Палач, гном и рабыня - Александр Бережной

- Я, Витаро Даорут Кибар, действительно убил вашего друга в поединке. Я принял вызов и явился, чтобы сразиться с вами. - Пока звучали эти ритуальные слова, подошедшие спутники встали у них за спинами. Витаро вытащил из-за пазухи гемму вызова и не глядя подал ее одному из Цаорамэ. После медленно извлек из-за пояса попарно мечи и соединил рукояти длинного и короткого с помощью специальных захватов на эфесах. Кроме Школы Креста Даорут, технику фехтования всеми четырьмя клинками использовали только в нескольких учениях, всего одно из которых принадлежало к Школам Двух Колонн. Ножны Кибар отдал второму воину в сиренево-белой безрукавке. Вообще-то, оставив их за поясом, можно было красиво извлечь оружие и соединить его по всем канонам, но воин не хотел, чтобы в бою с таким опасным противником его хоть что-то тянуло вниз. А ножны, как и везде в подгорном царстве, изготовлены были, к слову говоря, из камня, поэтому весили в два раза больше, чем сами мечи.

Тэцур тоже обнажил свое оружие и отцепленную от пояса серебряную сколопендру с поклоном принял один из воинов Даорут. Одна из трех Кистей сердца подгорного царства коротко свистнула, описав дугу, и замерла. Острие обоюдоострого клинка смотрело немного вниз, а на эфес удерживаемой у горла рукояти легли средний и указательный пальцы левой руки.

Витаро тоже встал в боевую стойку. Некоторое время противники молча стояли друг напротив друга, словно дожидаясь, когда их спутники, пятясь, очистят пространство для боя.

А потом Кибар бросился в атаку. Он не думал и не вспоминал, а просто обрушился на врага все свое умение и всю свою скорость. Тэцур сделал три шага назад, уклоняясь и отводя плоскостью клинка некоторые удары. В сравнении с вихрем стальных сполохов, в который превратился Даорут, он казался падающим в пропасть камнем - издали вроде неспешно висящим в пустоте, но в близи движущимся со страшной скоростью. Поймав едва заметную паузу между движениями клинков противника, Цаорамэ чуть увеличил расстояние между противниками и снова изящным движением парировал метящий по глазам вражеский меч. А потом резко шагнул вперед. Его обоюдоострый меч прочертил причудливое кружево, обходя свистящие в воздухе чужие стальные дуги, и подобно атакующей змее метнулся к груди Витаро. Кибар едва успел, сломав свое движение на середине, крутануться на пятках. Если бы не внезапное озарение, то клинок Тэцура не рассек бы ему кожу на ребрах, а пронзил сердце. Даже толком не поняв, удалось ему уклониться или нет, воин попытался воткнуть врагу в левое плечо правый короткий клинок - это был единственный возможный в тот миг удар. Цаорамэ изогнулся, уходя от атаки и отпрыгнул, в движении рубанув Витаро по животу, но тот успел парировать и тоже отскочил. Будущий глава клана Даорут вдруг оскалился, скользнув взглядом по левой руке Тэцура, снова коснувшейся двумя пальцами навершия рукояти. Снова став в боевую стойку, Кибар сказал:

- Выбросить второй и третий клинки - не значит обрести пятый! - и, выждав мгновение, снова бросился в атаку.

Первая фаза боя повторилась, с той разницей, что на этот раз Тэцур уклонялся, двигаясь в сторону. Его лицо было бесстрастно. Витаро, разворачиваясь лицо к противнику, нанес удар правым коротким клинком, превращая его в секущий взмах длинным и готовясь ударить в бок врага острием длинного клинка в другой руке. Цаорамэ отклонился назад, пропуская атаку, а потом его меч со звоном ударил по оружию Кибара, отбросив двойной меч вверх вместе с удерживающей его конечностью вверх, и метнулся к левому запястью врага. Но острие Кисти сердца лишь глухо звякнуло о чешую рукояти, просто висящей в воздухе. А ладонь, которая должна была удерживать падающее оружие, неожиданно возникла прямо перед лицом Цаорамэ.

Покрепче стиснув сжавшие голову врага пальцы, Витаро опрокинул его, изо всех сил ударив затылком о пол. Раздался хруст, и обладатель пятого клинка умер.

Витаро Даорут Кибар медленно распрямился. Несколько раз выдохнул, успокаивая дыхание и бьющий в висках пульс. Поднял к глазам левую ладонь, сжал кулак. Он победил. Да, он все еще далек от понимания происходящего. Да, это наверняка не последний бой. Но он победил, и сможет расклепать все звенья цепи - и смерть старшего брата, и попытки убить его самого, и свои провалы в памяти. Он узнает все, если продолжит побеждать. В бороде гнома мелькнула невеселая усмешка - чего бояться вспомнившему собственную смерть?

***

Одалия оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, какую пытку придумал для нее демон на этот раз. Она сидела в центре круглой площадки на огромной горе разноцветных подушек. В пяти шагах от нее возвышалась сплошная стена, высотой в три человеческих роста. Над острыми пиками зубцов, похожих на бивни чудовища, виднелось белесое небо, словно подернутое молочной дымкой. И все свободное пространство вокруг пронизывало кружево светящейся синим паутины. Основные нити которой были завязаны в хитрый узел на лодыжке женщины. Одалия понятулась было к ним, собираясь распутать узел, но замерла, остановленная тихим голосом:

- На твоем месте я бы этого не делала, подруга.

Бывшая раджа покрутила головой. Голос шел из неширокого рва у стены, до краев полного темной, почти черной водой.

- Кто ты? Где я? Что тебе нужно?

В такт словам замерцали разбросанные в толще воды тут и там багровые искры:

- Как мне надоело отвечать на затасканные вопросы. Ничего получше спросить не могла? Например, почему не стоит отвязывать эти нити?

- Почему? - покорно спросила Одалия.

- Потому что это - поставленная на твои разум и душу защита. Хороший мастер ставил, даже ошейник подчинения не смог проломить... Но если ты сама возьмешь и распустишь нити - то все, твой хозяин сможет творить что угодно не только с твоим телом, но и с разумом и памятью. Поняла.

Одалия кивнула. Спросила с горечью:

- Нравиться меня мучить и запутывать, тварь? Тебе мало той крови, что ты пролил, тех мук, что ты уже принес?

- Эй, милая, не обзывайся. Ты меня с кем-то путаешь. Я тут просто живу рядом, и, в отличие от тебя, даже проснуться не могу.

- Проснуться? - медленно проговорила женщина, - то есть это - просто сон?

- Не просто. Некоторые сны реальнее других, а некоторые сны реальнее самой реальности. Так что будь осторожна, дорогая. Что бы ты себе не думала, тебе есть что терять.

- Спасибо, - слова поддержки были нежданностью для бывшей раджи, - Я могу тебе чем-то помочь?

- Нет, - беспечно отозвался голос, - чтоб меня освободить, нужна чья-то смерть. А мне еще рано терять только появившуюся собеседницу. Да и торопиться некуда. Давай просыпайся. Вас там, помоему, убивать собираются.

Одалия дернулась, едва не свалившись с лошади. Надо же, она едва не задремала на скаку! Проще было попросить хозяина, он бы сломал ей шею безболезненно. Шел третий день путешествия. Впереди и среди деревьев по бокам тропы вышагивали отвергшие скакунов эльфы. Все они были стражами, и двигались даже быстрее лошадей. Следом ехал Крэд Либрой, кутающийся в подбитый мехом плащ. Рыцарям Заката обеты предписывают не расставаться с латами, а погода, между прочим, теплом не баловала. Одалия выдохнула облачко пара и мимоходом подумала, что если рыцарь не поддел под доспех что-то теплое кроме традиционного кожаного кофтана, то к вечеру оледеневшие железки станут причиной множественных обморожений. Рядом с Либроем ехал его оруженосец. За ними следом скакала Одалия на своей чалой лошадке. Хотя она больше привыкла к паланкину, верховой ездой раджа тоже не пренебрегала - лошади в Ниори были роскошью, доступной лишь избранным. И теперь сжимаемые рукой в теплой перчатке поводья были для рыжеволосой женщины горько-сладким напоминанием о прошлом. Позади нее неловко скукожился в седле Шиду, держащий повод нескольких вьючных лошадей. Рядом с молодым человеком теснились на одном ослике Кирвашь и Эскара. Ну и замыкали шествие еще пятеро рыцарей, с оруженосцами и вьючными лошадьми. Повозок решили не брать, так как Кирбэсс обещал провести посольство довольно узкими лесными тропами, но всего за девять дней, против обычных шестнадцати по проторенной дороге.

Атмосфера в отряде была не самой дружеской. Рыцари косились на эльфов, те отвечали им взаимностью и вместе косились на Шиду со спутниками. Последние делали вид, что ничего не замечают. Кирвашь и Одалия болтали о чем-то своем. Шиду погрузился в себя, и, судя по позе, мучался из-за отсуствия привычки к седлу. Одалия позволила себе улыбнуться. И у хозяина есть слабые места. Он ведь еще ученик, до наставника ему далеко. Воспоминание об Омеге резко ухудшило настроение, и Одалия попыталась отвлечься от неприятных воспоминаний размышлениями. Ситуация в посольстве была вполне ожидаема. Неофициальная доктрина ордена Заката относила все отличные от человеческого народы к нечисти. Приязни между остроухими и закатниками не было уже лет сто. И лет пятьдесят не было ни одной серьезной битвы. Правда, мелких, но весьма кровавых стычек было более чем достаточно. Кроме того Дом Полуночной Росы, к которому принадлежали сопровождающие, был в весьма натянутых отношениях с супругами Озаряющего, выступившими посредниками на начальном этапе переговоров. Осадок от этого явно остался и раздражал членов единственного Дома, не отдавшего Господину Полудня ни одной из своих дочерей. Впрочем, Избранные Манящей среди них появлялись еще реже, чем у остальных эльфов, так что конфликт обострялся только с рождением очередной одаренной, не чаще чем раз в полторы-две тысячи лет... Ну а то, что все косятся на Светила ведают откуда свалившихся попутчиков, и так понятно. Тут Одалия остановилась, пытаясь понять, откуда она знает столько о истории и политическом раскладе закатного континента, которым никогда особо не интересовалась. Но прежде, чем женщина сумела что-либо придумать по этому вопросу, ожиление во главе отряда привлекло ее внимание.