Тёмные пути - Андрей Александрович Васильев

не вариант абсолютно, по крайней мере вот в таком виде. Хотя он в любом случае лучше той идеи, что мне в голову в ресторане первой пришла. И случись выбирать, я все же предпочту Арвида с его головорезами родному отцу, это уж точно.

Да-да, мой батя до сих пор ведет дела с Митрохиным, это я точно знаю, у них проект был долгосрочный, и он его сворачивать не станет — слишком велики будут убытки. И можно не сомневаться в том, что он входит в число особ, которые имеют доступ на территорию поместья, поскольку не станет Анатолий Дмитриевич Швецов подписывать бумаги с каким-то чертом из управляющей компании. Это вопрос самолюбия и самоуважения.

А я не стану просить помощи у Анатолия Дмитриевича Швецова ровно по той же самой причине. Что, кстати, без всяких тестов ДНК доказывает, что яблочко от яблони недалеко падает.

Ближе к ночи голова от всех этих мыслей совсем разбухла, в глазах метались звездочки от сотен просмотренных в интернете роликов о таинственном доме и его владельце, а челюсть чуть не заклинило от зевания. Часов в одиннадцать я рассудил, что Марфа, как видно, обиделась и не приедет, порадовался этому и совсем уж собрался на боковую, как в дверь позвонили.

Стало быть, не обиделась на меня Марфа. Или обиделась, но не сильно.

Экая досада!

Глава пятая

Верховная ведьма снова сменила облик. Из бизнес-леди, что я видел в ресторане, она превратилась в эдакую немолодую горожанку из тех, о которых говорят «следит за собой». Заявись она на танцы для тех, кому за пятьдесят, отбою от кавалеров бы у нее не было. А что? Выглядит неплохо, одета неброско, но со вкусом, так что отставные офицеры точно у ее ног штабелями бы ложились.

А еще при ней обнаружилась кудрявая синеглазая девица, у которой в руках имелось два пакета, набитых до отказа. Симпатичная, к слову, девица, из числа тех, мимо которых лет семь-восемь назад я бы точно не прошел. Нравились мне тогда такие блондиночки, с хитрым огоньком в глазах, большой крепкой грудью и ямочками на щеках.

— Прими сумки-то у девки, — скомандовала Марфа, — а потом уж пялься на нее.

— Да ладно. — Белозубо улыбнулась та. — Пускай, от меня не убудет. Да и не сильно они тяжелые.

Хорошо хоть джинсы натянул, в трусямбах не пошел дверь открывать. А чего, с меня сталось бы, ибо плевать. Потому как у меня тут теперь не дом, а проходной двор. Ну или офис, как вариант.

Только почему-то мне не очень хотелось выглядеть дураком перед этой девахой. Даже странно, с чего бы?

— Давайте. — Я подхватил сумки и учуял, как из них пахнуло тестом, ванилью, малиновым вареньем и еще чем-то очень знакомым, вцепившимся в самую душу. Может, моим давно ушедшим детством, которого толком и не было? — Проходите на кухню. В комнату не приглашаю, там не прибрано.

— Не удивил. — Марфа не стала чиниться и переступила через порог. — Мужик без бабы дичает, это всем с давних пор известно.

— Не соглашусь, — возразил я. — У матерых холостяков в квартирах все стерильно и аккуратно, как в иных больницах. Порядок такой, что жуть берет.

— Холостяки из убежденных — это другое, — поправила меня верховная ведьма, усаживаясь на табурет. — Это, почитай, те же скопцы, только не физически изувеченные, а морально. Сами себе чего-то придумали, сами в это поверили да еще тем и гордятся. Да ты сумки ставь на стол-то, ставь, сейчас Изольда ими займется.

— Вроде как вы ко мне в гости пришли, а не я к вам.

— По большому счету напросились, — поправила меня Марфа. — Это многое меняет. Потому и не с пустыми руками. А ты чего стоишь? Давай, давай. Вон плита, вон чайник, тарелки у него, небось, там. Верно?

— Верно, — подтвердил я, глядя на то, как спутница верховной ведьмы сноровисто взялась за дело. — Может, я…

— Сядь уже и не мешайся, — велела мне ведьма. — Или, вон, покурить сходи. Это женское дело, не мужское. О, суседушки твои зашебуршились. Учуяли меня, стало быть.

— Кто? — не понял я. — Вы сейчас о ком?

— О них, родимых, — усмехнулась Марфа и рявкнула: — Угомонитесь уже. Клянусь Луной, что в эту ночь ни дому этому, ни тем, кто в нем обитает, вреда не причиню. И прислужница моя тоже. Гостьи мы тут, потому Покон чтим. Довольны?

Скрипнула дверца отсека, что находился под раковиной, оттуда выбрался Анисий Фомич, отвесил ведьме поклон и произнес:

— Благодарствуем.

— Что же это у тебя лифт-то такой неприглядный? — Погрозила ему пальцем Марфа. — Кнопки пожженные, смердит в нем, как в нужнике. Непорядок!

— Так это… — замялся подъездный, — давно не меняли. А мы сами чего можем? Ничего. Тут же управляющая компания должна…

— Лет сто пятьдесят назад тебя с таким подходом к делу со двора бы шуганули, — сурово заявила старушка. — Причем свои же, овинник с банником. «Управляющая компания, чего мы можем?..» То-то и оно, что ничего. Все, брысь с глаз моих.

Подъездный вздохнул и полез под раковину.

Ого. Стеллу он не боялся совершенно, напротив, чуть ли не пинками ее прочь гнал, когда та его разозлила. А тут вон, Марфа в лицо высказывает нелицеприятные вещи, а он только бородой машет.

Интересная у них в Ночи все же система проявления глубокого уважения и соподчинения, очень интересная. Хоть и непонятная мне до сих пор.

— И остальные — кыш! — Топнула ногой верховная ведьма. — Нечего вам уши греть.

В тот же миг что-то стукнуло за холодильником, прошуршало за плитой и в вентиляции. Это, как видно, подъездные разбегались куда подальше от моей квартиры. Ой, чую, вынесет суровый Филат Евстигнеевич снова на обсуждение вопрос о моем отселении из его дома. И отправлюсь я на улицу, солнцем палимый, ветром гонимый…

Может, все же плюнуть на все, бросить работу, выкупить у Шлюндта тот дом, где мы клад взяли, отремонтировать его и там поселиться? По крайней мере, вот так запросто все, кому не лень, туда таскаться на ночь глядя не станут.

Сноровистая Изольда тем временем расставляла на столе тарелки с пирожками, ватрушками, еще какой-то снедью, причем пару раз вроде как случайно меня коснулась — разок бедром, другой грудью. Намек был недвусмысленный, а девица, прямо скажем, симпатичная. И все бы ничего, вот только не люблю я ситуации, шитые белыми нитками, в них за деревьями леса не видишь.

— Чего щуришься? — поинтересовалась у меня Марфа. — Валера, в этой жизни все просто. Нравится что-то —