Напиши мне про любовь - Элизабет Питерс

— Это, к вашему сведению, какаду, — возразила Жаклин, оборачиваясь к Дюбретте. — А вы, как я погляжу, тоже в маскараде.

Дюбретта поправила громадный букет, целиком закрывавший полу ее пиджака.

— В точности как у Хэтти, только вдвое больше. И зачем я только пытаюсь быть забавной — вы всего лишь вторая, кто уловил мою шутку.

Дюбретта принялась рыться в сумке. Жидкость в ее бокале едва не выплеснулась.

— Что вы ищете? Может, помочь?..

— Ну уж нет. — Дюбретта крепко прижала к себе сумку. — Никому не дозволено прикасаться к моей сокровищнице. А сегодня здесь полно подарочков. Если хотите, можете подержать это пойло.

Жаклин взяла бокал. Дюбретта стала копаться в сумке обеими руками и наконец извлекла сигарету.

Зажгла ее, после чего забрала свой стакан. Жаклин жадно вперилась в сигарету и, раздувая ноздри, пыталась втянуть дым, который выпускала Дюбретта. В лиловом конверте-ридикюле не нашлось места для сигаретной пачки, которую она приобрела, терзаемая муками совести, а потому Жаклин решила, что пора снова бросить курить.

— Что-то вы сегодня веселая, — заметила она.

— Я не пьяна, если вы это имеете в виду. Всего лишь третий бокал. Хотя имею право нализаться как следует — есть что отпраздновать, а мама учила меня никогда не упускать бесплатную выпивку.

— Так уж и бесплатную?

— Ага! Главная прелесть моей профессии — никогда не приходится платить за выпивку, — улыбнулась Дюбретта. — Мои жертвы усиленно спаивают меня — надеются, что язык развяжется.

— Ну и как, срабатывает?

— А вы как думаете? — Дюбретта жестом указала на тщетно пытающуюся спрятаться за резиновым фикусом Валери Вандербилт. — Поздоровались уже с подружкой?

— Почему бы вам не оставить ее в покое? — рассердилась Жаклин.

— Да она не лучше торговца наркотиками. Чушь, которую кропает госпожа Вандербилт, разрушает мозги почище героина, В каком-то смысле ваша подружка хуже всех в этой компании, Они-то из кожи вон лезут, выдают лучшее, на что способны. Их «лучшее» — жалкая халтура, но они-то не понимают разницы. А она — понимает.

Сраженная меткостью анализа, Жаклин умолкла. С трудом верилось, что Дюбретта так благородна и беспристрастна, как хочет казаться, но журналистка безошибочно поставила диагноз: Джин страдала от болезненного презрения к самой себе.

— Чушь! — все-таки фыркнула Жаклин.

— Чушь? А я думала, вы со мной согласитесь. На чьей же вы стороне?

— Ни на чьей. Да, мне не по вкусу качество этих книжек, но точно так же я против всего; что попахивает цензурой. Кто вы такая, чтобы говорить людям, что им следует или не следует читать? Кроме того, не все они так уж плохи. Вы читали книги Валентайн?

— Валентайн. — Взгляд Дюбретты остановился на хрупкой фигурке в золотой короне. — Ничего себе штучка, верно? Красива, удачлива, умна... О да, я прочла все, что она написала. Очень хорошо. Кабы Хэтти не захомутала ее и не навесила ярлык «королевы любви», она смогла бы сделать себе имя как серьезная писательница.

В голосе Дюбретты прорывалась какая-то странная, чуть ли не злорадная нотка. Она прижала сумку к груди, будто младенца, и тихо произнесла:

— Только поглядите на нее. Подобная красота кажется нереальной. Она словно женщина из легенды — Гуиневер, прекрасная Розамунда, Елена Троянская...

Жаклин поежилась. По чистому ли совпадению все перечисленные дамы благодаря своей красоте были обречены на гибель или позор? Вроде бы не так уж много Дюбретта выпила, но ведет себя очень странно.

Тут к ним подошла Сью. Вручила Жаклин бокал и пригубила свой с таким жеманством, что Жаклин заподозрила: девушка наверняка разжилась еще одним на стороне.

— А вы кто, милая дева? — спросила Дюбретта. — Тоже из конюшни Хэтти?

— Увы, не повезло, — с горечью ответила Сью.

— Не спешите с выводами, детка. Еще до исхода ночи будете благодарить господа за то, что не связались с этой сворой.

Виктор склонился и что-то шепнул мисс Валентайн — та с улыбкой посмотрела на него. Сьюзен фыркнула:

— Ну и позер!

— Виктор? Уж это точно! — согласилась Дюбретта. — Не вздумайте в него влюбиться: он прожженный обманщик, с этой его смазливой физией — слишком смазливой, если уж на то пошло... А вон там, гляньте, — и впрямь симпатичный мужичок. И между прочим, глаз с вас не сводит.

— Слишком старый, — покачала Сью головой, скользнув глазами по мужчине, на которого указывала Дюбретта.

— Ну, поседел он раньше срока, — заметила Жаклин. — Но для тебя и впрямь староват.

— Ваш друг? — с любопытством спросила Дюбретта.

— Уже нет.

Жаклин подняла бокал в ироническом приветствии. В противоположном конце комнаты профессор Джеймс Уиттиер ответил тем же, с еще большей иронией во взгляде. Жаклин поманила его жестом — Джеймс отрицательно качнул головой. Жаклин пожала плечами — Джеймс тотчас направился к ним.

Заинтересованная этим обменом знаками, Дюбретта наблюдала за Джеймсом.

— В моем вкусе! — объявила она. — До чего ж шикарные волосы! А морщины только прибавляют мужчине шарма. И с виду вроде бы умен.

— А я и правда не дурак, — сообщил Джеймс, слышавший большую часть этой речи. — И еще у меня потрясающее чувство юмора. А кто вы, проницательная Дама?

— Дюбретта Дюберстайн, — представила Жаклин. — И не делай вид, будто не знаешь, кто она такая, — ты каждый день читаешь ее колонку. Дюбретта, позвольте представить вам профессора Джеймса Уиттиера, заведующего кафедрой английского языка Колдуотер-колледжа, штат Небраска. Выдающийся ученый и гнусный подхалим.

Протягивая руку для приветствия, Дюбретта слегка переместила сумку — ремешок зацепился за цветы, и пышный букет полетел на пол. Джеймс нагнулся за букетом, Дюбретта нырнула следом. Их руки встретились среди цветов; правда, поэзию мгновения слегка подпортила проволочка, некстати впившаяся Джеймсу в палец. Печально оглядев увядшую бутоньерку, Дюбретта запихнула ее в сумку и поинтересовалась:

— Вы ее бойфренд?

— Нет! — хором ответили Жаклин и Джеймс.

— Просто он случайно оказался в Нью-Йорке одновременно со мной, — пояснила Жаклин. — Спонтанно так, да?

— С каких это пор я обязан сообщать тебе о своих намерениях?

— Я же тебе сообщила.

— И ясно дала понять, что мое общество нежелательно. Намеки я, слава богу, понимаю. — Джеймс надменно скривил губы. — Ты хотела побыть одна, вот я и оставил тебя в покое. И лишь по чистой случайности оба мы оказались...

— И ты не пытался привлечь мое внимание вчера в вестибюле? — не унималась Жаклин. — И не звонил дважды... нет, трижды?

Лицо Джеймса выражало благородное негодование.

— Я с самого начала собирался посетить этот спектакль. Он обещал стать событием, заслуживающим внимание знатока халтуры. И пока что оправдывает мои ожидания, так что надеюсь... Черт, где ты откопала эту шляпу?

— Прости, — мягко произнесла Жаклин, — я не хотела тебя обижать. Поверь, Джеймс, я вовсе не специально тебя игнорировала.

— Правда?

Они не сводили друг с друга глаз.

— Оставить вас наедине? — спросила Дюбретта.

— Нет, — отрезала Жаклин. У Джеймса вытянулось лицо, и она поспешила добавить: — Но, думаю, Джеймс заслужил компенсацию за мою неумышленную грубость. Давайте познакомим его с тетушкой Хэтти и ее бандой.

— Отличная мысль! Мне, кстати, надо кое о чем поговорить с Хэтти.

Когда они проходили мимо сцены, квартет заиграл «Историю любви».

Джеймс подтолкнул Жаклин локтем:

— Только, бога ради, не вздумай петь!

— "Как, с чего начать? Мою историю, чтоб вновь не повторять..." Ладно, ладно... Какой же ты зануда, Джеймс!

— Как тебе книжки, что я преподнес?

— Ты открыл для меня новые горизонты наслаждения, о Джеймс! — пылко отозвалась Жаклин.

Толпа зрителей у ограды «садика» поредела: профессионалы, засвидетельствовав свое почтение, занялись более серьезными вещами — выпивкой и сделками. Лишь несколько робких матрон стояли столбами, пожирая глазами Виктора фон Дамма, да еще дамочка, судя по виду литературная агентша, отчаянно пыталась привлечь внимание Валери Валентайн. Бдительная Хэтти мигом блокировала эти попытки.

Внезапно Джеймс воскликнул:

— Это еще что такое? — И указал на бесформенный силуэт, притулившийся у ворот.

Лори сидела, скрестив по-турецки ноги, а складки ее розового платья клубились вокруг массивного зада, напоминая лужицу от растаявшего клубничного мороженого. Она быстро обернулась, напомнив Жаклин сторожевого пса. Но тут же заулыбалась:

— А-а, миссис Кирски.

— Привет, — отозвалась Жаклин.

— Твоя подружка? — заинтересовался Джеймс.

Тут и тетушка Хэтти увидела надвигающуюся процессию. Отогнав поверженную соперницу, она расправила пухлые плечи и приготовилась отразить новую угрозу.

— О, да вы только поглядите, кто к нам пожаловал! Дюбретта, дорогая, как мило с твоей стороны снизойти до нашего презренного общества! О, и хорошенькая подружка Виктора тоже здесь! И миссис Кирк!