Ванька 10 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич

Ревволь — «революционная воля».

Ревдар — «революционный дар».

Аврорий — по названию крейсера «Аврора».

Круто? Позднее ещё круче будет. У нас в институте дома один из преподавателей с именем Кукуцаполь имелся. Расшифровывалось имя проще простого — «кукуруза — царица полей». Пока тут такого имени нет, при Никите Сергеевиче оно появится. Тогда же девочек Нисерха начнут называть. От сокращенного имени, отчества и фамилии Хрущева.

Мы с кумом Федора на Нинеле остановились. Нинель — это обратное прочтение слова «Ленин».

Отчество тут не меняют, от родного отца не открещиваются, а вот с фамилией надо подумать. Поменять Воробьева на что-то более звучное. Тем более, эта фамилия мне чужая, она мне с найденными документами около железной дороги досталась.

На третьем стакане мы с кумом Федора Терентьевича решили, что самая лучшая фамилия — Красный.

Красный Нинель Иванович.

А, что? Весьма и весьма…

Теперь на переименование мне разрешение военного комиссара Уржума Сормаха надо получить. Я у него как доктор военного лазарета в подчинении. Кстати, Сормахом он тоже не так давно и стал. При рождении фамилию Сорокин получил. Подпольную революционную кличку имел — Махалов. Вот, Николай Гурьянович, когда красногвардейскую дружину организовывал и взял себе звучный псевдоним — Сормах.

Военный комиссар возражать не стал. Похвалил даже. Вот де, не после полной победы пролетарской революции я новые имя и фамилию беру, всем сердцем к ней примыкаю, а в самые что ни на есть трудные времена — Колчак в двадцати верстах от города…

— Поздравляю, Нинель! — Сормах потряс мне руку.

— Поздравляю! — к военному комиссару его телохранитель Сабанцев присоединился. — Хорошо звучит — Нинель Красный!

Кум Федора без промедления мне бумагу оформил с новыми фамилией, именем и отчеством. Исчез с просторов России Иван Иванович Воробьев, а возник в Уржумском уезде новый житель — Красный Нинель Иванович.

Всё честь по чести, законно и официально.

Когда в село Федора я вернусь, Нинелем Красным в поселенные списки и впишусь. Тут с этим делом при советской власти в сельской местности со времен императора пока ничего не изменилось. Как моя бабушка-антисоветчица — по словам деда, говорила, такая система вплоть до конца пятидесятых годов существовала. Колхозники только тогда потихоньку начали паспорта получать. Только в семидесятые все граждане СССР стали иметь паспорта. У меня такой в общежитской тумбочке и остался.

Глава 31

Глава 31 Наступление на Турек

— Нинель! Собираемся!

Со сна я сразу и не понял, что это мне собираться велено. Не привык я пока к новому имени. Сколько тут Иваном был, а Нинель я только третий день.

— Собираемся, собираемся!

Куда? Чего? Я только-только спать лёг…

— Утром выступаем, — ввел меня в курс дела Сабанцев.

Выступаем, это — понятно. Однако, тут некоторое уточнение требуется. Наступаем? Отступаем? Хотя, сейчас хрен поймёшь — отступление, это или наступление. По своей земле туда-сюда перемещаемся.

Так-то дружина больше в самом Уржуме находится, но временами и случаются выходы за его пределы. Вернее — выезды. По приказу представителей штаба третьей армии мы провели мобилизацию средств передвижения и транспорта. Считай, со всего уезда мало-мальски годные телеги на железном ходу собрали. Запрягай лошадок и передвигайся. Что дружиной и делается.

— Собираться с ранеными? — уточнил я у Сабанцева.

— Не, не. Они на месте.

На месте. Значит — не отступаем. Хотя, в городе поговаривают, что Колчак здорово на красные отряды жмёт.

Я разместил на приписанной к лазарету телеге всё нужное. Перевязочного материала взял побольше. Останется — обратно привезу.

К восьми часам утра наша дружина была в сборе. Не хватало только некоторых отрядов, что были отправлены в волости для борьбы с дезертирством. Дезертиров у нас хватает, не все как я сознательные. Только-только мобилизуют в Красную армию мужиков из сел и деревень, а они и разбегаются на все четыре стороны, а ещё и оружие с собой прихватывают.

— Идём на Турек, — объявил Сормах.

До деревни Комайковой дружина шла в колоннах с песнями и с музыкой. Песни были всё больше совсем не революционные, а с похабными элементами. Что делать, не достаточно тут ещё новых песен. Я несколько таких знал, но решил в очередной раз не светиться — с «Айболитом» чуть не погорел, еле от чекистов и сбежал. Нет, пусть уж тут кто другой революционные песни придумывает.

Чаще других дружинники исполняли «Тумбу». Так-то она плясовая, под пятёру, но и как строевая прокатывает.

На Стефановских горах, тумба-тумба.

Жил…

Собственно, со второй строки там картинки и начинались. Текст «Тумбы» был про монаха, ведущего здоровый образ жизни — он не пил и не курил, но был весьма охочь до женского пола…

Весьма условно «Тумбу» можно и к идеологически верным отнести, так как там служитель религиозного культа высмеивался.

После деревни Комайковой дружина приняла боевой походный порядок, пошли уже без песен. Моя телега почти последней теперь шла. Ну, я и не рвусь в передние ряды…

Через версту после Комайковой встали — Сормах разведку вперёд выслал. Со стороны Немды немного постреливали и необходимо было прояснить обстановку.

Разведка противника не обнаружила и мы двинулись дальше. Под вечер дружина прибыла в Турек. Сормах объявил всем отдых, однако отправил на противоположный берег реки разведку из местных крестьян-коммунистов.

Так наш первый день похода и завершился.

Этой ночью в Туреке отдыхала только наша дружина. Местный волисполком по приказу Сормаха проводил мобилизацию всех имеющихся лодок, как в самом селе, так и в окрестных прибрежных деревнях. За сокрытие лодок и их порчу полагался расстрел на месте. Гражданская война, она безжалостная.

Выспаться у меня опять же не получилось. Вчера меня Сабанцев полноценного ночного отдыха лишил, с сегодня — красные гусары.

Ещё до конца не рассвело, как к Туреку по реке подошёл пароход «Республика» с данными пассажирами. Вчера они в нескольких верстах пытались на левый берег высадиться, но под сильный обстрел белых попали в сторону Турека двинулись.

Наши на посту как увидели, что «Республика» набита военными в доломанах светло синего цвета, в желто-красных фуражках, так за белых их и приняли. Откуда было дружинникам знать, что это Первый Петровский полк «Красные гусары», вернее уже — Нарвский партизанский Красно-гусарский отряд, и получили они перед отправкой на фронт такую вот нарядную парадную форму.

Понятное дело — стрельнули в сторону парохода. Хорошо, там сразу красный флаг выкинули и дело миром решилось.

Однако, эти выстрелы меня и разбудили, а потом уже и не спалось.

Ещё и одного красного гусара мне перевязать пришлось. У них своего врача не было, вот мне и последствия дружественного огня выпало ликвидировать. Хорошо, хоть убитых не было.

Своя своих не познаша…

Глава 32

Глава 32 Засада на реке

Шли, торопились, а тут — раз и встали…

Видно, Сормаху так сверху приказали, или от разведчиков он какие-то сведения получил.

День у меня прошёл в мелочных хлопотах, занят был и без дела не сидел, но вполне без всего этого мог и обойтись.

Ночью противник дружине беспокойства не доставил.

Утро выдалось ясное и… веселое. Хотя, с чего и веселиться, но настроение у меня было преотличное.

Сабанцев ко мне в лазарет заглянул и новостями поделился. Он — при командире, всё самый первый узнает.

— Разведка сообщила, что на той стороне реки напротив нас крупных частей неприятеля нет. Имеются лишь мелкие партии силою не больше роты. Готовься, Нинель, скоро и двинемся.

А, что мне готовиться? У меня всё давно готово.

— Белые в Максанке и на пристани в Немде, так что высаживаться будем выше немдинской пристани версты на две, — раскрыл мне бывший знаменщик военную тайну.