Первые боги - ОЛ

Жрецы принялись кормить гусей бобами с серебряного блюда, а змей – живыми мышами из бронзового таза. Сейт-Акх же продолжал плакать о несправедливо забытом боге и читать хвалебный гимн Амуну:

– Слава тебе, прекрасноликий Амун. Да возрадуются боги красоте твоей, да воздадут тебе хвалу, и ты явишься в сияющем блеске. Да признают боги в тебе повелителя, внушающего трепет могучей силой своей.

Чем больше гуси и змеи поедали корм, тем более мощными и грозными становились их тени. Когда за воротами послышался топот лошадиных копыт, тени гусей и змей отделились от земли, и тела животных тут же потеряли подвижность.

– Пора, – проговорил Сейт-Акх, окончив хвалебный гимн. – Амун благословил нас.

Жрецы и амазонки, шествуя друг за другом, покинули храм. За ними последовали Мал и Гор. Тени змей и гусей тронулись с места и выскользнули из храма сквозь стены. Лошади испуганно заржали, а верблюд опасливо отступил в сторону. Призрачные гусиные тела надвинулись на мужчин, а змеиные на женщин, и люди оказались внутри теней священных животных. За оградой раздался громкий голос Салаха:

– Моему терпению пришел конец. Отвори ворота, жрец, и я дарую тебе быструю смерть! Иначе я спалю твой храм дотла!

Увидев испуганный взгляд Елены, Сейт-Акх успокоил ее:

– Умерь свой страх – тебе не будет вреда! – Сейт-Акх обвел взглядом всех остальных, – ничего не бойтесь! Помните, нас защищают тени сияющих солнечных богов.

Жрецы медленно открыли ворота. Мал и Гор внутри призрачных гусиных тел вышли на улицу. Дом окружили около двух сотен наездников. Завидев огромных гусей, шипящих и размахивающих гигантскими крыльями, лошади испуганно заржали, верблюды заревели, а всадники оцепенели. Салах первым пришел в себя:

– Убейте их!

Стрелы полетели в сторону Мала и Гора и, достигнув оперения призрачных тел, отскочили в сторону.

– Это колдовство! Шайтан на их стороне! – закричали арабы.

– На нашей стороне – Аллах! – Шах старался не терять мужества, – Господь небес, земли, духов и ветров защитит нас от зла и мрака!

Арабы выстрелили, но и на этот раз ни одна стрела не коснулась Мала и Гора.

– Настал твой черед! – сказал Мал Гору.

Юный стрелок, не прицеливаясь, выпустил три стрелы. Они обратились в черных прыгучих гадюк и набросились на арабов. Салах в ответ обнажил саблю:

– Во имя Аллаха, вперед! Изрубите демонов на куски! Моя вера – ислам! Кто присягал мне, тот присягал Аллаху!

Арабы ответили ему воинственными возгласами «Аллах Акбар!», окружили Мала и Гора и попытались достать их саблями. Но им не удалось нанести никакого вреда ни тому, ни другому. Тени священных животных чудесным образом защищали чужеземцев. Вобравшие в себя человеческие тела, призрачные гуси шипели, вытягивали шеи, махали крыльями, но также не могли нанести урон войску арабов. Их безобидность с лихвой восполнял Мал. С помощью меча Рамзеса он беспощадно убивал воинов, посмевших ему угрожать: он истово рубил головы, кромсал тела, вспарывал животы и взрезал сухожилия. Краем глаза он заметил двух амазонок, сопровождаемых тенями священных змей, и почти в упор расстреливающих из лука арабов, и его поразили женские лица, охваченные ненавистью.

Пыль за оградой храма змеиных богов поднялась выше головы. Арабское войско таяло на глазах. Копья и сабли воинов Салаха неизменно отскакивали от оболочек призрачных тел гусей и змей. Когда бессмысленность усилий и неотвратимость смерти стала для арабов очевидной, а мысль о спасении собственной жизни разом настигла большинство оставшихся в живых, они отхлынули от кучки неуязвимых изменников веры. Мал оглянулся: к ним присоединились еще две амазонки, и теперь их было шестеро.

– Мухаджиры! – отчаянно закричал Салах и его могучий голос покрыл поле битвы. – Люди клятвы, ко мне! Или вы забыли, что смерть в бою с неверными открывает дорогу в рай?! Нам не поможет бегство, потому что дома наши обнажены!

Шах вырвал знамя полумесяца у знаменосца, взял в его левую руку и помчался вперед. Арабы уже поскакавшие было прочь, вняли его призыву и развернули коней. Мал оценил бесстрашие шаха и отсалютовал ему клинком. Амазонки выстрелили из луков. В ту руку, которой Салах держал знамя, почти одновременно вонзились две стрелы.

– Похоже, они не желают ему смерти, – подумал Мал.

Его взгляд опять остановило женское лицо, искаженное презрительной усмешкой.

– Они не желают ему легкой смерти! – догадался он.

Шах не удержал знамя, его подхватил скачущий рядом всадник, и тут же получил смертельную стрелу в грудь. Но Салах даже не оглянулся – из последних сил, стиснув зубы, он рвался вперед пока телохранитель не схватил его лошадь за уздцы. Арабы быстро сгрудились вокруг своего предводителя, закрыли его от стрел собственными телами и стали поспешно отступать. Амазонки осыпали их потоками стрел, и, казалось, наслаждались стонами страдающих от причиняемых ими ран мужчин.

– Жалкие трусы! Пустите меня! Я хочу умереть, как подобает воину! – кричал шах.

Но арабы уже не слушали его. Они продолжали отступать, жертвуя собой ради спасения Салаха.

– Не дайте ему уйти! – гневно выкрикнула одна из амазонок.

Кто-то из арабских воинов поднял упавшее знамя. Гор выстрелил. Стрела вонзилась в полумесяц, разорвала материю и обратилась в черную гадюку. Змея набросилась сверху на новоявленного знаменосца, и тот в мгновение ока распрощался с жизнью. Гор едва заметно улыбнулся. Мал понял, что юноша заразился чувственной жестокостью, исходившей от воительниц, и тоже стал получать удовольствие от гибели врагов.

– Остынь – холодно приказал ему Мал.

Гор тут же сник и как будто сжался в плечах, пытаясь скрыть охватившую его страсть.

Пыль еще не улеглась, когда из храма вышла процессия из четырех жрецов. Каждый из них держал в руках жезл с флагом из жесткого желтого полотна расшитого изображениями Амуна, овна, гуся и змеи. Вслед за жрецами вышла Елена в сопровождении самой младшей из всех амазонки. Юная воительница хрупкого телосложения и с кротким выражением лица держала лук наготове. Мал мгновенно узнал в ней Маргариту и тотчас остановил себя, понимая что его ум желает обрести утраченную возлюбленную в каждой встреченной им девушке. Странное дело, но спутница Елены было явно лишена того воинственного духа, который исходил от других амазонок. Девушка была внешне спокойна, но Мал чувствовал, что она так же, как и Елена, испытывает страх.

– Убивайте только тех, кто окажет сопротивление, – велел Сейт-Акх и возглавил процессию.

Мал занял место по правую руку от Сейт-Акха, а Гор по левую. Жрецы в окружении амазонок последовали позади них.

– Мирные жители города Айя, боги, забытые вами, вернулись на свою прародину – объявил Сейт-Акх. – Отныне судьба наша решена. Пришло время признать власть первых богов. Не бойтесь, люди! Никто не сможет лишить вас законной веры! Кто сомневается – оставайтесь по домам. Но не хулите древнюю веру, не поднимайте против богов оружия, ибо нет силы, способной противостоять их могуществу. Кто страшится, идите в храм бога Амуна, поклонитесь ему, и он благословит вас. Я – Сейт-Акх – слуга бога Амуна, клянусь, что укрывшиеся в храме получат защиту от посягательств воинов Креста и Полумесяца.

Тени священных животных теперь излучали мир и покой. Гуси важно вышагивали мимо жилых домов и торговых лавок, а змеи ползли с гордо вытянутой головой. Приверженцы старой веры высыпали на улицы. Они бросали цветы под ноги жрецам, падали ниц перед желтыми знаменами и присоединялись к шествию. Бедняки и рабы из арабских домов подходили к Малу и с благоговением прикасались к торсу, покрытому зеленой чешуей. Они смотрели на Змеиного князя с надеждой, так как будто ждали его прихода. Были и такие, кто встречал процессию жрецов и амазонок, идущих внутри теней священных животных, с откровенным страхом, или же с поникшей головой, осеняя себя крестными знамениями. Двое горожан попытались напасть на Мала с криками «Аллах Акбар» и пали на колени, парализованные злобным шипением гусей.

Процессия добралась до дворца шаха и вошла в распахнутые ворота. Дворец был пуст – Салах вместе со свитой покинул его. Сейт-Акх вышел на дворцовый балкон и объявил, что власть мусульман в Айе низложена. Те, кто не желает с этим смириться, пусть покинет город. Те же, кто готов признать первенство старой веры, может остаться и блюсти свои обычаи. Сейт-Акх призвал собравшуюся возле дворца толпу идти в великий поход по Египту во славу первых богов.

Из дворца Сейт-Акх направился обратно в храм. Горожане, неотступно следовавшие за ним, возложили цветы к подножию статуи Амуна. Сейт-Акх по одному ему известным признакам принялся отбирать кандидатов в служителей старой веры. Достойные принять жреческий сан избавлялись от мирских одежд, брили волосы на голове, омывались в храмовой купальне, умащали тело благовониями, облачались в белые одеяния и лишь тогда приближались к статуе бога, чтобы пройти через церемонию посвящения.