Толстая тетрадь (журнальный вариант) - Агота Кристоф

— Не нужны мне ваши водопровод и электричество. Я всю жизнь без них прекрасно обходилась.

Офицер говорит:

— Мы ведь могли бы реквизировать ваш виноградник и ничего вам не платить. Собственно, мы так и сделаем, если вы откажетесь продать его. Армии нужен ваш участок. Передать его нам — ваш патриотический долг.

Бабушка открывает рот, чтобы сказать что-то, но тут вмешиваемся мы:

— Бабушка, вы уже старая, и вам не так легко работать. Виноградник — это лишняя работа для вас, а родит он плохо, пользы от него мало. С другой стороны, стоимость дома существенно возрастет после проведения в него воды и электричества.

Офицер говорит:

— Ваши внуки гораздо сообразительнее вас, бабушка.

Бабушка говорит:

— Еще бы. Что ж, обсуждайте это дело с ними. Пусть они решают.

Офицер говорит:

— Но мне понадобится ваша подпись.

— Я подпишу что хотите. Правда, писать я не умею.

Бабушка плачет, встает и говорит нам:

— Разбирайтесь сами.

Она уходит в виноградник.

Офицер говорит:

— Бедная старуха. Она любит свой виноградник, да?… Так что — мы договорились?

Мы говорим:

— Как вы сами только что отметили, этот участок земли представляет большую ценность в ее глазах — он весьма дорог ей как память. Безусловно, армия не станет лишать заработанной честным тяжким трудом собственности бедную пожилую женщину, которая к тому же является уроженкой страны наших героических Освободителей.

Офицер говорит:

— Вот как! Она, значит, по происхождению…

— Вот именно. Она безупречно говорит на их языке. И мы тоже, кстати. И если вы намерены злоупотребить…

Офицер быстро говорит:

— Нет, нет, ничего подобного! Что вы хотите за виноградник?

— В дополнение к уже оговоренным водопроводу и электричеству нам нужна ванная.

— Еще что? И где вы хотите эту вашу ванную?

Мы ведем его в свою комнату и показываем, где надо пристроить ванную:

— Вот здесь; чтобы дверь выходила в комнату. Семь-восемь квадратных метров, ванна, раковина, душ, нагревательная колонка, ватерклозет.

Он долго глядит на нас, потом говорит:

— Ладно, это можно.

Мы добавляем:

— И кроме того, нам нужен радиоприемник. Купить его невозможно.

Он спрашивает:

— Но уж это-то все?

— Да, все.

Он смеется:

— Ладно, будет у вас и ванная, и радио. Но лучше б я торговался с вашей бабкой!

Болезнь бабушки

Однажды утром бабушка не выходит из комнаты. Мы стучимся к ней, зовем, но она не отзывается.

Тогда мы ломаем оконную раму и пролезаем внутрь.

Бабушка лежит на кровати. Она неподвижна. Но она дышит, и сердце бьется. Один из нас остается с ней, второй бежит за доктором.

Доктор осматривает бабушку. Он говорит:

— У вашей бабушки инсульт — кровоизлияние в мозг.

— Она умрет?

— Сказать наверняка невозможно. Возраст весьма преклонный, но сердце в порядке. Давайте ей вот эти лекарства, три раза в день. И кто-то должен будет ухаживать за ней.

Мы говорим:

— Мы сами будем за ней ухаживать. Что надо делать?

— Кормить, мыть. Вероятно, она навсегда останется парализована.

Доктор уходит. Мы делаем пюре из овощей и кормим бабушку маленькой ложкой. Вечером в ее комнате пахнет очень скверно. Мы снимаем одеяло и видим, что матрас весь измаран испражнениями.

Мы покупаем у крестьянина свежей соломы, покупаем детские клеенчатые штанишки и пеленки.

Мы раздеваем бабушку, купаем ее, меняем постель. Бабушка такая худая, что детские штанишки ей впору. Мы меняем ей пеленки несколько раз в день.

Неделю спустя бабушка начинает немного шевелить рукой. А однажды утром она начинает ругать нас:

— Сукины дети! Быстро мне курицу жарьте! Откуда, по-вашему, у меня будут силы, чтоб поправиться, — с вашей размазни овощной, что ли? И молока козьего принесите! Надеюсь, вы хоть хозяйство не совсем забросили, пока я тут лежала?

— Нет, бабушка, не забросили.

— А ну, помогите мне встать, бездельники!

— Бабушка, вам надо лежать, так доктор велел.

— Доктор, шмоктор! Дурак он, ваш доктор! «Навсегда останется парализована», сказал тоже! Я вот ему покажу, как я парализована!

Мы помогаем бабушке подняться, ведем в кухню и сажаем за стол. Когда курица готова, она съедает ее целиком, одна. После еды она говорит:

— Ну, чего ждете? Сделайте мне крепкую палку! Поторапливайтесь, лодыри, я хочу сама проверить хозяйство!

Мы бежим в лес, находим подходящее деревце, бегом возвращаемся домой и под присмотром бабушки вырезаем клюку нужного размера. Бабушка хватает ее и грозится:

— Ну задам я вам, коли не все в порядке!

Она выходит в сад. Мы идем чуть поодаль. Потом она идет в уборную, и мы слышим, как она бормочет:

— Штаны! Ишь чего придумали! Совсем спятили!…

Когда она возвращается в дом, мы заглядываем в выгребную яму. Бабушка бросила туда штаны и пеленки.

Бабушкин клад

Как— то вечером бабушка говорит:

— Заприте окна и двери. Я хочу поговорить с вами, и никто не должен нас услышать.

— К нам больше никто не приходит, бабушка.

— Все равно. Пограничники все время шляются вокруг, сами знаете, а с них станется подслушивать под окнами. И еще принесите мне карандаш и бумагу.

Мы спрашиваем:

— Бабушка, вы хотите что-то написать?

Она кричит:

— Делайте, как сказано! Не задавайте дурацких вопросов!

Мы закрываем окна и двери, приносим ей карандаш и бумагу. Бабушка, сидя за столом напротив нас, рисует что-то на листке бумаги. Она шепчет:

— Вот где спрятано мое сокровище…

Она дает нам листок. Там нарисован прямоугольник, крест, а под крестом — кружок. Бабушка спрашивает:

— Вам ясно?

— Да, бабушка, ясно. Но мы это давно знаем.

— Что?… Что это вы давно знаете?

Мы отвечаем шепотом:

— Что ваши драгоценности зарыты под крестом на могиле дедушки.

Несколько минут бабушка молчит, потом говорит:

— Я должна была сама догадаться. И давно вы знаете?

— Очень давно, бабушка. Мы догадались, как только увидели, как вы ухаживаете за дедушкиной могилой.

Бабушка тяжело дышит:

— Н-ну, хорошо, волноваться не из-за чего. Все равно это ваше. Вы, пожалуй, достаточно умны, чтобы сообразить, как распорядиться драгоценностями.

Мы говорим:

— Сейчас толку от них немного.

Бабушка говорит:

— Немного, тут вы правы. Придется подождать. Вы сможете подождать, а?

— Конечно, бабушка.

Некоторое время мы все молчим, наконец бабушка говорит:

— И вот еще что. Я хочу, чтобы вы знали: когда у меня будет еще один удар, я не желаю ваших купаний, штанов и пеленок.

Она встает, роется на полке среди своих бутылок и пузырьков, достает маленькую синюю бутылочку:

— Вот. Вместо ваших вонючих лекарств выльете это в первую же кружку молока.

Мы молчим. Она кричит:

— Вам ясно, сукины дети?

Мы молчим. Она говорит:

— Вы что, боитесь вскрытия, потаскухино отродье? Не будет никакого вскрытия. Кто станет возиться со старухой, которая померла после второго удара?

Мы говорим:

— Вскрытия мы не боимся, бабушка. Но что, если вы и во второй раз сможете поправиться?

— Нет. Не смогу. Я это знаю. Так что лучше будет покончить со всем этим сразу.

Мы молчим, и бабушка плачет:

— Вы не знаете, каково это — быть парализованной. Все видеть, все слышать и не мочь пошевелиться. Если вы даже этого для меня сделать не можете, значит, вы просто твари неблагодарные, значит, я змей вскормила на своей груди!…

Мы говорим:

— Не плачьте, бабушка. Мы это сделаем; если вы правда хотите, чтобы мы это сделали, — мы это сделаем.

Папа

Когда приезжает папа, мы втроем трудимся на кухне, потому что идет дождь.

Папа встает у порога, расставив ноги и сложив руки на груди. Он спрашивает:

— Где моя жена?

Бабушка хмыкает:

— Ну-ну! Стало быть, у нее и впрямь муж был!

Папа отвечает:

— Да, я муж вашей дочери. А это мои дети.

Он смотрит на нас и добавляет:

— Вы сильно выросли. Но ничуть не изменились.

Бабушка говорит:

— Твоя жена — моя дочь — доверила детей мне.

Папа говорит:

— Лучше бы она доверила их кому-нибудь другому. Так где она? Мне говорили, что она уехала за границу. Это правда?

Бабушка говорит:

— Это все дела прошлые. Где ты был столько времени?

Папа говорит:

— В плену. А сейчас я хочу найти свою жену. Не пытайтесь скрыть от меня что-либо, Ведьма старая!

Бабушка говорит:

— Славно же ты благодаришь меня за все, что я сделала для твоих детей.

Папа орет:

— Плевать мне на это! Где моя жена?

Бабушка говорит:

— Тебе плевать? На своих сыновей и на меня?… Ну что ж! Сейчас я тебе покажу, где твоя жена!

Бабушка идет в сад, мы следуем за ней. В саду она своей палкой показывает на клумбу, которую мы разбили на маминой могиле:

— Вот где! Вот где твоя жена! В земле!

Папа говорит: