Леопард в изгнании - Андрэ Нортон

«В одиночку человек мало чего может добиться в этом мире, если, конечно, он не безумец, подобный Наполеону. Свобода добывается в союзе с другими, а не с помощью мечей. Англии не надо земель на континенте, но ее очень беспокоит равновесие сил. Если Англия победит, то именно она будет очерчивать границы государств, и мой народ снова будет свободен.

Но если победит Корсиканское Чудовище, то в Европе останется место только для одной нации — французской…»

Через несколько минут Илья успокоился — теперь он был почти уверен, что его не перехватят по дороге к нужному месту, а если убьют потом, это уже не важно. Он пошел быстрее и через полчаса добрался до цели — шумного варьете на Монмартре под названием Мулен-Руж.

По-английски это название означало «Красная мельница», и когда-то здание, наверное, и служило мельницей, еще до того, как вокруг вырос город, — на фоне неба выделялись лопасти, слегка поскрипывающие под порывами ветра. Несмотря на дурную погоду, в варьете царило оживление, посетители поминутно входили и выходили. С уверенностью, которой он на самом деле не чувствовал, Костюшко присоединился к публике.

Внутри было жарко и дымно. Освещали зал масляные лампы, висевшие по стенам. Илья пробрался к помосту, где несколько полуодетых танцовщиц в костюмах, символизировавших времена года, умудрялись, танцуя, еще и обмениваться непристойными шуточками с толпой.

Илья проталкивался вперед, пока его не прижали прямо к помосту. Высвободив руку, он бросил монету девице, одетой в костюм Весны. Это была пухленькая кареглазая брюнетка с озорным выражением лица. Среди агентов женщин было мало, но все же они встречались, и в парижском центре была как раз такая женщина. Илья удивлялся, что могло привести ее в организацию.

Брюнетка ловко поймала монетку и бросила мимолетный взгляд в его сторону, ничем не выдав, что узнала посетителя.

Контакт был установлен. Теперь оставалось только ждать.

Рандеву прошло гладко — никого не удивило, что девица подцепила пьяного клиента и утащила его, чтобы ободрать как липку. Илья с некоторым облегчением поднялся по лесенке в ее жалкое жилище. Что бы с ним теперь ни случилось, информацию он уже, считай, передал.

— Твое имя? — спросила она.

— Орел, — он назвал только то имя, которое ей следовало знать.

— А меня зови Авриль,[24] — ответила она. «Авриль» — было кодовым названием парижского центра, так что любой, действовавший от его имени, мог именовать себя так.

Танцовщица поставила на стол свечу, закрыла дверь и заперла ее. Илья зажег лампу от лучинки, пока Авриль закрывала ставни и задергивала шторы. Когда-то это здание служило крупным отелем для знати Города Света, а теперь постарело и обветшало. Авриль не желала привлекать к себе внимания, живя не по средствам.

Илья стал вытаскивать из-за пазухи тонкие листочки зашифрованного письма. Если бы его выследили и схватили, вода тут же превратила бы бумагу в бесформенный комок. Парижский центр перенесет кодовую запись на более прочный материал перед тем, как отослать ее.

— Отправь в Лондон немедленно, — сказал он. — Золотой приоритет.

Это означало, что информация самая срочная. Авриль посмотрела на листочки и тихо вздохнула.

— Да, спать сегодня мне не придется. Тебе, кстати, тоже. Лондонский центр дал экстренное оповещение всем агентам; полагаю, оно и для тебя.

— О небо, — тихо проговорил Илья. Экстренное оповещение касалось всех агентов, даже тех, кто много месяцев создавал себе прикрытие. Требовалось немедленно бросить все дела и заняться чем-то неотложным. — Что, принцесса Стефания опять что-нибудь выкинула?

Авриль бросила на него убийственный взгляд, сгребла его бумаги и сунула в ящик стола.

— Нет. Один английский герцог спятил и сбежал сюда. Возможно, он очень опасен и к тому же может сойти за француза. Нужно перехватить его прежде, чем это сделает Черный жрец, и вернуть в Англию живым или мертвым. Вот описание.

Она положила перед Ильей листок бумаги, а также поставила рядом кружку красного вина. Костюшко отхлебнул, прежде чем взглянул на текст, и в результате захлебнулся и закашлялся, забрызгав и листок, и стол.

Человек, которого «Белая Башня» требовала найти живым или мертвым, был герцог Уэссекский.

Хорошо снова вернуться в Париж, думал Уэссекс, даже и с не разрешенной начальством миссией и с неподходящим спутником.

Он перехватил Ратледжа в Тейлто. Уэссекс оказался прав — дело было в шантаже, и шантажировал лорда Уорлток. Он передал Ратледжу письмо, в котором говорилось, что Мари-Селеста в опасности, но, если Ратледж явится в Париж и предложит себя в качестве заложника, ее можно будет спасти.

Уэссексу не хватило духу отговаривать Ратледжа от его решительного намерения спасти единственное свое дитя, так что перед ним был выбор — убить Ратледжа на месте или последовать за ним во Францию в надежде вытащить всех троих, включая себя.

— Мы обязаны добраться до монастыря! — настаивал Ратледж.

— Спокойно, друг мой, — бормотал Уэссекс, остерегающе кладя руку на плечо спутника. Случайному наблюдателю оба показались бы обычными прохожими, прогуливающимися по берегу Сены. — Сначала нам нужно нанести несколько светских визитов, а уж потом мы отправимся к сестрам в Сакре-Кер. Всему свое время.

Возможно, их аресту тоже. Ратледж не был опытным полевым агентом, а Уэссекс уже больше года не получал инструкций по внедрению. Один на континенте, без документов, без специального оборудования, без денег. Оба могли сразу же напороться на талейрановских соглядатаев, и тогда — все пропало. Имперская Франция просто помешалась на документах, постоянно меняя бумаги и паспорта, которые нужны были для въезда или проживания в Париже. Если у них потребуют пропуск — им конец.

К счастью, Ратледж говорил с парижским акцентом — наследие тех дней, когда он руководил парижским центром. Только это дало обоим возможность беспрепятственно добраться до Парижа. Но добраться до Парижа не значило добраться до монастыря Сакре-Кер, в двадцати милях от города. А дочь Ратледжа Мари держали в том самом монастыре.

Много лет назад Ратледж сбежал в Англию с важными документами парижского центра, но ярость Революции настигала всех внезапно. Получив приказ исчезнуть, Ратледж был вынужден оставить во Франции свою любовницу-танцовщицу и маленькую дочь. Его возлюбленную казнили как аристократку, но Ратледжу удалось переправить Мари-Селесту в монастырь Сакре-Кер, где девочка спокойно росла, не подозревая о своем все еще опасном английском родстве.