Тело в силосной башне - Рональд Нокс

Бридон нахмурился.

– Да, точно. Хотя вы не понимаете одной вещи: как они могли наложить запрет на организацию всего этого, если точно не знали, находится Уорсли в доме или нет? Ведь он не должен был принимать участие в гонках, разве что в том случае, если бы кто-то выбрал его партнером. Решили, Уорсли уже в постели, или что?

– Похоже, они вообще об этом не спрашивали. Наверное, решили, что миссис Халлифорд выбрала его своим партнером. Эти люди, знаете ли, явно туповаты. Как бы там ни было, но значит, если смерть наступила между половиной двенадцатого и до половины первого, то это вряд ли могло быть убийством. Потому как, скорее всего, поблизости не было ни единой живой души.

– Почему именно до половины первого?

– Именно в это время вернулась мисс Морель. Во всяком случае, женщина так утверждает. Она никак не могла приехать раньше, полиция задержала ее в Херефорде за превышение скорости.

– Что ж, потрясающе ловкий способ создать себе алиби, – усмехнулся Бридон. – Специально нарушить правила езды, и тебя задерживает патрульный полицейский. Опять же, у вас на нее ничего нет, верно?

– У меня ни на кого ничего нет. За исключением, пожалуй, этого парня, Толларда. Со временем у него большие нестыковки. Толлард, должно быть, стартовал вместе с остальными, поскольку Карберри обогнали его на дороге, а значит, какое-то время Толлард ехал впереди них. Потом парень заявляет, что у него примерно в миле от ворот заглох мотор. Вам не кажется это странным? То есть, я хочу сказать, разве каждый участник не проверяет перед гонками свою машину самым тщательным образом?

– Анджела точно проверяла. Я слышал, как Толлард говорил, что собирается проверить свою. Должно быть, просто забыл это сделать.

– Затем Толлард заявляет, будто подумал, что не стоит идти обратно к дому пешком, кто-нибудь вскоре проедет мимо и поможет. К тому времени он почти добрался до главной дороги. Парень утверждает, будто вернулся в дом в четверть первого, до мисс Морель. Она же говорит, что проезжала по дороге мимо него позже, примерно в двенадцать двадцать пять.

– Почему мисс Морель не остановилась? Разве Толлард не сигналил?

– Да, но, по ее словам, она никогда не останавливается, слишком уж много бандитов нынче развелось, и многие на машинах. Господь свидетель, так оно и есть. Потом она заявила, что это, видимо, все же был Толлард. Отчасти из-за того, что видела машину в том самом месте, где говорили полицейские, и отчасти, наверное, потому, что слышала, как он подъехал к дому. Примерно минут через пятнадцать после нее, в двенадцать сорок пять или немного позже.

– Думаете, Толлард лжет?

– Похоже. Как-то не складывается. То есть я хотел сказать, если он вообще замешан в этом деле, то, скорее всего, оставил бы машину на том же месте, дошел пешком до Ластбери, а затем вернулся обратно к машине. Это вполне соответствует времени, которое называет Толлард – двенадцать пятнадцать, – в самый раз, чтобы вернуться к дому на машине. Почему же тогда он не сказал «без четверти двенадцать», ведь в этом случае времени на пешую прогулку не оставалось? Или же без четверти час – тогда у него был бы один свидетель его перемещений?

– Да, но если бы он сказал – без четверти двенадцать, то это могло быть еще до гибели Уорсли. Если без четверти час – не понимаю, почему он не сказал без четверти час. Сдается мне, эта Филлис Морель лгала, утверждая, что проехала мимо его машины. Вот только ради чего?

– Как бы там ни было, ни у одного из них нет твердого алиби. Смерть могла наступить самое позднее в час ночи – так, во всяком случае, утверждает врач. Я не вижу, не понимаю, какое отношение они имеют к случившемуся. Короче говоря, черт возьми, где мотив?

– Насколько я понимаю, ни у Толларда, ни у мисс Морель нет мотива. Да, конечно, Толлард любит рассуждать о революции, как и большинство современных молодых людей, но убийцей его я как-то себе не представляю.

– Хотите сказать, вы ему симпатизируете?

– Нет, просто он не соответствует моим представлениям об убийце или бандите. Да, вижу, вы все знаете о той старой истории, но это совсем другое дело. Как бы там ни было, но убийцей из силосной башни, образно говоря, я его себе не представляю. Требуются немереные силы, чтобы затолкать туда человека, даже если он весит немного и даже если он уже мертв. Сделать это, когда он жив, еще сложнее. Разве только заманить туда человека под неким благовидным предлогом. Каким? Попросить войти и принять участие в охоте на крыс, что ли?

– Толлард мог задушить Уорсли в постели.

– И затем тащить его в силосную башню? Нет, не представляю, как он мог это сделать. Толлард маленького роста, а вес чертовски большой, даже если он поднимал тело с помощью шкива. Кстати, с этими натяжными шкивами обходиться не так-то просто – я пробовал.

– Что ж, в любом случае стоит присмотреться к нему повнимательней. Вы вроде собирались рассказать мне что-то любопытное?

Бридон вкратце, но насколько смог точно обрисовал несколько недостающих деталей: описал, какое впечатление произвели на него гости, упомянул об их прежних карьерах, исходя из хроники миссис Халлифорд. По стадиям поведал о том, как возникло решение попробовать поиграть в сбежавших возлюбленных. В самом конце рассказал о том, что нашел и чего не удалось отыскать в приусадебном саду. При упоминании об этом последнем его опыте Лейланд оживился, и от избытка чувств он даже шлепнул себя ладонью по бедру.

– Это же невероятно важно. Я имею в виду термометр. Думаю, вы недооценили значение улики лишь потому, что пытались связать манипуляции с термометром с исчезновением сигарного окурка и бумажной шапочки, но любой мог избавиться от подобных улик. Возможно, садовник, приходивший каждое утро и подметавший дорожку, убрал оставшийся на ней мусор на тот случай, если семья вдруг решит прогуляться в саду после завтрака. Случай с термометром сюда никак не вписывается, и значение его вполне очевидно. Никто не знает, что вы видели термометр. По всей видимости, кто-то после завтрака сознательно подменил показания. Между прочим, той ночью было довольно холодно, холодней, чем в предшествующие несколько дней. Похоже, в чьих-то интересах было переделать показания прибора так, чтобы ночь казалась менее холодной. Как в своих целях мог использовать термометр человек, нацеленный на убийство? Только один возможный вариант ответа: резкое похолодание могло ускорить остывание тела жертвы, и тогда все подумают, что его смерть наступила раньше, чем на самом деле. Получается, этот некто, совершивший преступление или же участвовавший в нем, мог убить Уорсли значительно раньше тем же вечером, но хотел добиться впечатления, что смерть наступила позже.

– Да, знаете ли, весьма изобретательно. Однако единственное «но»: вы истолковали все эти факты превратно. Ваш преступник хотел с какой-то целью «поиграть» с минимальным индексом. Он этого не сделал. Преступник изменил показания максимального. Он не старался скрыть, что накануне ночью было особенно холодно. Злоумышленник искусственно повысил дневную максимальную температуру – семьдесят два градуса в тени.

– Да-а-а, верно. Но… послушайте-ка. Сейчас я скажу вам, как он поступил. Преступник действительно преувеличил дневную температуру, и не просто так, а с определенной целью. Почему? Да при такой жаре – на самом деле всего около семидесяти – это нейтрализовало бы обычную прохладу в силосной башне после того, как ее загружали весь день. Тогда при такой температуре тело остывало бы медленнее. Таким образом, он хотел всех убедить – тем вечером в силосной башне было теплее, чем обычно. Хотел уверить нас, что человек, убитый в половине первого или даже чуть позже, был на самом деле убит примерно в половине двенадцатого.

– Смелое предположение. Вряд ли врачу, осматривавшему тело, пришло бы в голову свериться с показаниями своего термометра и того, садового.

– Непременно должен был сверить в случае понимания своего дела. Эти сельские лекари все делают согласно общепринятым правилам.

– Вы всегда поступаете в точности так же, Лейланд. Вобьете себе в голову, что некто находится в самом сердце тайны, а затем подгоняете под эту картину каждый мельчайший клочок вдруг возникшей улики. Сознавайтесь, уже приготовили наручники для Толларда?

– О, нет, я стараюсь мыслить шире и готов к новым поворотам. Однако не понимаю, откуда у вас такая уверенность, что этот парень не замешан во всем этом? Разве что слаб физически, а в остальном…

– Думаю, истинной причиной, по которой я не беру Толларда в расчет, является следующий факт – он явно не хотел принимать участия в гонках. Если на уме у Толларда было злодеяние, то он, напротив, был бы крайне заинтересован в проведении игры. Толлард же изо всех сил старался отговорить компанию от гонок.

– Знаете ли, это уже превращается в идею фикс. Вы не рассматриваете игры и гонки как чистую случайность, а расцениваете их как часть хитроумного плана, приведшего к убийству. Почему бы не наоборот? Почему не предположить, что хитроумный план убийства все же существовал, а сами эти гонки привели к нежелательному инциденту, изменившему ход событий и, возможно, осложнившему их? Допустим, сама идея игры не возникла бы. Где тогда мог спать Толлард?