12 христианских верований, которые могут свести с ума - Генри Клауд

Прогресс виден и в смягчении клинических симптомов. Депрессия, ощущение тревоги, синдромы навязчивых состояний отступают по мере исцеления сердца. Это важный признак духовного и эмоционального состояния.

Однако как нельзя лихорадку сбить за час, как уровень холестерина в крови не изменится за один день, так и болезненные эмоциональные симптомы уходят постепенно, по мере того как улучшается духовное состояние.

Человек успешно заканчивает курс терапии. Он научился устанавливать эмоциональные привязанности и границы, примирился с собственным несовершенством. Клинические симптомы отступили. Как правило, после успешного лечения человек не нуждается больше в профессиональной помощи. И все же ему следует остерегаться: конфликты и внутренние проблемы ушли не навсегда. Пока мы живем, нам предстоит участвовать во все новых сражениях.

Это означает, что нам всегда будет нужна Божья помощь и милость, Тело Христово, группы поддержки и близкие друзья, которые хорошо знают нас. Нам всегда будет нужно трезво судить самих себя (см. Римлянам 12:3). Мы никогда не перестанем расти.

По мере того как мы будем взрослеть, наш вопль к Богу останется все тем же: «Милостив будь ко мне, грешнику». Чем ближе мы подойдем к Нему, тем яснее будем видеть свою греховность и слабость, а также Его природу. Когда мы обнаружим свою греховность и величие Бога, для нас останется одно: пасть на колени, как сделали это Исайя и Петр (см. Исайя 6:1–7; Луки 5:8).

Забудьте вопрос: «Когда же завершится процесс исцеления?». Вместо этого спрашивайте: «Что ждет меня дальше на этом пути, когда я еще ближе узнаю Бога и людей?» Конечная цель этого пути, как и сам путь, заключается в том, чтобы любить и быть любимым.

Не знаю, с чего начать, — промямлила Джил. — Боюсь, когда я расскажу вам, что со мной происходит, вы сочтете, что я плохая мать или что я не люблю своего ребенка.

— Не знаю, в чем именно заключается ваша проблема, — ответил я, — но я вижу, что она вас сильно тревожит. Расскажите мне все, и посмотрим, что можно с этим сделать.

Джил начала свой рассказ. Каждый раз, когда ее четырехлетняя дочка устраивала беспорядок, например, разливала молоко, Джил утрачивала контроль над собой и прямо–таки взрывалась, обрушиваясь на дочь с упреками и руганью, выкрикивая чудовищные оскорбления, осыпая Аманду бранью. Когда же, опустошенная, она осознавала, что творит, то выбегала из комнаты, не справляясь с чувством вины.

Верование № 6

Оставьте прошлое позади

— Как давно это началось? — уточнил я.

— Примерно полтора года назад. С тех пор как Аманда стала достаточно большой, чтобы самостоятельно передвигаться по дому, устраивать беспорядок, совершать ошибки. Не такие это ужасные провинности, она ведь маленькая, я понимаю, что она еще учится. Но в такие моменты я полностью утрачиваю власть над собой, я не думаю, что Аманда умеет, чего не умеет. Когда на меня находит, я даже толком не понимаю, кто я сама такая.

— Какие средства вы испробовали?

— Главным образом я учила стихи Писания о гневе и старалась дать себе «тайм–аут», когда сердилась. Но чаще всего я просто не успевала это сделать — прежде, чем я могла осознать, что я сержусь, все уже было кончено.

— Мой вопрос может вам показаться странным, Джил, но все–таки: не происходило ли с вами нечто подобное, когда вы сами были ребенком?

— Ну, я… — не закончив фразу, Джил бурно разрыдалась. Прошло какое–то время, прежде чем она сумела заговорить. И тогда она поведала страшную историю о том, как мать кричала на нее, как дурно обращалась с ней в детстве, как оскорбляла. Достаточно было Джил допустить малейшую ошибку, и мать начинала вопить, что она дура, никуда не годится, скверная девчонка. Когда Джил вспоминала о своем прошлом, боль и страх нахлынули на нее. Вскоре она вновь умолкла.

Джил не хотелось говорить о своих былых травмах. Пастор учил ее не оглядываться на прошлое.

— В Библии говорится, что старое прошло и теперь все новое, — напомнила мне Джил. — Я — новая тварь. Каким образом прошлое может настигнуть меня? Я должна забыть то, что осталось позади, и двигаться дальше. Просто надо положиться на помощь Святого Духа, покаяться в вспышках гнева — и со мной все будет в порядке.

— Вы пробовали? — поинтересовался я.

Ее растерянный взгляд сказал мне: пробовала, но это не сработало.

Джил не понимала, почему давние раны все еще причиняли ей боль, почему она повторяла ту же схему поведения в отношениях с дочерью. Она чувствовала себя беспомощной.

История Джил не так уж необычна. Многие взрослые воспроизводят присущие их родителям схемы в отношениях с собственными детьми. Порой же влияние прошлого проявляется в их нынешней жизни каким–то иным образом. Тридцатипятилетняя женщина не может уснуть ночью, вспоминая о том, как жестоко обращались с нею в детстве. Женщина, вышедшая замуж по любви, не в состоянии вступить в половую связь с мужем, потому что в детстве она подверглась сексуальному насилию. Сорокалетний человек впадает в депрессию всякий раз, когда наблюдает за тем, как его родители обращаются со своими внуками, потому что он помнит, как они добивались от него совершенства во всем.

Во всех перечисленных случаях взрослые люди, находящиеся во вполне благополучных обстоятельствах, испытывают влияние прошлого. Они пытаются забыть свое прошлое, но давние события продолжают упорно врываться в настоящее, лишая их способности нормально функционировать.

В приведенных выше примерах пациенты сумели осознать, каким образом прошлое нарушает их нынешнюю жизнь. Гораздо хуже бывает, когда жизнь не складывается, а человек так и не может понять, почему это происходит. Он впадает в депрессию, подвергается приступам паники, тратит свое жалованье, едва успев его получить, не может решать самые простые задачи.

Чаще всего проблемы проявляются в области связей: люди оказываются втянутыми в неблагополучные ситуации, постоянно воспроизводят в своих отношениях деструктивные схемы и не могут переломить их, как бы им этого ни хотелось. Например, их вновь и вновь привлекают критически настроенные и склонные контролировать люди, или они оказываются связаны с наркоманами и не находят в себе сил противостоять им. Бывает и так — и это печальнее всего, — что человек не может ответить взаимностью надежным людям, держится на расстоянии от тех, кто готов его любить, а близкие и друзья не понимают, почему он так ведет себя.

Когда такие люди обращаются за профессиональной помощью, психотерапевт обнаруживает связь между их нынешними проблемами и отношениями, складывавшимися в прошлом, или же с травмами, которые не были исцелены. Эти пациенты начинают понимать, что прошлое еще не преодолено в их душах.

А потом вдруг какой–нибудь друг или наставник–христианин заявляет: «Ты новая тварь во Христе, и прошлое не имеет над тобой власти». Человеку предлагают забыть былое и продвигаться дальше (см. Филиппийцам 3:13–14).

Но не только это сбивает пациентов с толку. Помимо всего прочего они обнаруживают, что именно курс терапии, а не вера, помогает им преодолевать прошлое и предоставляет им некоторую степень свободы. Хотя они испытывают облегчение оттого, что боль отступила, их преследует чувство вины, ощущение, что они совершают нечто недуховное. «Почему я не могу целиком положиться на Христа? — спрашивает себя такой человек. — С какой стати мне понадобилось прибегать к терапии, которую мои наставники считают мирской, безбожной психологией? Как же так: Христос спас меня, а исцеляет психотерапевт?»

В данной главе мы разберем очередное ложное верование: «Прошлое надо оставить в прошлом». Сторонники этой идеи полагают, что прошлое не имеет никакого значения, надо попросту устремиться в будущее. Однако это мнение основано на ложном понимании Писания, которое как раз рекомендует нам разобраться с прошлым.

Что такое прошлое

Джейсон обратился к психотерапевту, поскольку его жена была крайне недовольна недостатком эмоциональной близости между ним и детьми. Когда мы начали исследовать причину, мешавшую Джейсону общаться с детьми, я попросил пациента рассказать о его отце.

Джейсон сказал, что отец у него был просто замечательный, он всегда брал с него пример.

— По–видимому, у вас с отцом отношения складывались куда лучше, чем у вас с собственными детьми, — заметил я. — Что же случилось?

— Не знаю. Может быть, дело в том, что он умер.

— Как это?

— Он умер, когда мне едва исполнилось тринадцать лет. Однажды утром он не проснулся — и все. Я видел, как приехала «Скорая помощь», как его вывезли на каталке, накрыв с головой простыней. Мама никогда не говорила об этом со мной. Дядя организовал похороны, но он тоже не разговаривал со мной, — и Джейсон заплакал.

Мы продолжали сеансы, и постепенно Джейсон начал осознавать глубоко затаившийся в нем гнев на Бога за столь внезапную утрату отца, на мать и дядю за то, что они не помогли ему справиться со скорбью. По мере того как теперь он заново проживал свою утрату и позволял себе чувствовать скорбь, которую запретил себе испытывать тогда, подростком, Джейсон начал сближаться со своими детьми.