Да здравствует королева! (СИ) - Шторм Елена

Он не соврал: лавочка хоть и расположилась в довольно чистом уголке, сама казалась тесной, тихой и скудной на товары. Когда мы зашли туда, других посетителей не было. Лишь хозяин, пожилой и суховатый, рылся под прилавком. Стоило Шинару приблизиться, как он разогнулся и несмело заулыбался:

— Чем могу помочь, милейший?

— Закрой двери, старец. У нас серьёзный разговор. — Жених выудил лист ингредиентов из-под плаща.

— Вы шутите? — испугался хозяин. Каждая жилка будто мигом напряглась в его теле. — Грабить меня вздумали средь бела дня или что? А? Эй, я крикну — тут ребята шустрые рядом!

Шинар перегнулся через стол:

— Закрой двери. Перед тобой — принцесса Лиата, дочь твоего пусть и покойного, но короля. И твоя госпожа.

Торговец вновь изменился в лице. Секунду разглядывал, как я снимаю капюшон, а затем охнул и приложил руку ко рту. Ноги его дрогнули, словно он уже вздумал падать на колени — но Шинар вновь остановил:

— Двери!

Тогда бедняга нашарил ключ, отбежал и трясущимися руками захлопнул створки. Подумал — и всё-таки упал где стоял.

— Простите мою грубость, ваше высочество! Да я жеж никогда… не знал-не гадал, что принцесса может, вот так…

— Успокойтесь, — попросила я быстро и смущённо. Так и должны выглядеть явления переодетой особы?! — Мне всего лишь нужно узнать, покупал ли кто-нибудь у вас за последнее время травы из этого списка…

— Только не вздумай врать, иначе продолжишь разговор с палачом в тюрьме. — Шинар глянул на меня как-то быстро и неодобрительно.

— Да, это… очень важно.

Старец переводил взгляд между нами. Будто пытался выяснить, кого просить о милости, а кого бояться больше. Я же не могла понять внезапную грубость, с которой жених накинулся на неповинного — пока ещё неповинного человека! Тот так и не решился спросить что-либо новое. Шинару пришлось подойти, сунуть список ему в руки и буквально заставить водить глазами по строкам.

— Речной дурман, — забормотал, наконец, старик. — Мать дорогая, он же ядовитый! Ференская соль… в-ваше высочество, я же травник!.. О, да, а вот любоцвет иногда у меня берут. Но я его не собираю сам, если вдруг вам нужно, племянничек из деревеньки привозит…

Шинар вынудил его найти перо и на клочке пергамента записать, кто и что у него брал. А затем уколоть палец и оставить кровавый отпечаток там же — вместо подписи. Всё длилось не больше пяти минут, но мне стало до жуткого душно… и гадко.

— Благодарю вас, — шепнула я, когда мы закончили и собрались уходить. Пусть кислый, но прохладный уличный воздух дарил блаженство. Хотелось что-нибудь высказать Шинару — что он слишком враждебен, что не такое впечатление я хотела бы производить на людей! Но он начал первым, едва мы свернули в закуток:

— Тебе нужно уверенней держаться. Каждый из этих торговцев может оказаться замешан и, в конце концов, тебе подчиняется. Не проси — требуй.

— Но он не преступник! — попыталась возразить я. — Даже если продал пару трав не тому человеку.

— Ты так уверена? Я выбрал самого безобидного для начала — дальше будет хуже. Речь о памяти твоего отца, возможно — о жизни твоих братьев, друзей и тебя самой. О благополучии твоей родины. Или без красивого платья и побрякушек ты не чувствуешь себя принцессой?

Я нахмурилась, закусила губы, сжала руки — и не спешила отвечать.

А на что я надеялась, говоря откровенно? Действовать заодно с Шинаром никак не будет простой задачей.

Следующий из торговцев был… женщиной. Крепкая, даже тучная дама тоже варила зелья и промышляла травами. Рассказ её был серьёзным и многословным — на меня она смотрела сияющими глазами. Почти с восхищением, которое я вряд ли заслужила.

— Как я рада, ваше высочество, что вы так пристально, лично заботитесь о нашем деле! Проверяющих ведь не дождёшься, а вокруг столько подозрительного народу!..

Третий оказался мужчиной средних лет и распоряжался огромной лавкой почти в центре Антреи. Пожалуй, его наконец-то можно было звать настоящим алхимиком. Вопреки уверениям Шинара, он испугался при виде меня не меньше первого старца. Забормотал:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ваше высочество, вы и не представляете, с какими запросами ко мне приходят люди. Как видите, я стараюсь держать приличное место, служить вашим магам и другим достойным господам… но, каюсь, не отказываю тем, кого привела нужда. Даже если они являются в грязных одеждах и просят совершенно глупых вещей поначалу!

— Рассказывайте обо всём по списку, — велела я. В голос теперь приходилось добавлять силы под взглядами Шинара.

Слова алхимика мы записывали долго, наверняка добрый час. И нечто неизбежно заинтересовало меня.

Он описал сразу двух человек, похожих на тех, что заходили и к травнице. Первый искал разные виды дурмана — вызывающие головную боль и видения… ничего особенного, но мой жених напряг плечи. Сделал пометку на полях. Второй же спрашивал о совсем редкой и неприятной вещи — иссушенном мозге морского чудовища, способного, по легендам, разговаривать со своими родичами силой мысли. А то и насылать безумие на несчастных моряков. Заставлять их самих бросаться за борт или посылать суда на рифы!

— Как выглядел тот мужчина?

— Отвратительно, — поморщился алхимик. — Плащ, капюшон… всё насквозь промокшее, тогда дождь лил второй день к ряду! Наследил мне на полу так, что пришлось закрыть лавку на четверть часа, пока ассистентка всё не отдраила.

В какой-то момент мне очень захотелось сбросить ответственность на Шинара. А вот он явно добивался иного — с каждой минутой вёл себя всё тише, покладистее… словно не оставлял мне выбора. Разобраться самой или уйти ни с чем!

— Вы запомнили его возраст? — нахмурилась я. — Рост? Цвет волос, что-нибудь особое?

— Лицо такое… неприятное было. И пахло от него дурно.

Когда мы вышли на улицу, Шинар задумался:

— Нужно проверить хотя бы двоих. Скажи, у твоего отца не голова ли начала болеть первым делом?

Сердце пропустило удар. Я подняла глаза…

— Не помню точно, но… Кажется, так и было.

— Пойдём, — шепнул жених, внезапно мягко беря меня за руку. — Не делай поспешных выводов. День ещё не закончился, да и потом нужно будет всё прочитать и сверить.

Мы успели расспросить ещё одного лавочника — уверявшего, что продавал лишь самые примитивные травы — до того как Шинар понял, что я всё-таки нервничаю. Тогда он решил поверить сомнительному торговцу и поскорее вывел меня на волю.

— Устала? — спросил внимательно. — И наверняка проголодалась.

— Немного. — Отрицать казалось бессмысленным, хотя в желудке стоял комок от волнения.

— Пойдём. В таверну вести тебя ещё рано, но что-нибудь придумаем.

Через десять минут мы сидели каменных ступеньках между двух домов, разглядывали небольшую площадь перед собой и грызли овсяные лепёшки. Наверное… это была одна из самых необычных трапез в моей жизни. Запылившиеся руки пришлось долго отряхивать о плащ, крошки сыпались под ноги, а во рту стоял непривычный вкус. Солёный и приятный, хотя всё-таки слишком слабый.

Это немного отвлекало от тяжелых мыслей, но по-прежнему хотелось вцепиться Шинару в плечо. Заставить снять глупую шляпу и заговорить о том, что терзало сердце.

— Как тебе пришла в голову эта идея? Переодеваться, ходить по городам? — спросила я, чтобы высказать хоть что-нибудь.

— Решил однажды сбежать с урока магии, до того как явится мой изверг-учитель. Занятия бывают скучны, тебе ли не знать.

Я ответила слабой улыбкой, дожёвывая последний кусок лепёшки.

— Смотри на них, — сказал вдруг жених, кивая на площадь. — Люди идут по своим делам: купить зерна, отдать горшок покупателю, выстирать простыни в реке… Но ты не знаешь ничего об их радостях и бедах, поэтому и чувствуешь себя неловко.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я удивлённо моргнула. Возможно, но почему он об этом заговорил?

— Несправедливость в том, что каждому из них есть до тебя дело — ты невольно присутствуешь в их жизнях. Они знают, как ты выглядишь, какие платья надеваешь. Обсуждают твой брак со мной. — Шинар стрельнул в меня глазами. — Но пока ты не поймёшь хотя бы части того же о них, не сможешь рассмотреть добрые и ядовитые помыслы. Рассудить, с кем быть мягче, а кого наказать. Ты как тепличная роза, которая никогда не видела гор и лугов.