Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение - Бен Кейв

– Это не я, док, это мой сосед. Он меня насилует.

Уверенность, что человека насилуют, – довольно неспецифический симптом в психиатрии, и сам по себе он может означать что угодно, но заставляет задуматься, не страдает ли пациент манией преследования. Мне нужно было узнать больше.

– Где вы живете? – спросил я.

– В Бермондси.

– А человек, с которым у вас проблемы, живет по соседству?

– Да, черт возьми.

– Как давно он вас насилует?

– Он не просто насилует меня, он чертовски часто меня насилует.

Она еще немного поругалась. Признаюсь, я тоже стал раздражаться.

– Да, – сказал я, слегка повысив голос, чтобы перекричать ее. – Я услышал вас. Итак, как давно и долго он занимается тем, о чем вы только что сказали?

– Неделями. Целыми чертовыми неделями.

Довольно скоро я заметил, что всякий раз, как я упоминал, что ее насилуют, она сердилась на меня. «Все просто», – подумал я. Отреагируй на ее очевидное огорчение и не используй это слово.

Я был хорош.

К концу я почти закончил опрос, не употребляя больше слово «насилует». «Неплохое достижение», – подумал я про себя.

Короче говоря, я узнал, что ее сосед-мужчина приставал к ней. Это началось несколькими неделями ранее, происходило через стену, хотя она не была полностью уверена в этом. И это случалось в основном ночью, когда она спала.

– Я чувствую это, – попыталась она уточнить.

И тогда я понял, что что-то упускаю.

– А как вы узнаете, что вас насилуют, если вы спите? – спросил я, пытаясь выказать заботу и сопереживание.

К этому моменту она, похоже, была сбита с толку еще больше, чем я.

– Ну, доктор, я, черт возьми, чувствую это. И просыпаюсь.

– Но как вы можете чувствовать, что вас насилуют? – настаивал я.

Она указала на Мозеса, который носил на шее маленький крестик. Она посмотрела мне в глаза и произнесла фразу более четко, чем раньше.

– Доктор, если бы этот чертов медбрат насиловал вас всю ночь, уверяю вас, вам было бы что сказать по этому поводу.

Затем она снова издала какой-то ворчливый звук, но на этот раз для того, чтобы поставить точку в разговоре. Я покраснел, как свекла, и Мозес изо всех сил пытался не смеяться надо мной.

Я был так поглощен попытками донести свое мнение о мании преследования, что совершенно упустил из виду главную особенность ее рассказа. Возможно, она и бредила, но это было связано с ощущением, что ее насилуют по ночам, которое она ложно связывала со своим соседом. На самом деле она описывала тип соматической галлюцинации – галлюцинации, воздействующей на тело.

ГАЛЛЮЦИНАЦИЯМ МОГУТ ПОДВЕРГНУТЬСЯ ЛЮБЫЕ ИЗ ОРГАНОВ ЧУВСТВ; ЭТО КАСАЕТСЯ И ТАКТИЛЬНЫХ ОЩУЩЕНИЙ.

Ощущение, что вы подверглись сексуальному насилию, когда этого не произошло, не является чем-то необычным – это есть даже в фольклоре и мифологии: нападающий мужчина-демон – это инкуб, а если женщина, то это суккуб.

Да даже меня обвиняли в том, что я инкуб. Как-то я лечил пациента в Лейквью-Хаус в отделении средней безопасности, и он жаловался, что я насиловал его каждую ночь до бесчувствия бóльшую часть недели.

Несмотря на записи, свидетельствующие о том, что в то время меня даже не было в больнице, он также утверждал, что насилие совершалось по заказу королевы и под руководством нескольких офицеров МИ5. Но я помню очень странную встречу с моим руководителем на следующий день после того, как пациент впервые пожаловался на меня.

– Бен, я просто хочу проверить, ты не приходил на работу прошлой ночью, правда?

К счастью для меня, я не приходил в отделение, но, к несчастью для пациента, моя невиновность доказала, что у него галлюцинации, и в конечном счете подтвердила диагноз – шизофрения.

НАДО СКАЗАТЬ, ЧТО ЗА ГОДЫ МОЕЙ ПРАКТИКИ ПАЦИЕНТЫ ОБВИНЯЛИ МЕНЯ И В ИЗНАСИЛОВАНИИ, И В СГОВОРЕ С ОГРОМНЫМ КОЛИЧЕСТВОМ СЕКРЕТНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ – ЯКОБЫ МОЯ ЦЕЛЬ ПОДЧИНИТЬ И КОНТРОЛИРОВАТЬ ИХ.

Несколько человек обвинили меня в убийстве их родственников, а в одном случае пациент сказал, что я убил его самого. Он даже позвонил в полицию – честно, в тот момент, когда офицер принял вызов, мне было не до смеха, я бы предпочел превратиться в муху на стене.

«Итак, мистер Смит, если я правильно понял, вы мертвы, и ваш врач убил вас. Хм-м-м… похоже, это задание для сержанта».

Ну тут уж ничего не поделаешь – издержки профессии. О каждом из таких случаев сообщалось в соответствующие инстанции, все это внимательно рассматривалось и анализировалось. И, кстати, бывает и хуже. Доктор Ян Фальковски, мой коллега, был арестован и обвинен в изнасиловании до того, как выяснилось, что заявительница страдала манией преследования и все выдумала, но весьма натурально – она даже умудрилась найти в каком-то мусорном ведре использованный презерватив и испачкала спермой свои трусики. Ее отправили в тюрьму.

Но возвратимся к миссис Кэмпбелл. У нее был совсем другой тип симптомов. Я объяснил свое замешательство, извинился и начал снова. После этого она, казалось, смягчилась, и я даже оказался «милым молодым человеком», когда мы расстались.

Я зашел в кабинет с документами и достал ее карту. В ней описывалось четыре инцидента, и в каждом случае она говорила, что один из ее соседей подвергал ее сексуальному насилию. Диагноз – шизофрения.

Ее госпитализировали, лечили антипсихотическими препаратами и примерно через три недели отправили ее домой. Пациентка отрицала, что больна, но по крайней мере больше не беспокоилась о том, что ее насилует сосед.

Мое первое дело. Мой первый урок.

Нужно слушать. Люди не всегда говорят именно то, что имеют в виду, но это хорошая отправная точка.

«Луп-де-ду-у-у-у».

Бред: не верьте всему, что думаете

– Когда вы отрезали себе пенис? – спросил я.

Необычный разговор за игрой в шашки, правда? Даже для студента-медика. Мы разговаривали около часа и, казалось, достаточно хорошо ладили, возможно, потому, что Грэм выигрывал партию. Он был пациентом отделения общей психиатрии больницы Святого Иуды. Я часто оставался, чтобы посмотреть, что представляет собой отделение после того, как врачи уходят домой.

Все казалось спокойнее, пациенты были более «живыми» – большинство из них скорее совы, чем жаворонки. В общем, я стал этакой неотъемлемой частью отделения, чем-то вроде доски с расписанием работы спортзала на стене.

Все было так, как я хотел.

Я ЕЛ ВМЕСТЕ С ПАЦИЕНТАМИ, Я ДАЖЕ СПАЛ ТАМ, ЕСЛИ ИМЕЛАСЬ СВОБОДНАЯ КОЙКА.

В общем, еще чуть-чуть, и меня можно было бы