Меня зовут Вит Мано… - Вит Мано

Было одно обстоятельство, о котором стоит рассказать… Понимаете, мамы рядом не было, и в детстве я ел столько конфет и шоколада, пил столько «Кока-Колы» и всего остального, сколько мне хотелось… Мы с другом весь день играли в бейсбол и поглощали все сладости, которые попадались на нашем пути. Его сестра завидовала нам. Она говорила: «Я толстая, а вы, ребята, едите все это и при этом не толстые. Как так?» Но мы тренировались, мы бегали, мы прыгали и занимались другими вещами. И когда я впервые приехал к Ошо, я понял, что в действительности я не был хозяином своей энергии.

Вот представьте: я в Индии, поздний вечер. Я иду и мне хочется пойти и съесть эту конфету, мне хочется пойти и купить это индийское мороженое. Меня словно неодолимо влекло к сладкому, и я не мог противиться этой тяге. И по сравнению с другими медитативными людьми, которыми я восхищался, я был не в балансе. Но рядом с Ошо, в той атмосфере, где было столько любви и столько энергии, я четко понял: для меня тоже пришло время трансформации.

Во время даршанов Ошо давал людям новые имена. Эти имена назывались нео-саньясинскими, а нео-саньясины становились новыми искателями – теми, кто не придерживается прежних традиций и взглядов на жизнь. В тот вечер, когда он дал мне имя Вит Мано, были также присвоены и нео-саньясинские имена другим людям. Это было празднование, особенно для меня. Ошо посылал нам энергию, касаясь большим пальцем переносицы, чтобы открыть «третий глаз». В тот момент я был так счастлив – это было прекрасное чувство, такое чудесное, такое светлое. После даршана мы все пошли в ресторан праздновать, и я заказал большой кусок торта. Все заказали очень вкусные десерты. Позже, когда мне принесли торт, я посмотрел на него, а потом просто встал… я просто встал и ушел. Будто бы что-то во мне переменилось. Желание есть вредную, но вкусную пищу, и другие привычки – все это больше было надо мной не властно. Что-то сдвинулось в моей энергии.

День смерти Ошо

У Поля Будды Ошо была одна уникальная особенность. Индия неповторима, она имеет свой «интимный» восточный стиль. И в Поле Будды, что находится в парке Корегаон, нет машин. Их нет совсем. Люди гуляют в тени больших деревьев. Я все сильнее и сильнее влюблялся в это место. Я чувствовал, что даже энергия там была другого рода, другого качества. Я оставался в центре столько, сколько мог. Иногда мне приходилось возвращаться и работать в Америке, и потом ехать назад – я хотел проводить там все свое время.

Я был в тот день там, в Поле Будды, в Пуне, когда Ошо покинул свое тело. Ошо учил нас праздновать любое событие, даже смерть, так как смерть – это часть жизни. Так мы праздновали даже тот день, когда наш любимый Учитель оставил свое тело. Ошо учил нас, что нужно отпраздновать любую смерть; это был способ показать нашу любовь к ушедшему человеку, сделать хорошие проводы с красивыми песнями и танцами. Этот прекрасный прощальный праздник помогает человеку – ведь эти песни, танцы, царящая вокруг любовь создают особенную целительную энергию, которая пронизывает все вокруг. Так что мы все праздновали, когда Ошо покинул свое тело. И никто не знал, что будет теперь.

Но на следующее утро все были так удивлены, потому что жизнь просто шла дальше. Люди просыпались в шесть часов, чтобы делать Динамическую медитацию Ошо, люди ходили на свою обычную работу, они работали – вся энергия продолжала двигаться, двигаться, двигаться. Это чудо, правда? Потому что некоторые люди думали, что, возможно, в тот момент мир остановится – но нет, все шло, как прежде. Земля не прекратила вращаться. Жизнь продолжалась, жизнь текла дальше.

Жизнь – это вызов, и однажды мы найдем тот образ жизни, который будет включать в себя медитацию и при котором энергия всегда будет двигаться вперед.

Я провел двенадцать лет с ним, пока он был в теле. И я до сих пор с Ошо. Даже несмотря на то, что его больше нет в теле. Это был счастливый период, и он до сих пор продолжается. Я не думаю о том, как долго я был с ним раньше: я по-прежнему с Ошо. Так что в этом смысле ничего не изменилось. Нам решать: хотим ли мы продолжать медитировать, хотим ли сделать медитацию своим образом жизни… В жизни всегда есть свобода. Но что касается меня, я так счастлив, что знаю по собственному опыту: подход Ошо работает. И я благодарен, что это теперь в моих корнях – жить медитативно. Опять же, мы все делаем ошибки, у всех нас бывают моменты, когда мы хотели бы быть более пробужденными.

Я так счастлив, мне так повезло, что я окунулся в мир Ошо. И не только мне – я вижу всех тех, кто медитирует и работает над собой, и замечаю, что они растут. Понимаете, весь секрет в том, чтобы медитация пустила корни в людей. И этим людям повезло, потому что они уже не «упадут» назад.

Международный, медитационный курорт ОШО, Пуна, Индия

Пуна, Индия

Глава 6

Приключения американца в России

Как я попал в Россию

В моей истории Аляска определенным образом связана с Россией (мысль посетить Россию возникла всего один раз, в 1980 году, на Аляске, и спустя почти двадцать лет я и в самом деле приехал в Россию!). Потому что когда я рос в Америке, о России было ничего не известно – вообще ничего. Россия и Америка были в состоянии холодной войны. Но по какой-то причине я хотел увидеть Аляску. Может быть, потому что моего второго брата Аллена, который дважды ездил туда на машине, – она очень заинтересовала. И поэтому, когда мне представилась возможность, я сказал: «Я поеду туда. Я буду преподавать в школе на Аляске». Я получил диплом преподавателя – я мог преподавать математику и экологию.

Я уехал и стал учителем на Аляске – помню, это было в 1980–1981 годах, и в то время на Аляске во сне у меня было видение: я хочу поехать в Россию. Это случилось со мной в первый раз – мне тогда было двадцать четыре года. Я сказал: «Я хочу поехать в Россию». И подумал: «Я поеду, я сделаю это».

Но в тот момент, понимаете, я жил на острове Аляски. Единственными способами добраться до острова был самолет, который садился на воду, и лодка, причаливавшая раз в два месяца. А учителя весной отдыхают всего семь дней… Пока оформишь все документы, визу – это очень долго. Тогда нелегко было приехать в Россию, почти невозможно. Но я впервые сказал: «Я хочу поехать в Россию». И я был удивлен: никому никогда это в голову не приходило, никто никогда не говорил мне о ней.

Возможно, на Аляске ощущалось влияние России, потому что раньше в тех местах жили русские. Я жил на острове в городе с названием Ангун, и снова мне повезло в жизни: Ангун, или Адмиралтейский остров, – это место, где я жил, было уникальным. Все учителя жили вместе в одном доме, но я арендовал индейский дом у индейца-тлинкита и жил один, потому что мне хотелось медитировать. Ночью, днем – я не хотел, чтобы рядом со мной жил кто-то еще. И это было особенное место – рядом с домами других индейцев. А из кухонного окна я почти каждый день видел большого кита – прямо из окна. Представляете, видеть китов из окна в кухне? Это так здорово. Мне действительно удавалось в своей жизни быть на природе, и я так ее люблю. И это одна из тех вещей, которые мне нравятся в России: в России много красивых диких мест, и в городах много деревьев и парков. Америка в этом плане отличается. Деревья в американских городах как будто уничтожены. Россия является явным победителем по количеству деревьев, парков и лесов.

В США, когда вы уезжаете из города в национальные парки, можете увидеть, что животных там хорошо защищают. Но в российских городах – тех, в которых я был, – намного больше деревьев, парков, нетронутой природы. Мне нравится Россия, потому что я обожаю природу. Но тот Адмиралтейский остров был замечательным. Киты на заднем дворе – только представьте себе, что у вас есть возможность видеть китов из окна своей кухни и слышать их, как только открываешь дверь? Этот остров был раем. Раз за разом я наблюдал китов, стоило мне только выйти из дома. Так что это были незабываемые моменты для меня. Вот когда у меня впервые случилось видение – я хочу поехать в Россию. До этого я никогда не встречал ни одного русского человека в своей жизни. Я мечтал о великом приключении и думал – дай-ка поеду и посмотрю Россию. Потому что, так или иначе, даже если Америка находится в состоянии войны с Россией, или между этими странами возникнут какие-то особые отношения, или случится еще что, я должен видеть что-то новое.