Дегустаторы смерти - Вадим Филоненко

Внезапно я очнулся от наваждения. Нет… Яне могу провалить свой же собственный план. Надо сделать так, чтобы для Сашки сегодняшняя ночь стала самым сильным переживанием в жизни. Но тогда нельзя терять контроль ни на минуту.

Несмотря на бушующий во мне экстаз, я умудрился взять себя в руки. Теперь я управлял телом Сашки, словно играл на сложном музыкальном инструменте, заставляя её то звучать плавно и нежно, то вдруг взрываться высокими бурными аккордами.

Наконец, её тело в очередной раз содрогнулось в приступе наслаждения, и она затихла. Мне даже показалось, что перестала дышать. Но нет, Сашка вздохнула, окинула меня и комнату каким-то отстраненным взглядом и потрясённо произнесла:

– Вот это да! Такого раньше никогда не было…

Она прижалась ко мне всем телом, а я тихо балдел от её присутствия. М-да… Ради таких вот минут я готов вытаскивать всех ее родственников из Зоны хоть каждый день!

Мы лежали в постели – как в старые добрые времена, и я был абсолютно счастлив.

– Спасибо за Толика, Игорек, – промурлыкала Сашка. – Он рассказал, как ты его из Зоны вытащил. Жизнью рисковал…

– Не стоило мне этого делать. В следующий раз мимо пройду, – проворчал я. На самом деле злость на Сало уже утихла, растворилась в нирване, которая окутывала меня сейчас.

Александра приподнялась на локте, нежно заглянула мне в глаза:

– Ты не злись на него, Игорек. Не надо. Он ведь не ради себя на бандитов спину гнет.

– А ради кого? – удивился я.

– Ради отца. Видишь ли… Даже не знаю, как рассказать… Короче, отец наш не из Новосиба вернулся. Он погиб в Зоне шесть лет назад. Так Дмитрий Иванович сказал. Ну это тоже сталкер, напарник отца. Он своими глазами видел, как папа упал в овраг с «чертовым холодцом». Так, кажется, эта мерзость называется…

– «Ведьмин студень», – поправил я.

– Неважно, – отмахнулась Сашка. – Я с тех пор ни студень, ни холодец в рот не беру… Брр… Так вот, Дмитрий Иванович отца из оврага вытащил, но спасти уже не смог. Говорит, папа у него на руках помер. Дмитрий Иванович его в Зоне и закопал. Даже вроде крестик деревянный над могилкой поставил. Произошло это шесть лет назад… А в позапрошлом году отец внезапно вернулся… Мы с Толиком оба дома были. Поздно уже, ночь. Мы спать собирались, а тут звонок в дверь. Толик пошел открывать…

Александра всхлипнула и прижалась ко мне.

– Не могу вспоминать. Так жутко делается…

– Так он муляж! – Меня как холодной волной обдало.

Живые мертвецы, или муляжи, – чудовищные порождения аномальных земель. В большинстве своем это покойники, которых похоронили на территории Зоны еще до Посещения. Черт знает почему, но внезапно они стали оживать. Некоторым даже удалось покинуть Зону и вернуться в дома, где обитали при жизни. Прикиньте, каково было родственникам – увидеть на пороге почивших много лет назад отца или мать!

Поначалу муляжи наделали много шума и паники, а потом разобрались, что они довольно безобидны – пытаются всего-навсего имитировать повседневные действия людей. Хотя их движения напоминают движения механической куклы, а интеллект практически на нуле.

Насколько я знаю, большинство граждан предпочитают избавляться от неупокоенных родственничков – сдают в Институт Внеземных Культур, вернее в его Искитимский филиал, или в полицию. Там их принимают, а что дальше с ними делают, черт его знает. Сжигают, наверное.

Кстати, полиция и на улицах муляжи отлавливает, так что они свободно по городу стаями не бродят.

А еще среди обывателей ходит мнение, что муляжи – это засланные казачки тех самых инопланетян, которые и сотворили на Земле Зоны. Типа муляжи на время затаились и ждут команды, чтобы начать пресловутый зомбиапокалипсис…

– Для меня отец уже мертв, – продолжала Александра. – Я поэтому и не смогла с ним в одной квартире жить. А Толя… Он не хочет отца в полицию сдавать… Договорился с бандитами – они ему подгоняют один наркотик. По сути тот же «экзо», только более концентрированный. Если обычный человек такую дозу примет, сразу летальный исход. А для муляжа наоборот. Только она в нем жизнь и поддерживает. Он даже говорить начал. Правда, односложными словами: да, нет, тепло, холодно… Взять наркотик больше негде – бандиты его специально для Толика гонят. А он за это у них в рабах.

Вот так-так! Я молчал, переваривая услышанное. Неужто Сало настолько любит отца? Странно. Очень странно. Отец ведь с ними и не жил почти.

– Это тебе Толик про бандитов так сказал? – уточнил у Александры я.

– Да, конечно, – кивнула она и еще раз попросила: – Ты прости его, ладно?

Неопределенный жест плечами сошел за ответ.

– А как Толик вообще себя чувствует? – спросил я. – Где он? Дома лежит?

– В больнице. Ему сильно досталось, но жить будет. – Она посмотрела на часы и засобиралась: – Мне пора.

– Куда ты сейчас? К нему в больницу?

– Нет. К нему я утром приду. Как раз будет моя смена. А сейчас домой.

У меня перехватило дыхание, словно получил удар под дых. Домой – это значит к некоему Славику, гаишнику. Сашка живет с ним уже полгода. Может, и замуж за него выйдет. Он ведь не я – в Зону не ходит. И вообще, в отличие от меня, Славик перспективный. Дослужится до полковника, квартиру в Новосибе купит. Или в Москве.

Да, он очень даже перспективный. А я – нет. Я всего лишь сталкер. Преступник. Отброс общества. Мое будущее – тюрьма. Или могила. Полгода назад при расставании Александра мне все это очень популярно объяснила. И, получается, ничего не изменилось, раз она возвращается к нему.

Выходит, напрасно я спасал Сало. И сейчас зря из кожи вон лез. Надежда, что после этого Сашка останется со мной, исчезла, как солнце среди туч. А вот неприятностей я себе нажил полные штаны. Сумрак – малый злопамятный. И неглупый. Наверняка найдет способ отомстить…

Я смотрел, как Александра застегивает лифчик, и чувствовал, что душу переполняет злоба пополам с тоской.

– А ты зачем ко мне, вообще, приходила? Потрахаться нормально захотелось? Твой Славик что, в этом деле не тянет? – грубо спросил я.

Ответом мне стал испепеляющий взгляд Александры. А потом за ней захлопнулась входная дверь. И почему-то я был уверен, что это уже навсегда.

Глава 3

Жизнь – игра, которую все проходят до конца.

Но выиграть в ней невозможно.

Три месяца спустя, август 20.. г.

Искитим

В чем смысл жизни… Этот вопрос волнует многих, и у каждого на него свой ответ. Что касается меня, то я согласен с Кимом: вся наша жизнь – это одна большая игра.

Вспомните детский садик. Мальчики и девочки бегают по кругу. Задача – занять стульчик. Это одна из игр, которым нас учат с детства. Во взрослом возрасте на кону не просто детский табурет, а кресло начальника, но правила остаются теми же – займи место, оттолкнув других, будь активнее, ловчее, сильнее остальных. И заметьте, победителей никогда не интересует, что станет с проигравшими. Главное, что ты выиграл!

Такова наша природа – людская.

Недаром далеким предкам так нравилось смотреть бои гладиаторов. Когда один противник перерезал горло другому, в этот момент все зрители чувствовали себя победителями.

В наше время люди перестали убивать друг друга на арене, но в глубине души кровь влечет нас не меньше, чем наших предков. И мы находим замену гладиаторам. Неважно, кто занимает их место: компьютерные персонажи или реальные быки, собаки и петухи. Главное, чтобы кровища рекой и проигравший, желательно, был мертв.

В этом смысле петушиные бои занимают непоследнее место. Речь идет о настоящих боях, а не «надувных» – тех, где птицам на шею вешают надувные шарики. Петухи в таких поединках наносят удары не по противнику, а по шарикам. Зрелище выглядит забавным, но каким-то детским. Вроде кастрированного кота – толстого и ленивого, который ничего не хочет и ничего не может.

А вот настоящие петушиные бои – совсем другое дело. Здесь всё как на заре человечества – кровь и страсть. Птицам частенько специально надевают на ноги острые металлические шпоры, которые способны превратить противника в кровавый фарш. За несколько звонких монет или, вернее, шелестящих купюр зрители могут испытать самые острые ощущения в своей жизни. Глядя, как сражаются и погибают отважные птицы, каждый лузер из числа зрителей может хоть на краткий миг ощутить себя победителем – вершителем чужих судеб.

Кроме Зоны и женщин в моей жизни есть еще и третья страсть – петушиные бои. Подсадил на них меня кореш с русским именем Олег и корейской фамилией Ким. Я сперва очень удивлялся его странному хобби. Подшучивал над ним, считая, что подобные развлечения нужны лохам со скучной серой жизнью – всем тем, кому в жизни не хватает драйва. А у Кима с ним был даже перебор. Опасности хоть жопой ешь. Еще бы! Наемник-профессионал международного уровня!