Откровения Дженифер - Сталимир Виейра

Не поворачиваясь в сторону отца Паулиньи, Стефания утвердительно кивнула головой. Ее глаза блестели: вот оно, место, куда вход маленьким девочкам строго воспрещен! Она сжала руки в кулак так, что пальцы впились в ладони. Стефания была страшно взволнована: внутреннее спокойствие, которое она испытывала до этого момента, сменилось неуверенностью. Очарованность происходящим переросла в тревогу. Возбуждение – в страх. Отец Паулиньи между тем поставил машину в гараж. Дверь гаража закрылась за ними автоматически. Обернувшись, Стефания наблюдала, как рвется последняя ниточка, связывающая ее с миром.

– Как только дождь стихнет, мы продолжим путь, так, Стефания?

Отец Паулиньи смотрел на нее веселым взглядом, в котором, однако, было заметно легкое замешательство. Вероятно, он также сознавал всю необычность положения. Тем не менее он открыл дверь твердым движением руки.

– Заходи! Может, закажем обед?

Стефания ничего не ответила. С серьезным лицом она подхватила рюкзак, открыла дверцу и вышла из машины. Отец Паулиньи уже шел вверх по винтовой лестнице, и его не было видно. Стефания обнаружила еще одну закрытую дверь и почувствовала себя внутри лабиринта. Выбора не было, хотя непонятно, хотелось ли ей вообще выбора. В конце концов, что предлагала ей жизнь до этого? И Стефания решилась. Вся погруженная в свои мысли, она ступила на лестницу. Воздух был пропитан ароматом эвкалипта, наполнен шумом падающей с неба воды.

Наверху оказался огромный подсвеченный бассейн. Вода падала в него каскадом, стекая по каменным скульптурам. На краю стояли два пляжных стула, где в пластиковых мешках лежали купальные полотенца. Все сверкало чистотой, правильностью, новизной и так отличалось от старых, уродливых вещей в доме Стефании! Ей захотелось, чтобы и у нее в один прекрасный день появился такой дом, ослепительно новый внутри. Сделав несколько шагов, Стефания обнаружила еще и ванну с гидромассажем. Прижимая к себе рюкзак, она шла вперед легкими, мелкими шажками, рассматривая изображенные на стене любовные сцены.

– Что будем есть?

Обернувшись, Стефания увидела стоявшего в дверях отца Паулиньи, изучавшего что-то – видимо, меню. Позади него струился слабый голубой свет.

– Стефания, знаешь, я никогда не была в мотеле.

– Ну да, Дженифер, ты же еще маленькая.

– Ладно, продолжай. Хочешь, угадаю, что ты попросила? Жареную картошку.

Дженифер допила свой кофе, отодвинула поднос и слушала, словно загипнотизированная, рассказ сестры. Сестры, которая должна была ввести ее в мир подлинных отношений между мужчинами и женщинами.

– Нет, я заказала бутерброд. Кажется. Точно не помню. Но ты бы видела кровать в том номере!

Стефания восторженно изучала каждую деталь этой кровати, накрытую алым покрывалом, с вешалкой для двух полотенец. Над кроватью висело зеркало, целиком занимавшее потолок; в нем отражался голубоватый свет. Запах эвкалипта здесь был еще сильнее. Стефания почувствовала легкую тошноту, пошатнулась. Она села на кровать и закрыла лицо ладонями.

– Ты в порядке?

Отец Паулиньи положил ей руку на лоб. Стефания сидела, уставясь в пол. Джинсы сдавливали ей живот. Она хотела расстегнуть их, но не решилась.

– Дыши глубже. Это всего лишь давление.

Отец Паулиньи начал массировать ей плечи.

– Сейчас тебе станет лучше.

Стефания вся отдалась удовольствию от массажа. Первым ее побуждением было воспротивиться, но скоро она привыкла. Положив руку на застежку джинсов, она в испуге нашла там другую руку, мужскую.

– Стефания, эти джинсы невозможно узкие. И о чем вы только с Паулиньей думаете, когда покупаете такое?

В его голосе сливались воедино озабоченность, укор и нежность. Уверенным и отеческим движением он расстегнул на Стефании джинсы. Несмотря на мгновенное облегчение, Стефания испытала мгновенный ужас. Она не смела открыть глаза. Отец Паулиньи поднялся, набрал номер.

– Алло! Я хотел бы заказать два горячих бутерброда. Одну минутку… Паулинья… господи, какая Паулинья… Стефания, что ты будешь пить?

– Кока-колу, можно?

– И одну кока-колу. И еще… хм… шампанского в лед, о’кей?

Стефания по-прежнему лежала с закрытыми глазами. Слово «шампанское» тотчас же напомнило ей о празднике у Паулиньи. Но на этот раз она нисколько не испугалась. Как если бы навсегда получила прививку от мужчин и шампанского.

Отец Паулиньи вышел в ванную, закрыв за собой дверь. Стефания открыла глаза. И увидела саму себя, подсвеченную голубым, в зеркале-потолке. Стефания нашла себя очень хорошенькой, «сладкой», как обычно звал ее Маркос. Джинсы плотно облегали крепкие ноги. Стефания провела руками по животу, затем захватила ими маленькие груди, сжала пальцами соски. Она представила, что позирует перед фотографом, с волосами, разметанными по подушке, закусила губу и подумала, что снятая на этой кровати, с этой подсветкой, она могла бы попасть на страницы «Плейбоя». Мысль эта воодушевила Стефанию: она слегка привстала, почувствовав сладостное облегчение. Стефания, наблюдая за своими движениями в зеркале, скрестила руки и внезапно раздвинула сомкнутые ноги. Провела руками по животу и ногам. Все как надо. Теперь ей хотелось шампанского.

ГЛАВА 19

Паулинья снова у Дженифер

– Дженифер! Дженифер!

Дженифер видела во сне свою мать. Дома или где-то поблизости: мать настойчиво звала ее. Дженифер проснулась. Рядом, надев ее купальник, стояла Паулинья. Дженифер не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она подглядывала за ней и Реем. Но, судя по свету, заливавшему комнату, день был в самом разгаре.

– Паулинья, что это ты здесь делаешь?

Та присела на кровать.

– А ты только что проснулась?

– Нет, я просыпалась, но потом опять заснула. А ты взяла и исчезла.

Паулинья ничего не ответила, глядя в невидимую точку. Дженифер знала, о чем она думает. Взгляд ее остановился на лице подруги. Она снова прокрутила перед собой сцену: застывшее лицо Паулиньи, в которое бьет белая струя… Владение этим секретом возбуждало Дженифер так, что она удивлялась самой себе. Дженифер наслаждалась своей властью, ведь она могла повернуть разговор так, что Паулинье все станет понятно.

– Все в порядке, Паулинья?

Паулинья посмотрела на нее, приоткрыв губы, слегка качнула головой.

– Дженифер, какая мерзость…

Дженифер сразу же почувствовала себя неловко. Несмотря на пьянящее предвкушение того, что подруга будет говорить о вещах, уже ей известных, описывать в подробностях моменты любви, Дженифер ощущала себя предательницей. Поэтому она постаралась сохранить спокойствие и не выдать своего волнения.

– Это было у Рея… вот сукин сын…