След в пустыне - Анатолий Чехов

Когда саперы, сделав проход в минном поле, вернулись, Климок, чутко прислушиваясь, лежал у крестовины кольев. Промокшая земля пахла гарью, сквозь смрад пробивался природный запах напитанной влагой почвы, прелых листьев. Трудно было оторваться от этой мокрой горелой земли и идти туда, где на каждом шагу подстерегала смерть.

Они проползли вперед, залегли в лощинке неподалеку от выкопанной саперами мины, похожей на сложенные вместе две сковородки. Металлический корпус мины блестел от дождя, Климок, лежавший в каком-нибудь метре от нее, видел капли воды, стекавшие на землю. Невольно он подумал: «Почему до сих пор не засекли нас самих, если так хорошо видна даже мина?»

Снова рывок, впереди уже маячит расщепленный ствол дерева, возле него в низине, как туша слона с уткнувшимся в землю хоботом, подбитый танк. За стволом дерева, в нескольких десятках метров, гитлеровцы. Из передовых окопов этот танк не виден, нейтральная полоса выглядит ровным полем, а здесь на каждом шагу то брошенный впопыхах миномет, то противотанковая пушка, то развороченные на концах стальные трубы реактивных снарядов.

У танка залегли, чтобы осмотреться. Запах окалины и тошнотворный смрад от груды горелого лома гнали прочь, но слишком удобное это было прикрытие, чтобы искать какое-нибудь другое.

Из окопов гитлеровцев доносились голоса, где-то неподалеку слышались мелодичные звуки губной гармошки.

Оставив товарищей под прикрытием, Климок выдвинулся вперед, за ствол расщепленного дерева.

Старая береза еще сохраняла у корней почерневшую, всю в наростах кору. Выбрав удобную впадину в земле, Климок проверил, не виден ли он на фоне дерева, прислушался.

Эту минуту он запомнил на всю жизнь. Приглушенный гул ночного бомбардировщика, летавшего где-то в стороне, раздался вдруг прямо над головой; рвануло воздух, Климка обдало волной газов, оглушило, словно раскаленным прутом пронизало ноги.

Придя в себя, он услыхал громкий стон и понял, что это он сам застонал. Стиснув зубы, отдышался, волоча онемевшие вдруг ноги, пополз обратно, наткнулся на срубленный бомбой под корень ствол дерева.

Не узнавая место, где он только что был, Климок с трудом перелез через упавшее дерево и увидел страшную картину: прямым попаданием бомбы разметало всех его товарищей. Минуту назад здесь были люди, сейчас же зияла, уходя медвежьей берлогой под танк, черная дымящаяся воронка с оторванным стабилизатором бомбы.

Кто мог знать, что расщепленный ствол дерева станет между Климком и смертью, и кто мог подумать, что именно на его разведчиков сбросит свои бомбы вражеский самолет.

Со стороны гитлеровских окопов появились две или три темные фигуры. Превозмогая нестерпимую боль, Климок рванул кольцо «лимонки», швырнул гранату, выхватил ракетницу.

Это и была та самая минута, когда, нажимая спуск ракетницы, он почувствовал удар в голову и на миг потерял сознание.

Что-то тяжелое навалилось на него, словно в тумане, увидел перед собой размытое какими-то багровыми полосами и кругами лицо. Изогнувшись, хотел ударить, но руки его уже были связаны.

Маскируясь за упавшим стволом дерева, противник волоком тащил Климка в воронку под прикрытие танка. Климок изо всех сил рванулся: не мог примириться с мыслью, что сам он, прославленный разведчик, попал в плен, но слишком крепко держал его гитлеровец.

В отчаянии озираясь по сторонам и уже мысленно прощаясь с товарищами, с Моргуном, с самой жизнью, Климок увидел вдруг, как длинная тень метнулась от края воронки, громадный прыжок — и похожая на волка собака опрокинула гитлеровца навзничь, полоснула клыками по его шее. На голове пса мелькнули два белеющих продолговатых шрама.

— Казбек! Фу! Ко мне! — крикнул Климок, чувствуя, что по щекам его текут слезы. Он не стеснялся этих слез, не думал о близкой опасности — он просто дышал, дивясь такому неожиданному освобождению.

Круживший около врага Казбек скакал на трех лапах, неловко волоча кровоточащую заднюю.

— Ко мне! — повторил Климок.

Казбек подбежал к нему, быстро облизал лицо теплым языком. Выворачивая связанные руки, Климок поднес их к морде собаки и вскоре ощутил под онемевшими пальцами мокрый мех, а на кистях, связанных веревкой, прикосновение острых зубов.

Казбек понял, что от него требовалось. Вскидывая голову, чтобы видеть, как ведет себя враг, он принялся жевать и тащить зубами веревку, связывавшую руки хозяина.

Наконец ему удалось ослабить узел, Климок напрягся и сбросил веревку. Помогая себе локтями, при каждом движении чуть не вскрикивая от боли, подполз к гитлеровцу.

Лицо и маскхалат немца были залиты кровью, дышал он тяжело, с бульканьем и всхлипами. На шее зияла кровоточащая рана.

Вскрыв индивидуальный пакет, Климок наложил ему на рану стерильные подушечки и забинтовал горло, как будто гитлеровец был его лучшим другом, потом подобрал веревку, которой был связан сам, и стянул немцу руки.

Полежав с минуту, поднял валявшийся рядом пистолет, обхватил рукой шею собаки и, стараясь не стонать, пополз.

Казбек завизжал, лег рядом, зализывая простреленную лапу.

— Все, брат, труба нам! — пробормотал Климок, озираясь, запуская пальцы в густую шерсть на холке собаки. — Выручай, пес, на тебя только и надежда.

Вытащив из нагрудного кармана блокнот, он набросал на листке бумаги несколько слов, сунул записку в пряжку ошейника.

— На пост, Казбек, на пост! — скомандовал он, подталкивая собаку в сторону своих окопов.

Услышав команду, Казбек удивленно посмотрел на хозяина и, поджав раненую лапу, лег перед ним. Он всем своим видом показывал, что не хочет покидать хозяина.

— На пост, Казбек! — властно произнес Климок и ударил собаку.

Казбек пополз, то и дело оглядываясь, выбрался из воронки, еще раз посмотрел на Климка и, сорвавшись с места, припрыгивая на трех лапах, бросился по своему следу в сторону наших окопов.

Климок остался лежать с двумя пистолетами в руках, глядя в белесую, моросящую дождем ночь.

Его жизненное пространство ограничивалось теперь воронкой от бомбы, с одной стороны которой возвышался остов сожженного танка, с другой лежал ствол спасшего его от смерти дерева. В голове как будто били тяжелые колокола, раскисшая от дождя земля, пропахшая окалиной и душным смрадом, казалась ему раскаленной, так нестерпимо жгло ноги.

В полузабытье он то принимался глубоко дышать, чтобы не потерять сознание, то отсчитывал частые удары пульса в висках. Каждую минуту могли появиться гитлеровцы.

В тот самый момент, когда Моргун приподнялся, чтобы еще раз посмотреть на нейтральную полосу, в траншею свалилось что-то мокрое, мохнатое, и у ног его, поджимая заднюю лапу, завертелся Казбек.

— Товарищ лейтенант! — пытаясь схватить Казбека за ошейник, закричал Моргун. — Собака пришла!

Трясущимися руками он вытащил белевшую в пряжке ошейника бумажку и передал лейтенанту.

«Взял «языка». Ориентир четыре. Все погибли. Ранен. Климок».

— Только самого ориентира четыре уже нет, — глянув на нейтралку, — сказал лейтенант. — Титаренко, собирайтесь! — крикнул он в темноту.

Моргун тоже выглянул из траншеи, но сколько ни искал глазами, не увидел торчавшего еще несколько минут назад расщепленного дерева. Фраза «ориентир четыре» теряла смысл. Климку, должно быть, совсем плохо, если он не учел этого.

Коротко и глухо взлаивая, Казбек схватил Моргуна зубами за полы плащ-палатки, потащил за собой.

— Товарищ лейтенант, разрешите пойти с собакой, — сказал Моргун.

Удерживая Казбека, он торопливо забинтовал ему раненую лапу. На спине и боках собаки тоже были следы крови, стоило притронуться к этим местам, Казбек начинал вырываться и визжать.

— Досталось и тебе на орехи… — проговорил Моргун и, отхватив ножом полосу от плащ-палатки, обмотал сверху повязку, чтобы замаскировать бинт.

Казбек вырвался и снова потащил его за собой. Положив телефонную трубку, лейтенант повернулся к Моргуну:

— «Второй» разрешил вам на нейтральную полосу. За вами пойдет санитар Титаренко с упряжкой собак. Задача — разыскать и вывезти Климка с задержанным «языком».

Моргун повторил задачу, только сейчас заметив, что лейтенант совсем молод, может быть, моложе его и сам нуждается в дружеском слове и поддержке.

— Меня Климок в прошлый раз из огня вытащил, — сказал он.

— Вот как? А сейчас ваша очередь, — ответил лейтенант.

Прихватив поясным ремнем сумку с индивидуальными пакетами и гранатами, Моргун нацепил переданную ему флягу, сунул в карман на груди пистолет и почувствовал себя снова разведчиком.

Точно так же, как это делал Климок, он привязал к ошейнику Казбека свой брючный ремень и, выждав минуту между двумя вспышками ракет, выбрался из траншеи вслед за рвущейся вперед собакой.