Фонтан с шоколадом - Елена Чалова

Самое смешное, что недели через две на нас посыпались письма от Руфи, Яноша и их приятелей с просьбой организовать им такие же увлекательные каникулы. Руфь быстро смекнула, что это может оказаться выгодно, и открытым текстом предложила мне организовать поток разнорабочих для археологических экспедиций, установив цены на этот вид туризма. Она будет получать небольшой процент от каждого засланного к нам туриста. Мысль показалась мне забавной, и я созвонилась с Маргаритой. Та сказала, что не все так просто и в этом сезоне она сможет принять еще не более четырех человек – больше просто нет мест, да и сезон работ у нас не долог – холода и дожди заставляют сворачивать работы уже в начале сентября. Мы осчастливили еще четырех парней, а потом я взяла тайм-аут и пообещала Руфи, что за зиму все как следует обдумаю и что-нибудь непременно организую.

Для начала я решила поднатаскаться теоретически: купила книжки по археологии и засела за чтение. Две из трех оказались дико нудными, но третья дала мне много информации и заставила всерьез задуматься о том, как чертовски интересно и важно искать следы прошлого.

Дим пожимает плечами и считает, видимо, что я маюсь очередной дурью. Ну и ладно. Ему не понять, мозги устроены как плата у компьютера.

Муж работает программером в какой-то средней руки компании, которая занимается… фиг ее знает, чем она занимается. Но из нормальных людей там генеральный, отдел бухгалтерии и маркетинга. Остальные – программеры. Это, если хотите знать, тот еще диагноз. Я знаю, о чем говорю, насмотрелась на таких, будучи офис-менеджером. О «настоящих программистах» есть длинная серия тупых анекдотов. Ну, типа настоящий программист может забывать о еде и не умереть с голоду. Почему? Да потому что будет питаться крошками, которые вытрясет из клавиатуры. Смешно? Вот и мне нет. Но хоть понятно. Есть еще. Попал программист в ад, через неделю его быстро перевели в рай, потому что он всех чертей извел, котлы с серой и кипятком перевернул и бегал по кругу, вскрикивая: «И где здесь переход на следующий уровень?» Многие шутки я вообще не догоняю. Как-то я попробовала развить эту мысль и попенять мужу, что не стоит за ужином сидеть с таким отсутствующим выражением лица, словно он все еще смотрит в монитор. Еще меня раздражает, когда он ночью, сидя за компом, вдруг начинает хихикать или что-то говорить. Спорит с кем-то. Жутковатое такое зрелище. Он обиделся:

– Тебя послушать, так я прямо линуксоид.

Для тех, кто не в курсе, – это крайняя ипостась программиста. Они работают с программой «Линукс» и, по-моему, на ней же думают. То есть выглядят как люди, но мыслят как киборги. А потому для непосредственных контактов малопригодны. Я видела несколько штук во время корпоративной попойки, на которой была с мужем. Нестриженые личности с отсутствующим взглядом. Ходили кучкой или по одному и явно чувствовали себя не в своей тарелке. Двоих вообще отыскали только к концу торжества. Оказалось, что они привезли с собой контрабандный ноутбук, заперлись в каком-то номере и тихо и счастливо там функционировали.

Надо сказать, я мужнино начальство после этой встречи зауважала. Они вывезли все стадо – довольно большое поголовье – за город, на свежий воздух, в сентябре месяце. Вывезли организованно, на автобусах. У меня опыта корпоративных мероприятий практически нет. Когда я работала офис-менеджером, там подобных мероприятий просто не случалось, видимо в связи с тем, что совместно работающую группу граждан нельзя было назвать коллективом, а потому и о корпоративном духе или культуре речи не шло. Бутик – место вообще отдельное, а в аутсорсинговой компании я недавно, но там корпоративный дух – это святое: тренинги всякие, спортклубы, тот же английский. Вот до крупномасштабных мероприятий пока дело не дошло. Так что для меня корпоративный праздник, организованный фирмой мужа, стал первым опытом.

Я буквально впала в ступор и решила, что у меня глюки, когда автобус остановился перед железными воротами с серпом-молотом, выкованным явно еще во времена развитого социализма. Ворота открыл древний дед с берданкой, и автобус въехал на территорию с невысокими двухэтажными корпусами типично пионерлагерного вида. Более того, никаких тебе клумб с розариями: асфальтовый пятачок с флагштоком, а вокруг – выбитый множеством ног пожухлый газончик. Под флагштоком стояли трое: солидный пузатый дядька в костюме с портфелем, молодая девушка в синей юбочке и белой кофточке, белых гольфах и туфлях типа сменная обувь. Из-под красной пилотки на грудь падали светлые косички с капроновыми белыми бантиками, и на далеко не пионерских размеров груди имелся самый натуральный пионерский галстук. Рядом стоял долговязый парень, одетый точно так же, за исключением юбочки – был он в шортах. Понукаемые еще двумя вожатыми, ибо эти празднично-красногалстучные молодые люди оказались вожатыми, все высыпали из автобуса и выстроились на асфальтовом плацу.

Дядечка в костюме сунул портфель под мышку, представился начальником лагеря и толкнул речь в том смысле, что пребывание в пионерлагере имени труда и отдыха должно нам понравиться, мы поздоровеем, наберемся сил и готовы будем и дальше крепить мощь и оборону нашей родины. Народ хлопал глазами и неуверенно хихикал. Дальше в руках начальника лагеря появились списки и нас разбили на два отряда – одни получили желтые значки, другие зеленые. Затем каждому раздали листок с надписью «распорядок дня» и предупредили, что церемония принятия в пионеры состоится вечером на этой же площадке. Но принимать будут, само собой, самых достойных. Потом под звуки барабанной дроби на флагштоке подняли флаг с эмблемой компании, и все закричали «ура!». А сейчас – шагом марш в корпуса размещаться, и далее функционируем согласно распорядку дня.

В нашем с Димом листке значился второй корпус, куда мы и отправились. Я заметила, что молодежь в основном поползла к первому, а люди семейные – ко второму корпусу, и порадовалась – хоть посплю. Корпуса, которые снаружи производили весьма посредственное впечатление, оказались неплохо отделанными, номера удобные, душ, туалет – все новенькое, телевизор со спутниковыми каналами. Пока я разбирала вещи, Дим изучал листок с мероприятиями и сказал, что, пожалуй, самым безболезненным из всего перечисленного может оказаться участие в «Зарнице». Мы немного пообсуждали, поспорили, подрались, потрахались, помирились, опять потрахались. Когда мы прибыли на место, то есть на обширные площадки, прятавшиеся в лесу за корпусами, то решили, что в зарницу не полезем – там радостно бежали эстафету старшие менеджеры и нетерпеливо подпрыгивали в мешках тетеньки из бухгалтерии. А полезли мы в – или на? – воздушный город. Объясняю, ибо поверить в это трудно: между высоченными – наверное, корабельными – соснами на высоте метров минимум пятнадцати и выше натянуты канаты – целая сеть разноцветных шнуров и тросов. Имелись лестницы, пандусы и лабиринты, а также трубы и трапеции. Это и называется трассой. Две команды шли параллельными маршрутами и соревновались таким образом в скорости, силе и ловкости, а также укрепляли тот самый корпоративный дух – пройти большую часть трассы одному или просто без помощи товарищей было абсолютно невозможно. Веревки вились, и их приходилось держать, при передвижении используя тела коллег как ступени. Я сперва вообще отказалась лезть, но потом разглядела внизу, под этим тросово-веревочным безобразием, натянутую страховочную сеть и решила рискнуть. Думаю, за время прохождения дистанции я, во-первых, потеряла килограмма два веса – так потела и такого напряжения требовали движения, во-вторых, мне отдавили все, что можно, в-третьих, я поняла, что боюсь высоты – по крайней мере, боюсь висеть на трапеции, когда надо перелететь над невидимой сетью, а внизу прыгают болельщики и что-то там орут, гады. Надо отдать должное вожатым – они были впереди, помогали и словом и делом и вообще демонстрировали превосходную физическую форму. Когда я вслух позавидовала их легкости, веснушчатый парень в белой маечке, шортиках и красном галстуке шепнул мне: «Я гимнаст. А она (кивок на вожатую, которая висела вниз головой, деморализуя своих и чужих подопечных, потому как из-под ее короткой юбочки сверкали белые трусики) закончила цирковое училище». Не могу сказать, что мне полегчало, но завидовать ребятам я перестала. Прошла я только первую половину дистанции, дальше понадобилось лезть еще куда-то, но я, чувствуя дрожь в ногах, дезертировала с сосен и остаток времени до обеда предавалась мирной деятельности: играла в пинг-понг и стреляла из луков по мишеням. Сигнал на обед был сыгран на самом настоящем пионерском горне, и все повалили в столовую. Меню тоже оказалось вполне пионерлагерным: салат огурцы-помидоры, борщ, каша гречневая с мясом и компот с булочкой. На незатейливо пустых столах имелись солонки с надписями «Пионер! Пальцы и яйца в солонку не макай!» и тарелки с надписью «Общепит» и крупно нарезанными кусками серого хлеба. Развозили еду пышные тетеньки поварихи. Они наливали суп и накладывали второе из блестящих бачков огромными половниками и обещали добавку, кому понравится. То ли виноват свежий воздух и веревочный пыточный цех, то ли тетки и правда хорошо готовили – но я попросила добавку борща, а котлеты отдала Диму – не потому, что они были невкусные, просто в меня больше не лезло. Соответственно распорядку дня мы отправились на тихий час. Боже, как давно я не спала днем, но здесь не просто заснула – а раньше Дима! После отдыха опять запел горн, собирая всех на торжественную линейку. Начальник лагеря торжественно объявил, что мы проявили себя как команда и потому достойны звания пионеров, и каждому из нас повязали пионерский галстук. А потом место рядом с дядечкой занял генеральный директор Димовой компании и толкнул речь, выражая уверенность в… и надежду на… а также отмечая особые заслуги наших… После чего всех пригласили на поляну к пионерскому костру.