это его корабль, да и о нормальной пище он мечтал несколько месяцев кряду.

— Дядь, а руки помыть? — На удивление приветливая Мира схватила тарелки и потащила в столовую, откуда доносились радостные голоса. — Ты весь в пыли! Сначала почисться, а потом приходи.

Сэм усмехнулся и нажал кнопку автомата. Насколько бы вкусно ни выглядели котлеты, сидеть за одним столом с кэй-тварью он не собирался. Даже если это предположительная кэй-тварь.

Никал не ошибся, когда говорил, что ненависть Райса к киборгам — это личное. Из-за мерзкой подделки, притворявшейся человеком, Сэм потерял все. Семья, работа, друзья… У него была самая обычная жизнь, которую разрушил мертвяк с программой вместо мозгов. И тот, кто им управлял, разумеется. Тот, кто использовал бездушных жестянок так же легко, как и людей.

«Дай мне повод, мразь, и тогда посмотрим, научили ли тебя создатели дышать вакуумом», — Сэм глотнул отвратительную жижу с кучей ароматизаторов и усмехнулся.

Рейс еще не начался, в ему уже хотелось, чтобы эта поездка закончилась.

Глава 7. Киборги тоже люди. Изредка

Из неопубликованного романа Котэ Рины

«Под мою ответственность»… Тогда, два с чем-то года тому назад, эта фраза звучала для моих ушей сущей бессмыслицей. Незнакомый язык покорился мне гораздо позже, облик произнесшего те слова исчез из памяти, но интонации остались со мной навечно.

Получалось, в моем появлении на Ониксе принимал участие и Родас Торн… Вернее, он руководил каким-то экспериментом, побочным эффектом которого стала я. Интересно, меня собирались запихнуть от греха подальше в утилизатор, а его «Под мою ответственность» спасло мне жизнь? Или же мне предназначалась роль единственной и неповторимой сенсации, но приказ профессора заменил мировое турне на клетку?

Я не знала, должна благодарить его или ненавидеть. Он нравился мне в общечеловеческом смысле слова, однако тот эпизод у элианского синтезатораБК сильно охладил мой пыл. Я чувствовала, что близка к разгадке своего появления, и боялась, что правда мне не понравится.

Аппарат снова ремонтировали. Разбирали, собирали, хватались за головы, обнаружив оставшиеся неиспользованными детали. Я ждала. Наблюдала, изучала, ходила за лаборантами и ловила каждое слово. Сопровождала Торна, подкарауливая, когда он ослабит защиту и позволит заглянуть в личные файлы.

Без толку. Удача отвернулась от меня, и поэтому я решила изменить задачу.

Габриэль Антэс. Человек, поспевавший во всем. Заместитель директора Исследовательского центра, по совместительству — четвертый кандидат в убийцы.

Его пухлые щеки и манера забавно шевелить носом не остались незамеченными подчиненными. Антэса за глаза называли Хомяком, хотя на самом деле в его подтянутой фигуре не было ничего хомячьего. Наоборот, замдиректора тщательно следил за весом, регулярно посещал спортзал и принимал участие в каждых мало-мальски значимых состязаниях непрофессионалов.

Дамская часть Исследовательского центра судачила о том, что, сделай Антэс пластику, он бы потеснил в рейтинге местных красавчиков даже Даниала Каса. Но Хомяк предпочитал оставаться собой.

Он был не столько ученым, сколько управленцем. Округлое лицо придавало ему намеренно добродушный, немного простоватый вид. Полезное качество для того, кто жаждет ткнуть нос в любое дело и, казалось, знает абсолютно все о каждом сотруднике.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

К слову, личную информацию Габриэль Антэс не скрывал по той простой причине, что у него ее не было. Никаких упоминаний о семье, никакой болтовни с друзьями, никакого тайного порока или невинного хобби. Только работа. Утром, днем, вечером, ночью — для Антэса не существовало разницы, на каких цифрах находятся стрелки часов. Он спал мало, питался в основном пилюлями-концентратами, из развлечений предпочитал велотренажер.

Проведя рядом с ним четыре дня, я не узнала о нем ничего нового. Замдиректора полностью погрузился в главный проект Исследовательского центра — терраформацию Оникса-10, — и не выказывал ни намека на преступные наклонности. Наоборот, лаборанты могли бы причислить его к сонму святых!

Именно Антэс добился дополнительного финансирования, крохи от которого перепали и другим лабораториям. Благодаря Хомяку в боксах появились новые лица — молодые, азартные, готовые трудиться во благо науки денно и нощно. А еще замдиректора устроил сбор подписей в защиту обвиненного в терроризме профессора Каса, что добавило ему в карму немало очков.

Объяснить, почему Антэс меня настораживал, несмотря на свои добрые дела, я не могла.

Ну а на пятый день наблюдения стало гораздо интереснее, потому что Амбер Миллс наконец-то пошла в атаку.

Она поймала Хомяка у мужского туалета и, запинаясь, попросила о «минутке». Он на миг растерялся, пытаясь определить, что для него важнее: последовать зову природы и оставить девушку перетаптываться в столь сомнительном месте или проявить стойкость и вернуться в кабинет. Честно, я ему даже посочувствовала, а вот Амбер, наоборот, спрятала довольную улыбку.

Природа победила, и это явно не соответствовало ее планам. Она нетерпеливо теребила небольшой планшет, покусывала электронное перо и с таким вожделением глядела на дверь с перевернутым треугольником, что подошедший профессор Дикс не рискнул сунуться в уборную мимо нее и потопал обратно.

— О чем вы хотели поговорить, Миллс? — как всегда занятой замдиректора начал разговор, едва выйдя из туалета.

В соблазнении начальства Амбер явно была новичком, поэтому профукала его свободные тридцать секунд и оказалась в приемной, где уже ждали двое других посетителей.

— Я насчет лаборатории, — заикнулась она. — Тут расчеты по ее восстановлению. Помещение почти не пострадало, поэтому…

— Отправьте мне на почту, я просмотрю все позже.

Дверь кабинета захлопнулась, секретарша с повадками цепного пса сообщила некоему Лису, что его сейчас примут, и Амбер осталась ни с чем. Растерянно оглянулась, одернула выглядывавшую из-под короткого халата юбку с разрезами, бросила взгляд на планшет…

— Ну и как это делается? — прошептала, присаживаясь в свободное кресло и прикрывая колени. — Что? Разочарован во мне? Так сам к нему иди!

Спустя минуту раздумий до меня дошло, что у девушки в ухе наушник. К сожалению, услышать реплики ее собеседника не было возможности. Он мужчина и они на «ты» — вот единственное, что я могла сказать с уверенностью. Любопытно…

Через два часа Амбер все-таки попала в кабинет. Она краснела, бледнела и запиналась, но все же сумела добиться того, ради чего рвалась на встречу с Антэсом. Нет, не убедила отдать ей лабораторию профессора Каса, как я предполагала. Ее задача состояла в другом.

Амбер оставила под столом замдиректора булавку. Уронила на ковер и затолкала носком туфли в густой ворс у самой ножки — труднодоступное место для робоуборщика старой модели, что виднелся в дальнем углу. Извинилась за беспокойство, пообещала больше не тревожить с глупостями… Вышла, завернула за угол и произнесла:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Эл, включил запись?

* * *

Касэлона

— Серьезно? Вы из Нацбезопасности и разыскиваете похищенного сына министра экологии? А ордер у вас… О, у вас есть тепловизор? Да, это меняет дело. Пожалуйста, проходите. Сюда, налево. Что значит: «Спасибо за содействие»? Вы же никуда не… Эй! Может, хоть тепловизор одолжите на минуту?