Икона и крест - Билл Нэйпир

— Чую иезуита, который стоит за этими смертями! — объявил во всеуслышание Ральф Лейн, не дав мистеру Хэрриоту начать говорить.

Сэр Ричард издал рычание. Оно шло откуда-то из глубины и очень напоминало собачье.

— А за ним — испанский трон! И что же, я действительно должен поверить, что один из нас — убийца?

Что кто-то не желает, дабы наши замыслы претворились в жизнь? И возможно, убийца сидит сейчас за этим самым столом?

Ледяной взгляд сэра Ричарда медленно переходил с одного лица на другое, словно он хотел заглянуть в душу каждого из присутствующих. Все смущенно молчали. Щеки Мармадьюка Сент-Клера так и горели. Первым заговорил Джон Уайт.

— Тело плотника было раздавлено бочками. Ни иезуит, ни кто-либо другой не способен поднять такую тяжесть, а потом опустить ее на подложенное тело. Сила здесь нужна поистине чудесная! Мое мнение, это дело рук колдуна. Такого, который в состоянии призвать на помощь нечистого.

— У нас была цель: сохранить тайну, — сказал Джордж Раймонд. — Как же о ней стало известно постороннему?

Сэр Ричард встал и прошел к шкафу. Он извлек из-под одежды большой медный ключ, взял с полки кремневый пистолет, какую-то коробку и вновь сел, положив пистолет рядом с кубком.

— Не будь дураком, Раймонд. Мендоса и его лазутчики…

— Ричард, ее величество изгнала Мендосу как раз перед…

— Этой змеи больше нет. Но готов ли ты поклясться, что среди рабочих на плимутской пристани, поставщиков продовольствия и виноторговцев, присутствовавших при погрузке, не было ни одного агента испанского короля? Разве не видели они сундуки с сушеными бобами, мешки с гессенским горохом и другими семенами для посадки? Дураку ясно, что мы собираемся основать колонию во имя Елизаветы!

Об этом я уже и так догадался, пока бродил по трюмам „Тигра“. Однако права обладать подобным знанием у меня не было. То ли они решили, что я не стою беспокойства, то ли — и это более вероятно — просто забыли обо мне. Я отступил назад и стоял тише воды ниже травы.

— Умный заговорщик прикинулся бы, что его привели силой на корабль, — предположил мистер Уайт.

— Возможно, — кивнул мистер Хэрриот. — Но если кто-то в самом деле решил нам помешать, ему следовало начать приготовления за месяцы до нашего отплытия. И он знал о нашей экспедиции. Получается, это кто-то из приближенных королевы.

— Боже милостивый, Хэрриот! Вы сами-то слышите, что говорите? Один из придворных — предатель?

Щеки Амадаса стали кирпичного цвета. Он отпил и, даже не взглянув на меня, щелкнул пальцами. Я торопливо наполнил его бокал успокоительным пойлом.

Один из мастифов Лейна грозно зарычал.

Я почувствовал неуверенность мистера Хэрриота. Похоже, он прикидывал, не выйдет ли из себя сэр Ричард. Капитан сейчас казался спокойным, но этот человек был похож на Стромболи — гору, о которой мне рассказывал Динвуди. Его непредсказуемые приступы ярости заставляли всех нас относиться к нему с опаской.

— Не все иезуиты и католики — предатели, Ричард, — сказал Хэрриот. — Саймон, например, католик под маской протестанта.

— Он португалец.

Это прозвучало как „он слуга“ или даже „он вор“. Фернандес с улыбкой пожал плечами, однако на мгновение — возможно, мне это только почудилось, — в темных глазах моряка сверкнула лютая ненависть.

— Полагаю, моя преданность ни у кого не вызывает сомнений, — сказал Мармадьюк Сент-Клер. — При этом я католик.

— Да, и будь ты проклят! Впрочем, ты, по крайней мере, не отказываешься присутствовать на наших службах.

Ричард спокойно засыпал в ствол порох и умял его шомполом. Ральф глянул через стол на Хэрриота.

— Колдовство? По-вашему, такое возможно?

Сэр Ричард зловеще улыбнулся.

— Иногда я подозреваю в колдовстве Томаса.

— Я не верю в духов, — заявил мистер Хэрриот без обиняков.

Мармадьюк Сент-Клер весь подался вперед. Его лицо горело, а кубок, который я ему только что налил, был, кажется, уже четвертым.

— Разве вы не слыхали об изгнании злых духов в Тулузе и Каркасоне? Происходившем на глазах у тысяч зрителей? Раз возможно изгнание злых духов, значит, духи существуют!

Сэр Ричард нахмурился.

— Иезуитские бредни! Разыграно попами, дабы поразить воображение гугенотов и вновь забить головы ложным учением.

— И, как я слышал, им это вполне удалось, — добавил Раймонд.

Взволнованный Мармадьюк отпил вина.

— Марта Брозье доказала, что одержимость злыми духами — не выдумка!

— Слыхал о ней… — скривился Раймонд.

— Говорила на латыни и на греческом — на языках, которыми до этого не занималась! Узнавала тайны, доступа к которым не имела! Когда ей читали Священное Писание или прыскали на нее святой водой, с ней случались судороги!

— Ты что, оставил свои мозги на плимутской пристани, Мармадьюк? Думаешь, я проглочу вместе с вином побасенки европейских католиков?

Ненависть сэра Ричарда к испанцам не уступала его вспыльчивости. Я молился, чтобы Мармадьюк не вздумал упоминать изгнания злых духов в Кадисе и Мадриде.

— А что до Уильяма Уэстона…

— Ну? Еще один иезуит — и, следовательно, еще один лгун!

Голос сэра Ричарда понемногу креп. Я опасался очередного извержения „Стромболи“. Капитан загонял в ствол пулю, но Мармадьюк будто не чувствовал, чем пахло в воздухе, и лез напролом.

— А еще — Джон Даррел…

— Разрази тебя гром! Даррел — пуританин!

Сэр Ричард швырнул пистолет на стол. А у Мармадьюка, похоже, отвага окончательно вытеснила рассудок. Он все больше краснел.

— Если не бывает ни одержимых, ни колдовства, тогда кто же поверит в бесов? А если нет бесов — кто поверит в ангелов? Подумайте, сэр! Без веры в Создателя вы — не лучше клочка бумаги!

Стало тихо. Даже Сент-Клер понял, что зашел слишком далеко. Он побледнел, а сэр Ричард, наоборот, начал медленно багроветь.

Положение спас Томас Хэрриот:

— Я слышал о растениях, дым которых способен вызывать видения. Вы или летите, или разговариваете — с кошкой, с собакой… Хотя внешний наблюдатель не видит ничего подобного.

— Орудие Дьявола, — предположил Мармадьюк.

— Вряд ли, — ответил мистер Хэрриот. — Употребление растений одобрено Библией. Вспомните псалом сто четвертый [10], стих четырнадцатый, где говорится об их пользе. Не сомневаюсь, что вера в колдунов своим существованием обязана в первую очередь этим растениям. Наиболее падки на такое женщины — создания легковерные и склонные к кликушеству.

— Верно! По крайней мере, в этом мы можем согласиться, — успокоился капитан. — По-вашему, здесь поработал отравитель, а не заклинатель или колдун со своими демонами?

— Все известные мне случаи колдовства и черной магии объясняются самым естественным образом, без потустороннего вмешательства. Да и вообще, как может существовать мир духов? — воскликнул Мармадьюк, задыхаясь от ярости.

— Бестелесные сущности водятся лишь там, где нет места материи. Но материю можно измерить. Следовательно, совершенная пустота невозможна, ибо она не будет иметь ни длины, ни ширины, ни высоты.

А если нет пустоты, то нет и бестелесных сущностей. Бесам Мармадьюка просто нет места. Среди мыслящих людей ни о чем сверхъестественном речи идти не может.

— Тут единая цепь! — настаивал Мармадьюк. — Если мы решим побаловать себя и задумаемся, верить нам в колдовство или не верить, то следом мы задумаемся о бесах, духах, воскресении, бессмертии души и — о Создателе. Стоит разрушить одно звено, и мы подвергаем опасности главные догматы нашей веры!

Теперь заговорил Филип Амадас. Его говор был мне едва понятен.

— Мармадьюк прав. Только дурак может подрывать веру. Вы считаете вещь несуществующей на том основании, Томас, что доказательства обратного вам неизвестны. Но тысячи людей видели действие потусторонних сил! Отрицая колдовство, вы ставите себя выше свидетельств людей, дошедших до нас через века! Вы отказываете в праве на существование мира неведомого, недоступного нашим чувствам. Это говорит не о разумности, а о заносчивости и самодовольстве!

В ответ мистер Хэрриот откинул голову и расхохотался.

Я не мог припомнить, чтобы мои земляки говорили о чем-либо, кроме цен на овец. Ставить под сомнение то, о чем в моем мире отродясь не слыхивали, постигать эти вещи своим умом — и каким умом! Дух, которым были пропитаны „Жизнеописания“ Плутарха, жив; философы, существовавшие до Христа, живы!

Они здесь, в этой каюте!

Не удержавшись, я выпалил:

— Разве не утверждал Демокрит, что мир складывается из невидимых глазу частиц, которые непрестанно ударяются одна о другую? Возможно, духи занимают место между этими частицами…

Кочан капусты заговорил. Пораженные слушатели умолкли. Было слышно, как один из мастифов под столом грызет кость.