Дом незнакомцев - Вайолет Уинспир

По лицу Нади скользнуло гневное выражение, и на мгновение она стала чем-то похожа на Илену.

— Я вижу, он обсуждает меня, как… как лабораторную морскую свинку!

— Естественно, он говорит о тебе, Надя, — согласилась Марни. — Он так хочет тебе помочь. Он верит, что у тебя не ноги обездвижены, а душа. Он говорит, что, пока продолжаешь не хотеть ходить, ты не пойдешь.

— Он считает, что эта беспомощность — мой выбор? Он думает, что я играю? — В раскосых глазах Нади выступили слезы. — Неужели ты веришь в это?

— Я не верю, что ты сознательно хочешь оставаться беспомощной, Надя. Разумеется, не верю. Но мне кажется, что ты не хочешь ходить, потому что тогда надо будет признать, что твоя балетная карьера кончена.

— Все кончено. — Надя сквозь слезы смотрела на солнечный свет, заливавший парк. Она смотрела на детей, прыгавших рядом с мамами, на пухленьких птичек, устроившихся на ветках деревьев. Потом перед глазами все поплыло и она утонула в сотнях прошлых воспоминаний, когда мир, казалось, обещал так много. Когда где-то в самой глубине души она верила в то, что высокий мужчина с бронзовым от загара лицом придет к ней, возьмет в объятия и скажет о любви…

— Увези меня в клинику! — Она так лихорадочно развернула коляску, что чуть не столкнула Марии с дорожки. — Увези меня обратно! Скорее! Скорее! Я больше не могу ни минуты оставаться здесь!

Марни покатила коляску обратно к площади, на которой находилась клиника, а Надя сидела, уставившись вперед, оледеневшая в своей безнадежности. Она не ответила, когда Марни заговорила с ней, и Марни тоже захотелось заплакать. Она не хотела огорчать Надю. Больше всего на свете ей не хотелось бы причинить боль человеку, который и так ужасно страдает и телом, и душой. Дядя Ричард всегда заявлял, что у нее неосторожный язык, как же он был прав! Ох, зачем она вообще сказала, что Надаша балетная карьера кончена? Как она могла это сказать?

Она выкатила Надю из парка к дороге, слишком огорченная, чтобы помнить о том, что при ее переходе нужно быть крайне осторожной. Это была не основная трасса, поэтому машины иногда выезжали на площадь на слишком большой скорости.

Так случилось и сегодня. Марни выкатила коляску Нади на середину дороги, когда красная двухместная машина вдруг выскочила из-за поворота у клиники. Марни увидела, как машина мчится на нее и Надю, и, мгновенно собравшись, она изо всех сил толкнула коляску вперед, к безопасной обочине. В следующую секунду она услышала визг тормозов, потом одна из фар толкнула ее, словно безжалостный кулак, и она, кувыркаясь, упала. Крича от боли и страха, она упала на дорогу, и острый гравий вонзился ей в ногу.

Она не совсем потеряла сознание, потому что ее замутненный мозг все же понимал, что к ней обращается голос Эррола Денниса. Потом она почувствовала, как его руки поднимают ее с земли. Она лежала у него на плече и каким-то странным образом видела, что он совершенно побелел.

— С Надей все в порядке? — спросила она дрожащим голосом.

— Сначала я посажу вас в машину, а потом посмотрю, что с ней.

Он опустил ее на сиденье, и тут у нее потемнело в глазах, и Марни охватил приступ острой тошноты. Она пыталась сопротивляться ему, потому что должна была знать, что с Надей ничего не случилось. Ей доверили здоровье девушки, и Пол Стиллмен никогда не простит, если с Надей что-то случится…

Глава 4

Марни все продолжала повторять имя Нади, когда сознание вернулось к ней, и она поняла, что находится в хирургической клинике. Пол Стиллмен склонился над ней, накладывая что-то слегка пощипывающее на ее ногу.

— Лежите спокойно, милочка, — пробормотал он. — Надя вполне здорова и в безопасности.

— С ней ничего не случилось? В-вы бы сказали мне?

— Конечно, мистер Стиллмен сказал бы вам, дорогая. — Марни увидела над собой уютное, успокаивающее лицо сестры Траскотт. — Бедную девочку выбросило из коляски, когда она стукнулась об обочину, но ей от этого хуже не стало. Ей даже удалось втащить себя обратно в коляску, она так страшно беспокоилась, что с вами.

Марни готова была кричать от благодарного облегчения.

— Я так боялась, что она расшибется.

— Это вы приняли на себя удар, — ответила сестра Траскотт. — Мистеру Стиллмену пришлось удалить весьма неприятные кусочки гравия из вашей ноги.

Теперь Марни почувствовала руки Пола на своем правом бедре и подскочила так, словно ее ужалила пчела.

— Это всего лишь йодин, — сказал он. — Щиплет?

— Совсем чуть-чуть. — Она подняла голову, чтобы видеть, что делает врач. Она лежала на одной из кушеток, ее платье было разорвано до талии, а на белых трусиках виднелись яркие пятна крови. Она вздрогнула, ее снова затошнило, и она опять откинулась назад. — Мистер Стиллмен, Эррол был не виноват, — сказала она. — Я всегда очень осторожно перехожу эту дорогу, особенно когда везу Надю, но сегодня… я… я просто шла, совершенно не глядя по сторонам. — В горле у нее пересохло. — Извините, можно мне воды? — спросила она.

— Не пожалейте бренди, Скотти, — сказал Пол. — Вы найдете бутылку у меня в гостиной. — Сестра Траскотт поспешила из хирургической, и Пол осторожно перевернул Марни на бок, чтобы осмотреть правое бедро. Оно было все в синяках и ссадинах, но его руки не нашли никаких повреждений кости. Копчик тоже не был задет, и Пол с облегчением улыбнулся ей. — Немножко поболит, милочка, но ничего не сломано. А ссадины от гравия через день-другой заживут.

Он поработал с ней еще несколько минут, потом, наконец, подошел к изголовью кушетки и помог девушке принять сидячее положение, подхватив и приподняв девушку теплыми и сильными руками. На мгновение его лицо оказалось совсем близко к ней, такое решительное и мужественное, с ямочкой на подбородке и косыми бровями над сияющими серыми глазами.

— Вы всегда ставите интересы других людей выше своих собственных? — пробормотал он.

Ее глаза вопросительно смотрели на него, и он ласково откинул взлохмаченные волосы с ее лба.

— Вы могли погибнуть, знаете ли. Надя сказала мне, что вы толкнули ее коляску с дороги, а сами остались прямо на пути у проклятой машины Денниса.

— Ну, я за нее отвечала…

Ее слова замолкли, потому что Пол улыбнулся и осторожно поцеловал ее в самый кончик носа.

— Это, Марни, означает «спасибо» от Нади и от меня, — сказал он. — Теперь я лучше пойду и скажу Эрролу Деннису, что вы ничего не сломали. Я оставил его нервно меряющего шагами холл.

Сестра Траскотт вернулась в хирургическую с бутылкой и бокалом примерно через минуту после того, как вышел Пол. Она налила Марни бренди, и это вернуло румянец щекам девушки.