Синтетический человек (The Synthetic Man / The Dreaming Jewels) - Теодор Старджон

— Ты теперь будешь говорить сам себе.

— Я не знаю с чего начать! — завопил он.

— Дорогой, дорогой… — Она подошла к нему и поцеловала в лоб и кончик носа. — Выходи на шоссе, слышишь? И держись в тени. Пройди по дороге примерно четверть мили и останавливай автобус. Садись только на автобус. Когда приедешь в город, подожди на автостанции примерно до девяти часов утра, а затем найди себе комнату в меблированных комнатах. Тихих, на маленькой улице. Не трать слишком много денег. Найди себе работу как только сможешь. Тебе лучше быть мальчиком, так чтобы Людоед не знал, где искать.

— А я вырасту? — спросил он, высказав профессиональный страх всех лилипутов.

— Может быть. Поживем — увидим. Не отправляйся искать Кей и этого Арманда пока не будешь готов к этому.

— А как я узнаю, когда я готов?

— Узнаешь. Чековая книжка с тобой? Чеки сплавляй по почте, как всегда. Денег у тебя достаточно? Хорошо. У тебя все будет в порядке. Горти. Ни у кого ничего не спрашивай. Никому ничего не рассказывай. Сам решай свои проблемы, или обходись без каких-то вещей.

— У меня нет своего места в том мире, — пробормотал он.

— Я знаю. Будет, так же как оно появилось у тебя здесь. Вот увидишь.

Двигаясь грациозно и легко на высоких каблуках Горти пошел к двери.

— Ну, до свидания, Зи. Я — я бы хотел — а ты не можешь пойти со мной?

Она покачала своей блестящей темной головкой.

— Я не рискну, Малышка. Я единственное человеческое существо, с которым Людоед разговаривает — действительно разговаривает. И я должна следить, что он делает.

— О. — Он никогда не спрашивал того, о чем не должен был спрашивать. По-детски беспомощный, безусловно подчиняющийся, точный, функциональный продукт своего окружения, он испуганно улыбнулся ей и повернулся к двери. — До свидания, дорогой, — прошептала она, улыбаясь.

Когда он ушел, она рухнула на его кровать и зарыдала. Она проплакала всю ночь. И только на следующее утро она вспомнила про драгоценные глаза Джанки.

Прошло двенадцать лет с тех пор, как Кей Хэллоувелл видела из окна, как Горти Блуэтт забрался в ярко раскрашенный грузовик однажды туманным вечером. Прошедшие годы не были добры к Хэллоувеллам. Они переехали в меньший дом, а затем в квартиру, где умерла мать. Ее отец продержался немного дольше, а затем последовал за своей женой, и Кей, в девятнадцать лет, оставила колледж на младшем курсе и пошла работать, чтобы помочь своему брату окончить подготовительную школу для поступления в медицинский институт.

Она была спокойной блондинкой, аккуратной и уравновешенной, с глазами похожими на сумерки. Она несла нелегкий груз на своих плечах и она держала их расправленными. В душе она боялась быть испуганной, боялась быть впечатлительной, поддаваться чьему-то влиянию, волноваться, так что внешне она носила тщательно построенное самообладание. Она должна была делать свою работу; она должна быть пробиваться вперед сама, чтобы помочь Бобби преодолеть трудный путь и стать врачом. Она должна была поддержать свое самоуважение, что означало приличное жилье и приличную одежду. Может быть когда-нибудь она сможет расслабиться и развлечься, но не теперь. Не завтра или на следующей неделе. Просто когда-нибудь. Теперь, когда она ходила куда-нибудь потанцевать или на спектакль, она могла радоваться только осторожно, до той точки, когда позднее время, или сильное новое увлечение, или даже сама радость могли бы помешать ее работе. А это было очень обидно, потому что у нее были глубокие и полные до краев резервуары смеха.

— Доброе утро, Судья. — Как она ненавидела этого человека с его подрагивающими ноздрями и мягкими белыми руками. Ее босс, Т.Спинни Хартфорд, из фирмы Бенсон, Хартфорд и Хартфорд, был достаточно неплохим человеком, но конечно водил дружбу с разными типами. Ну да ладно; в адвокатском деле по-другому нельзя.

— Мистер Хартфорд примет вас через минуту. Пожалуйста, присаживайтесь, Судья.

«Не сюда, Масляные-Глаза! О Боже, прямо возле ее стола. Ну, он всегда так делает».

Она одарила его ничего не значащей улыбкой и пошла к шкафам с папками у противоположной стенки до того, как он начал проводить свою частично слабую, частично приводящую в смущение линию. Она ненавидела попусту тратить время; в папках ей ничего не надо было. Но она не могла сидеть там и игнорировать его, и она знала, что он не будет кричать через весь офис; он предпочитал метод, описанный Торном Смитом как «голос такой же низкий, как и его намерения».

Она почувствовала его липкий взгляд на своей спине, на своих бедрах, как он прошелся вверх и вниз по швам ее чулок, и у нее по коже пошли мурашки, которые только что не чесались. Так дело не пойдет. Может быть близкое расстояние будет лучше; может быть она сможет парировать то, от чего не сможет заслониться. Она вернулась за свой стол, еще раз улыбнулась ему одними губами, и пододвинула к себе пишущую машинку, развернув ее на легко вращающихся шарнирах. Она вставила бланк для писем и стала печатать с деловым видом.

— Мисс Хэллоувелл.

Она печатала.

— Мисс Хэллоувелл. — Он протянул руку и дотронулся до ее запястья. Пожалуйста, не будьте такой уж слишком занятой. Мы так мало времени бываем вместе.

Она позволила своим рукам упасть на колени — одной из них, по крайней мере. Она оставила вторую руку не сопротивляясь в безвольном белом пожатии судьи пока он не отпустил ее. Она сложила свои руки и смотрела на них. Этот голос! Если она поднимет глаза, она была уверена, что увидит струйку слюны у него на подбородке.

— Да, Судья?

— Вам нравится здесь работать?

— Да. Мистер Хартфорд очень добр.

— Очень приятный человек. Очень приятный. — Он подождал пока Кей не почувствовала, что глупо сидеть так, глядя на свои руки, и не подняла лицо. Затем он сказал:

— Значит вы планируете остаться здесь на какое-то время.

— Я не понимаю почему — то есть, я бы хотела.

— Благие намерения… — пробормотал он. Это еще что? Угроза ее работе? Какое отношение это слюнявое напыщенное ничтожество имеет к ее работе? «Мистер Хартфорд очень приятный человек». О. О Боже. Мистер Хартфорд был юристом и чисто вел дела по наследству и опеке. В некоторых из них принятие решения зависело от мельчайших деталей, а зависело от них многое. «Очень приятный». Конечно Мистер Хартфорд был приятным человеком. Ему надо было на жизнь зарабатывать.

Кей ждала следующего шага. Он последовал.

— Вам ведь не придется работать здесь более двух лет, насколько я понимаю.

— П-почему? О-откуда вы об этом знаете?

— Моя дорогая девочка, — сказал он, с безжизненной скромностью. — Я естественно знаю содержание своих собственных дел. Ваш отец был крайне предусмотрительным, и очень мудрым. Когда вам исполнится двадцать один год, вы получите вполне приличную сумму денег, а?