Ожившие пешки - Ярослав Бабкин

Волшебница обиженно фыркнула и нахмурилась.

— Пить это хорошо. А есть? — заинтересованно поинтересовался Родгар.

— Увы, — вздохнул Укен, — я продумывал вариант с подвижной накладкой в подбородочной части, но у меня было мало времени… необходимо выточить пару регулировочных винтов… но если ваша милость готова подождать ещё…

— Нет-нет, наша милость не готова… но вполне довольна получившимся… Я могу это примерить?

— Почту за честь, — с гордостью поклонился Укен.

Родгар приложил маску к лицу. Польщённый мастер помог её закрепить. Волшебница посмотрела на спутника и второй раз вздрогнула. Лицо казалось живым. Лишь приглядевшись можно было увидеть, что настоящие глаза находятся где-то позади, и смотрят через аккуратные прорези. Что же до неподвижной и гладкой поверхности маски, то многие не в меру увлекавшиеся косметикой особы, известные Симахтаб, выглядели куда менее жизненно…

— Ну как? — спросил Родгар.

Женщина вздрогнула в третий раз. Маска изменила его голос, сделав его мрачным и тяжёлым, с неприятным металлическим отзвуком.

— Очень… внушительно, — произнесла она.

— У тебя есть зеркало? — прогудел Родгар.

Она достала походное бронзовое зеркальце из кожаного чехла и протянула спутнику.

— Ты великий мастер, Укен, — наконец произнёс он, пару минут спустя.

Тот залился краской.

— Вы преувеличиваете… Видели бы вы, что творит грандмастер Скимн.

Кричные горы располагались к югу от излучины великой реки Рудны. Там, где она сменяет направление, и поворачивает к востоку. Собственно горами их называли в первую очередь жители равнин. Обитатели настоящих гор, что были ещё южнее, смотрели на них свысока и предпочитали именовать кряжами.

В общем скорее это были холмы, поросшие лесом и разделённые широкими долинами. И в недрах этих холмов таились несметные богатства. Там были руда и строительный камень. А ещё соль и антрацит. И белая как мел глина. Из поколения в поколение местные жители вгрызались в склоны холмов, извлекая из них железо, олово, медь, каменную соль, мрамор и каолин.

Постоянное ковыряние под землёй придавало характеру обитателей Кричных гор много специфических особенностей, и жители остальной Империи дружно считали кричногорцев низкорослыми сквалыгами, вздорными, упрямыми и начисто лишёнными здорового чувства юмора — идеальными героями разнообразных застольных анекдотов. При этом они как-то не задумывались, что рассказывают эти анекдоты в зданиях, построенных из кричногорского камня с помощью инструментов из кричногорской стали, и поглощают еду, приправленную кричногорской солью, из кричногорской медной и фарфоровой посуды…

Впрочем, самих кричногорцев это не особенно волновало. Они в свою очередь были твёрдо убеждены, что все люди, живущие за пределами их гор — суть неотёсанная деревенщина, даже не знающая как нормально поставить шахтную крепь, либо городские пижоны, теряющие сознание при одной мысли о необходимости спуститься в забой. А уж какие неумелые за пределами их родины кузнецы и литейщики… Исключение кричногорцы делали разве что для механиков из Кюлена. Тех они, скрепя сердце, признавали достаточно искусными, но слишком легкомысленными и увлекающимися. У них нет таких прочных корней, как у нас, — говорили кричногорцы. — оттого они и не стоят на земле так же крепко, как и мы…

В данный момент четверо путников сидели в трактире. Это был самый обычный кричногорский трактир. Приземистый, словно осевший под весом огромной черепичной крыши, едва ли не касавшейся отливами земли. Окна в нём больше напоминали вентиляционные отдушины, а массивные опорные столбы превращали центральный зал в лабиринт. Как и подавляющее большинство трактиров в этих местах назывался он "На гора".

Посетители тоже были обычными и кричногорскими — низкие, коренастые, густо заросшие бородами, одетые в неизменные вязаные жилеты, кованые башмаки и фланелевые колпаки с кисточками. Кое-кто по горняцкой привычке носил сзади на поясе треугольное кожаное полотнище, своего рода фартук наоборот. Вещь совершенно незаменимая, когда приходится сидеть на камнях, но в трактир надеваемая исключительно для создания впечатления.

Некоторым инородным телом в этом рудокопном мирке смотрелась группка странствующих отшельниц, в мышиного цвета хламидах и накрахмаленных платочках, робко сидевшая в уголке.

— И чего ты нас торопил? — прошептала волшебница, озирая зал, — никого нет. Ты уверен, что твой человек должен быть уже здесь?

В ответ из-под низко надвинутого капюшона донеслось невнятное бурчание.

— Я, пожалуй, пойду, займусь лошадьми, — вздохнул Укен, поднимаясь.

Родгар остановил его жестом.

— Не надо. Отдохни. Кралог всё сделает…

Укен моргнул и нерешительно опустился на скамью. Кралог встал, и, не сказав ни слова, пошёл в направлении конюшни. Укен нервно посмотрел ему вслед.

— Да мне совсем не трудно… — пробормотал он, — я привык, да и…

Он замолк и растерянно поглядел на Родгара.

Волшебница продолжала раздражённо шептать.

— Ты гнал нас как проклятых всю неделю, и что я здесь вижу? Никого нет. Твой человек ещё не прибыл. И стоило так мчаться?

Родгар с надеждой осмотрел зал. Увы. Там не было никого, кроме угрюмых рудокопов, крепких официанток, плывших по залу живыми этажерками огромных пивных кружек, и робко забившихся в уголок отшельниц. Человек, с которым он должен был встретиться, действительно опаздывал. И это Родгару не нравилось. Это означало, что события развиваются не по плану.

Одна из отшельниц выбрались из-за столика, и семенящими шажками направилась в их сторону. Волшебница стоически вздохнула, и пробормотала спутникам.

— У вас есть мелочь?

Родгар не ответил. Отшельница подошла к их столику. Это была стройная высокая женщина с узким красивым лицом и густыми тёмными волосами. У неё были неожиданно весёлые для отшельницы карие глаза с тонкой сеточкой морщинок в уголках.

— Не угостят ли щедрые господа бедную странствующую сестру?

На женщину устремились три пары широко распахнутых глаз и два открытых рта. Челюсти Родгара помешала отвиснуть маска…

— Чево? — отчётливо подумала вслух Симахтаб.

— Стаканчиком молока, конечно, — добавила отшельница и смущённо потупилась.

Из-под маски Родгара донеслось несколько гулких, но достаточно невнятных звуков. Волшебница пришла в себя быстрее.

— Стакан молока, быстро, — крикнула она проходившей мимо официантке.

Та бросила на Симахтаб взгляд, исполненный глубокого презрения, слегка кивнула и проплыла дальше, унося с собой связку наполненных пивом кружек.