Большая книга приключений с привидениями - Валерий Гусев

– Еще бы! После таких сюрпризов.

– Ты не смейся. Как бы он не удрал раньше времени. Или еще чего-нибудь не придумал.

– Ну и что?

– Нужно к нему агента приставить. Постоянного.

– Петуха Ваську, что ли? Он боевой.

Но в душе я согласился с младшим братом. Мы этому Грибку уже примелькались.

– Васька мне для другого дела нужен, – серьезно сказал Алешка. – Ты Петюню уговори, он шустрый. И малозаметный. Отлови его и уговори.

Отлови… Легче дикого мустанга в бескрайних прериях отловить, чем этого малозаметного Петюню.

И я отправился на поиски Петюни. И я нашел его. Он неторопливо шагал от наших дальних соседей и нес за пазухой килограмма два зеленых ворованных яблок. Одно из них он грыз на ходу, отчаянно морщась.

– Петюня, – сказал я. – Тебе все равно делать нечего…

– Не скажи, – протянул он. И по его тону было ясно, что не все он сады и огороды облазил и не все собачьи хвосты оттоптал.

В общем, торговались мы долго, Петюня хорошо разбирался в принципах рыночной экономики. Но тогда я сказал:

– Вот что, мой юный друг. Или ты будешь работать даром, или твой батя сегодня же узнает о твоих набегах на чужие сады и огороды.

И в доказательство я перечислил все его подвиги, которые мы разглядели в ночной бинокль.

Петюня разинул рот. Такого он не ожидал.

– Ладно. – В знак согласия он достал из-за пазухи яблоко и протянул мне. В соучастники заманивает. – Послежу.

– Нашу дачу знаешь?

– Сарай с палаткой? – небрежно уточнил Петюня, словно сам жил в трехэтажном особняке.

– Как что-нибудь узнаешь – сразу доложишь.

– А если никого во дворе у вас не будет?

Я задумался, а Петюня подсказал:

– Что-нибудь в окошко брошу.

– Только не кирпич.

На том мы и расстались.

Но ненадолго.

Только мы сели ужинать, как в стену нашего хозблока что-то грохнуло. Хорошо не в окно. Я выглянул. И тут грохнуло второй раз. Зеленым помидором мне в лоб.

На улице, за забором, стоял Петюня и готовил к броску третью гранату.

– Скорей! – заорал он. – Удирает!

– Мы щас! – Алешка вскочил из-за стола. – Мы на минутку!

– Сидеть! – скомандовала мама, как инструктор овчарке. – Доесть! Сказать: спасибо, мамочка!

Сели, доели, сказали спасибо. А хозблок сотрясался от обстрела.

Выскочили на улицу, помчались к Мрачному дому. Петюня по дороге, роняя неистраченные помидоры, рассказал, что Грибок погрузил в машину оставшуюся аппаратуру в коробках и уехал.

– Куда? – спросил я на бегу.

– Туда! – Петюня махнул рукой в сторону карьера.

– Когда?

– Только что! Я сразу к вам побежал, а вы все жрете и жрете!

К нам он побежал. Сразу. А помидоры где успел набрать?

Мы остановились возле Мрачного дома. Никаких особенных следов поспешного отъезда не обнаружили. Ворота не заперты, окна распахнуты. Значит, скоро вернется. И поехал куда-то недалеко.

– Он аппаратуру повез прятать, – догадался Алешка. – На всякий случай. Следы заметает.

– Вон он! – заорал Петюня. – Возвращается.

Мы отошли в сторонку и начали спокойно разговаривать. Что нам, и поговорить нельзя?

Грибков ехал со стороны карьера. Загнал машину в ворота и запер их. А машину запирать не стал, ушел в дом.

– Я щас! – И сообразительный Петюня шмыгнул в калитку, подбежал к машине и глянул внутрь через ветровое стекло.

– Машина пустая, – доложил он, вернувшись.

Все ясно.

– Так, – сказал Алешка. – Петюня – свободен! Дима, жди меня здесь.

У меня завалялась в карманах какая-то мелочь, оставшаяся от наших поездок, и я хотел отдать ее Петюне – заработал честно.

– Не, – решительно отказался Петюня. – Не надо. Я же хотел вам помочь. И еще помогу – только скажите. – И ушел по своим разбойным делам.

Алешка вернулся не один. Рядом с ним деловито трусил Разбой. В ошейнике из Алешкиного гольфа.

– Поводок нужен, – сказал мой брат. – Снимай ремень.

Он пристегнул ремень к носку и тихо зашел вместе с Разбоем в калитку.

– Нюхай, Разбой, – чуть слышно доносилось до меня. – След, Разбой, след!

Разбой все прекрасно понял. Он обнюхал заднее колесо машины, поднял на него лапу и, уткнув нос в землю, неспешно выбежал за калитку и направился в поле.

По дороге Разбой начал набирать скорость. Мы едва поспевали за ним. «Пограничники со служебной собакой преследуют нарушителя». Один пограничник без носка, а другой придерживает спадающие брюки.

Разбой чесал прямо к карьеру. Так уверенно, будто ездил туда вместе с Грибковым. Спустившись немного по серпантину, он остановился и заплясал на месте. Неужели след потерял?

– И чего? – спросил его Алешка.

Разбой в ответ радостно залаял на заросли кустов, раскинувшиеся вдоль дороги по обрывистому склону карьера.

– Там пещера была, – раздался сзади голос третьего пограничника – Петюни. И когда он нас догнал, малозаметный? – Из нее песок брали, а потом забросили.

И я тоже вспомнил. Пал Данилыч говорил: в этом месте какой-то особый песок был, для кладки печей очень подходящий. А когда по всей округе печки сложили, про пещеру забыли, и она заросла кустарником.

– Пускай собаку, – сказал я.

Алешка снял с шеи Разбоя свой носок и мой пояс, и пес резво нырнул в кусты, не переставая лаять.

Мы – за ним. И точно, за кустами была дырка в откосе и что-то вроде песчаной пещеры, небольшой, но вместительной. Там, на полиэтиленовой подстилке, стояли несколько коробок. Мы открыли самую ближнюю. Сверху в ней лежала черная тетрадь, а снизу пульт и связка микрофонов.

Тетрадку мы забрали сразу, я сунул ее за пояс, под рубашку. А вот это все куда девать? Из этого хороший сюрприз может получиться. Но не домой же тащить?

– Петюня, – спросил я, – ты все знаешь…

Петюня не только малозаметный, но и очень сообразительный оказался. Даже не дал мне вопрос до конца сформулировать.

– У Гребенкиных все лето дача пустая, они не живут в ней. А сарай – незапертый. Я там добычу складываю.

Добытчик. Ягодный воришка. Но надо сказать, что все наши дачники прекрасно знали про Петюнино пристрастие, и никто на него не обижался – клубники, что ли, мальчонке жалко?

– Пошли посмотрим, – решили мы.

Сарай у Гребенкиных нам подошел. Вместительный и сухой. А главное – их участок с самого края поселка, близко к дороге. Так что всю работу можно проделать конспиративно, скрытно от посторонних глаз. Все-таки – аппаратура, дорогая вещь.

– Вы себе, что ли, заберете? – спросил Петюня.

– Ты что! – возмутился Алешка. – Это же вещественные доказательства. Их же потом конфисковывать будут.

Петюня таких мудреных слов, конечно, не знал, но, ориентируясь на Алешкин тон, суть вопроса понял.

– А я их стеречь буду, – пообещал он. – Эти ваши доказательства. Вместе со своими. – И он показал в уголке свою добычу: треснувшая миска с клубникой, два жиденьких хвоста морковки и горка зеленых, кислых даже на взгляд яблок.

Ну и команда у нас образовалась! С криминальными наклонностями.

Однако пока совсем не стемнело, надо подготовиться к транспортировке аппаратуры. На чем? Вот вопрос. Не просить же у Грибкова его машину. И тут выяснилось, что Алешка и это продумал. Я, правда, не сразу его понял.

– Дим, ты косить умеешь?

– Умею, – сказал я. – С больным зубом разве не здорово закосил?

– Траву косить! Косой.

– Умею. Только никогда не пробовал.

– Сейчас запрягаем Маруську и едем в поле за травой для кроликов. Пал Данилыч рад будет.

– Да? – Я чуть не заорал от возмущения. – Воду таскай, огород поливай, карасей жарь, за жуликами бегай! Еще и сено коси! Хватит!

Но Лешка довольно спокойно меня выслушал.

– Сено, Дим, не косят. Его едят. Коровы. А телега нам нужна для перевозки вещественных доказательств. Дошло?

Дошло. Так бы и сказал.

Мы оставили Петюню в сарае и пошли к сторожу. Алешка запряг лошадь, мы положили в телегу косу и поехали в поле.

– Давай, – сказал Лешка, – коси, а я буду в телегу укладывать.

Я взял косу. Примерился, взмахнул. Она ткнулась носком в землю и застряла.

– На пятку налегай, – посоветовал Алешка.

Я обернулся, посмотрел:

– На какую? Правую или левую?

– Чудак, – засмеялся Алешка. – Не на свою пятку, а у косы.

Знать бы, где у нее пятка.

Но постепенно дело наладилось. Мне даже понравилось.

– Хватит, – сказал Алешка, укладывая в телегу последнюю охапку травы.

Я обернулся: ничего получилось. Не очень, правда, ровно. Будто стадо голодных динозавров ее грызло. Очень торопливо.

Алешка взял вожжи, я плюхнулся в телегу. Трава была влажная и очень приятно пахла полевой свежестью.

Подогнав лошадь прямо к пещере, мы перетаскали довольно тяжелые коробки в телегу.

– Но, милая! – прикрикнул Алешка и чмокнул губами.

Маруська послушно взмахнула хвостом, тряхнула гривой и не спеша зачвакала копытами по дороге.

Упрятав аппаратуру в сарай и укрыв ее пленкой, мы сдали Пал Данилычу лошадь и траву и пошли домой.