ОТКРОВЕННО. Автобиография - Андре Агасси

В конце концов я уже готов сказать ему: «Мистер Настасе, вы меня смущаете, перестаньте, пожалуйста!» Но все, что я могу, это стараться бить как можно сильнее. Еще сильнее. Настасе отпускает очередную шутку про Венди, и я не выдерживаю. Бросаю ракетку и ухожу с корта. Ты победил, Настасе.

Мой отец смотрит на это, открыв рот. Он не зол, он не смущен - он не умеет смущаться - в этом поступке он тотчас узнает себя, узнает во мне свои гены. Я никогда не видел, чтобы он так гордился.

ПОМИМО НЕЧАСТЫХ ИГР с титулованными игроками, мои публичные выступления по большей части связаны с некоторым жульничеством. Я регулярно развлекаюсь заманиванием новичков. Это несложно. Для начала нахожу на видном месте пустой корт и упражняюсь там в одиночестве. Заметив проходящего мимо нахального тинэйджера или подвыпившего, я приглашаю покидать со мной мячик. Для начала безропотно даю себя разделать под орех, а потом жалостным голосом предлагаю сыграть на символическую сумму. Может быть, на доллар? Или на пятерку? И не успевает он оглянуться, как я уже бью матчбол и в мой карман перекочевывает двадцатка - достаточно, чтобы целый месяц угощать Венди колой.

Этому меня научил Фили. Он подрабатывает уроками тенниса и часто подбивает на такие игры своих учеников, предлагая в качестве ставки сумму, равную плате за занятие. «Ты, Андре, - говорит он, - маленький и тощий, так что будешь грести деньги лопатой». Он помогает мне придумать схему обмана и как следует ее отрепетировать. Иногда я думаю, что зря считаю свои занятия жульничеством, и на самом деле люди только рады заплатить за подобное шоу. Наверное, потом будут хвастаться знакомым: мол, видели девятилетнего мальчишку, теннисного фаната, который никогда не проигрывает.

Я не рассказываю отцу о своем маленьком бизнесе. Меня не страшит его осуждение, напротив, он хорошо относится к старому доброму жульничеству. Просто я не хочу говорить с ним о теннисе больше, чем необходимо. Кроме того, нынче он занят организацией собственной аферы в Кембриджском клубе. Однажды, когда мы приходим туда, отец указывает мне на человека, который разговаривает с мистером Фонгом.

- Это Джим Браун, - шепчет он. - Величайший футболист[17] в мире!

Браун - огромная гора мускулов, упакованная в теннисную форму и гольфы. Я уже видел его здесь, в клубе. Если он не играет в теннис на деньги, то играет в нарды или кости - тоже не на интерес. Как и мой отец, мистер Браун много говорит о деньгах. Как раз сейчас он жалуется мистеру Фонгу на неудавшуюся коммерческую игру: партнер, с которым он должен был играть, не явился. Мистер Фонг должен слушать его и сочувствовать.

- Я пришел играть, - говорит Браун. - И я хочу играть.

Мой отец выходит вперед:

- Вы хотите играть?

- Да.

- С вами готов сыграть мой сын, Андре.

Мистер Браун смотрит на меня, затем вновь на отца.

- Я не играю с восьмилетками!

- Ему уже девять.

- Девять? О, извините, я не знал!

Мистер Браун хохочет. Посетители, которые слышат этот разговор, - тоже.

Мистер Браун явно не принимает отца всерьез. А зря. Я вспоминаю водителя грузовика, оставшегося лежать на дороге. Вижу, как его бесчувственное лицо заливало дождем.

- Имейте в виду, я не играю на интерес, - говорит мистер Браун. - Я играю на деньги.

- Мой сын сыграет с вами на деньги.

У меня немедленно начинают потеть подмышки.

- Да? И сколько вы ставите?

Отец со смешком отвечает:

- Я ставлю свой чертов дом!

- Мне не нужен ваш дом, - говорит Браун. - У меня есть дом. Как насчет десяти тысяч долларов?

- Окей, - говорит отец. Я выхожу на корт.

- Не спеши, - говорит Браун. - Сначала покажи деньги.

- Сейчас сбегаю домой и принесу, - отвечает отец. - Я быстро!

Отец убегает. Сидя на стуле, я представляю себе, как он открывает сейф и вынимает оттуда стопку денег. Все чаевые, которые он много лет пересчитывал у меня на глазах, все ночи, проведенные на работе. Сейчас он поставит их на меня. Я чувствую тяжесть в груди. Конечно, я горжусь тем, насколько мой отец верит в меня. Но страх гораздо сильнее гордости. А вдруг я проиграю? Что тогда будет со мной, отцом, мамой, братьями и сестрами, не говоря о бабушке и дяде Исаре?

Мне уже приходилось играть в подобном напряжении: отец уже выбирал мне противника без предупреждения, требуя обыграть его. Но это всегда был мальчик, почти мой ровесник. И никогда еще речь не шла о деньгах. Обычно отец прерывал мой дневной сон криком: «Хватай ракетку! Придется тебе обыграть кое-кого!» Ему никогда не приходило в голову: я сплю днем, потому что измучен утренней борьбой с драконом, ведь девятилетние мальчики, как правило, не хотят спать в это время. Я тер глаза кулаками, пытаясь прогнать остатки сна, выходил во двор и видел очередного незнакомого мальчика - какое-нибудь юное дарование из Флориды или Калифорнии, оказавшееся проездом в Вегасе. Они всегда старше и сильнее меня - как тот странный парнишка, который только что переехал в Вегас и, услышав обо мне, просто позвонил в нашу дверь. У него была белая ракетка Rossignol и голова в форме тыквы. Он был минимум на три года старше и самодовольно ухмыльнулся, увидев меня, такого маленького. Даже после того как я победил его и стер с его физиономии эту самодовольную ухмылку, мне потребовалось несколько часов, чтобы успокоиться и избавиться от чувства, будто я только что прошел по канату, натянутому над плотиной Гувера.

Но мистер Браун - это совсем другое дело, и не только потому, что на кону - все сбережения моей семьи. Он неуважительно разговаривал с отцом, а тот не мог врезать ему как следует в ответ. Теперь мне необходимо сделать это. Так что эта игра - далеко не только на деньги. Это будет битва за уважение, мужество и честь - против величайшего футболиста в истории. Я бы лучше сыграл в финале Уимблдона. Против Настасе. С Венди в роли девочки, подающей мячи.

Вскоре я заметил, что мистер Браун внимательно на меня смотрит. Затем он подошел, представился и пожал мне руку. Его ладонь, казалось, вся состояла из одной огромной мозоли. Он спросил, давно ли я занимаюсь теннисом, сколько матчей выиграл, сколько проиграл.

- Я никогда не проигрываю, - тихо сказал я.

Его глаза сузились.

Мистер Фонг отвел его в сторону и тихо сказал: «Не делай этого, Джим!»

- Этот парень просто напрашивается, - шепнул мистер Браун в ответ. - Заберем у дурака его деньги!

- Ты не понял, - ответил Фонг. - Ты проиграешь, Джим.

- Ты о чем? Это же пацан!

- Не просто пацан.

- Ты с ума сошел!

- Послушай, Джим, мне нравится, что ты приходишь сюда. Ты мой друг, и потом, для бизнеса полезно иметь тебя в числе клиентов. Но, когда ты проиграешь этому пацану десять тысяч, расстроишься и, возможно, перестанешь ко мне ходить.