Засекреченный свидетель - Фридрих Незнанский

А вот Стасу Краснухину, начальнику строительства, как назло, в самый ответственный момент, когда завершалась заливка фундамента главного административно-гостиничного здания будущего комплекса, стало худо. Живот прихватило так, что он с самого утра дальше чем на пять шагов от туалета отойти не мог. А позже появилась и стала усиливаться странная резь в боку. В зеркало смотреть на себя было страшно: осунулся, глаза красные, будто пил всю ночь накануне. Да и в сон отчего-то все время клонило, несмотря на боль. Но Стас стойко переносил болезненные ощущения — бросить в такой момент работу смерти подобно: обязательно ведь кто-то что-то напутает, не то подсоединит, не туда зальет. А отвечать Краснухину. И хорошо, если только кошельком. А можно ведь и карьерой, и здоровьем ответить — с московского руководства станется! Он несколько раз за день добирался до участка и давал указания лично, хотя вновь и вновь приходилось возвращаться в гостиницу, где ему был снят номер на все время строительства.

Но на следующий день с постели он подняться так и не сумел из-за высочайшей температуры. Стасу казалось, что голова на его плечах вертится волчком, в глазах двоилось, и он не мог уже без посторонней помощи держаться на ногах. Заместители, прорабы, начальники участков, вызванные прямо в гостиничный номер на совещание, заставили его проглотить весь имевшийся запас активированного угля. Пытались тут же вызвать врача — за мобильники схватились, но Стас только отмахнулся — некогда ему лечиться, так отлежится. В Крыму, мол, расстройство желудка — дело житейское. И остался в номере. Лежал и смотрел вокруг расширившимися зрачками, не понимая, что за напасть к нему прицепилась. К обеду Краснухин стал блевать одним желудочным соком: пил литрами воду, пытаясь заглушить непереносимую сухость во рту, и временами терял сознание. Медик из Красной Поляны, которого наконец все-таки вызвали обеспокоенные молчанием телефона ближайшие коллеги Стаса, едва взглянув на больного, заставил выпить того стакан воды с растворенным порошком биомицина и стал трезвонить в Сочи. Тщетно прождав «скорую» около часа, пригнал за пять минут собственные «Жигули», помог несчастному устроиться в них и помчался вниз к побережью, вжимая педаль газа в пол…

До больницы Стас не дотянул.

Потом на стройке долго ходили слухи, что прежнего начальника завистники отравили тухлой рыбой за завтраком. Но в материалах уголовного дела значилось, что скончался гражданин Краснухин от пищевой токсикоинфекции. Поскольку в открытой баночке паштета, найденной в холодильнике у пострадавшего, был обнаружен вирус ботулизма.

Глебу Степановичу Манулину повезло больше. Он долго не мучился. Просто с самого утра испытывал непонятную тревогу, тягостно было, неуютно. И в груди дискомфорт появился, вроде бы плечи выворачивало, и изжога донимала. Началось все это под утро — исполнительный директор успешной фирмы «Русьцемент» даже поостерегся на левый бок поворачиваться, но ничего страшного, к счастью, не случилось, хотя тяжесть в груди и утром не отпускала. И он к ней вроде бы даже привык.

Вероника, секретарша Глеба Степановича, обратила внимание, что шеф вел себя не совсем обычно. Вроде бы тревожило его что-то. Места будто бы себе не мог найти. Выходил к ней в приемную, садился то на один, то на другой стул, вставал, возвращался в кабинет, опять появлялся, держа руку на грудине. Вопреки обыкновению не улыбался и не шутил. Правда, однажды попытался, но весьма мрачно: вот помру, мол…

Вероника спросила, все ли в порядке, не нужен ли врач. Степаныч помотал головой: совещание проведу после обеда, тогда и будем со здоровьем разбираться. Некогда пока болеть. Большие дела намечаются…

Глубоко вздохнув, словно ему воздуха не хватало, направился обратно в кабинет. Оставалось сделать всего несколько шагов до уютного кресла за массивным рабочим столом. Но внезапно закружилась голова, Манулина прошиб холодный пот, больно не было — просто его вдруг пронзила мгновенная молния, и боль, напротив, тут же отступила куда-то. Почувствовав облегчение, Глеб Степанович поначалу обрадовался, но тут же с удивлением обнаружил, что ставшие ватными ноги напрочь отказались нести дальше грузное тело…

Вероника, смотревшая вслед директору в раскрытую дверь, в ужасе вскочила, выглянула в коридор, крикнула охраннику: «Врача! Быстро!..» — и бросилась к лежавшему в неестественной позе начальнику. Распутала узел галстука, расстегнула верхние пуговицы рубашки…

— Смерть от сердечного приступа, — констатировал врач «неотложки», появившийся в кабинете буквально через десять минут. — Я сделать уже ничего не могу…

Конечно, ежегодно в России умирают миллионы людей. От старости и несчастных случаев, от болезней, от алкоголизма и наркотиков, в катастрофах и вооруженных конфликтах. Каждый день десятки тысяч человек уходят в мир иной. И ничего странного нет в том, что среди них случаются и депутаты, и знатные строители, и удачливые бизнесмены. И если судить в масштабах страны, совсем немногие слышат об этих смертях, а еще меньше тех, кто по-настоящему скорбит об ушедших.

Всякая смерть затрагивает других людей лишь в той мере, в которой она их самих касается. Как близко они были знакомы с умершим, насколько связаны с ним родственными узами и делами.

Поэтому и о депутате, и о строителе, и о цементном боссе погоревали родственники. Помянули умерших коллеги. И все вроде бы пошло своим чередом.

Но так получилось, что все перечисленные утраты затронули еще одного человека.

Возникшая около десяти лет назад фирма «Русьцемент», проводя умелую политику, где деньгами и лестью, где нажимом и угрозами, добилась того, что стала крупнейшим игроком в этой сфере экономики. Ей теперь принадлежало около пятидесяти процентов российского рынка цемента, в то время как самый серьезный из оставшихся конкурентов не дотягивал своей долей и до пятнадцати. Когда возник строительный бум на Черноморском побережье Кавказа, пользуясь своим доминирующим положением, фирма показала всем свой алчный оскал и повысила отпускную цену на цемент с 1100 до 1990 рублей за тонну. Ее примеру, чтобы не понести убытки, торгуя за бесценок, вынуждены были последовать и другие цементники. Однако в регионах строители наотрез отказывались брать строительный материал у местных производителей по завышенным ценам. Из Москвы, мол, втридорога цемент гонят, да еще и вы? Поэтому при любом раскладе — повышая ли цену или искусственно поддерживая невысокую — фирмы несли убытки. И несколько небольших производителей попросту обанкротились и закрыли предприятия. Общее производство цемента снизилось. Это произошло при возросших объемах строительства в целом.

Специалисты предрекали, что в недалеком будущем дефицит цемента станет критическим. И тогда цемент будут покупать вообще за любые деньги.

Возникшая ситуация несколько замедлила темпы строительства олимпийских объектов Сочи. Но никак не коснулась комплекса «Роза Хутор», потому что фирма «Русьцемент» была одной из многих дочерних фирм холдинга «Диалог» и входила в концерн господина Майстренко.

А если учесть тот факт, что и умершие Манулин с Краснухиным были не последними людьми в «Диалоге», что депутат Ландышев в недалеком прошлом являлся одним из заместителей Майстренко и в Думе интересы бывшего начальства всячески лоббировал, если к тому же вспомнить, что примерно в то же время в Москве буквально за две недели угас на руках врачей от странного недуга первый заместитель президента «Диалога» Митин Валерий Никандрович, станет понятно, что Петру Семеновичу было отчего затосковать, представляя, кто именно может продолжить скорбный список…

Глава 5

1

Турецкий положил телефонную трубку и вышел из спальни в гостиную, где, развалясь в кресле, потягивал свежезаваренный кофе Вячеслав Иванович Грязнов.

— Привет тебе от Дениса.

— О! — живо отреагировал Слава. — С племяшом разговаривал? И как он там?

— Да ничего, говорит. Обстановку докладывал. Я ведь его перед отъездом озадачил.

— Гм, — Грязнов-старший поскреб подбородок. — Я его, между прочим, тоже озадачил. Но отчего-то не слышу доклада. Кто из нас его дядя?

— Он одновременно, — улыбнулся Александр Борисович, — просил передать, что сведения и для тебя тоже. Мы ведь его об одном просили.

— Ха! — хмыкнул Вячеслав Иванович. — А могло ли быть по-другому? Ну и что там у него?

— Если вкратце, то примерно так. Вся Москва — влиятельные государственные люди, предприниматели, спортсмены, журналисты, светские львы и львицы, да и простые обыватели — убеждена: Калачева заказал Красин, освобождая под себя кресло президента Российского олимпийского комитета.

— И давно для тебя слухи стали основанием для определения главной версии? — с сомнением покачал головой Грязнов.