Женщины-легенды. Сильный слабый пол - Ольга Соломатина

Необходимость предоставления женщинам равных с мужчинами прав в экономической и образовательной сферах Абигайль отстаивала на протяжении всей жизни. В июле 1799 года она написала своей сестре Элизабет: «Я никогда не соглашусь считать наш пол стоящим ниже. Пусть каждая планета вращается на своей орбите. Бог и природа создали мужчину Господином, а женщину – Госпожой! На этом я настаиваю!» А в письме своему кузену Джону Текстеру она задала вопрос: «Почему ваш пол желает такого неравенства с теми, с кем собирается однажды соединиться как со спутниками и помощниками в жизни?»

Абигайль Адамс понимала равенство женщин с мужчинами как одинаковость прав в разных сферах жизни, включая семейную. Надо отметить, что в силу воспитания и пуританской морали, усвоенной еще в детстве, она очень серьезно относилась к браку и семье. «Целомудрие, скромность, благопристойность и супружеская верность являются столпами общества, – считала она, – без них все строение рано или поздно рухнет». Абигайль рассматривала брак как «союз двух личностей, чьи таланты, стремления и тела дополняют друг друга», поэтому «ни один мужчина не может преуспеть в мире без согласия и сотрудничества со своей женой». Мужчины должны понять, «почему Создатель, сотворив Адама, решил, что нехорошо Адаму быть одному». Вместе с сестрами миссис Адамс разделяла точку зрения Бенджамина Франклина о том, что «мужчина без женщины полезен для общества лишь наполовину».

Джон Адамс был согласен со взглядами своей жены на роль и влияние женщины в семье. В одном из его писем говорится: «Я уже не раз замечал тебе, перечитывая биографии знаменитых людей, что при каждом из них неизменно встречается женщина – мать, жена или сестра, влиянию которой следует приписать большую часть его заслуг. Замечательный пример являет Аспазия – жена Перикла. Жаль, что наши генералы северных провинций (которые более всего потерпели неудач) не имели жен Аспазий». Но чтобы общество «имело Героев, Государственных мужей и Философов, – считала Абигайль, – оно сначала должно обрести образованных женщин. Мир, возможно, будет смеяться надо мной, но я считаю, что очень многое в нем зависит от первых принципов, усвоенных всеми детьми. Общество получит несомненную пользу, если даст разностороннее образование женщинам. Наша нация должна стать выдающейся в вопросах образования. Пока же можно сказать, что весь опыт девочек заключается в желании учиться». «Я скорблю по поводу того, какое жалкое, ограниченное, убогое образование получают женщины на моей родине». Джон Адамс писал жене, что ее и его «мысли о значении женского образования в точности совпадают».

Но в американском обществе того времени умные и образованные женщины встречали лишь неприязненное отношение. Абигайль приводила в пример мисс Мейю, красивую и обеспеченную женщину из Массачусетса, обладавшую сильным разумом и острым языком. «Мужчины очень быстро стали завистливыми и враждебными по отношению к ней, выделяющейся своими качествами из остальных представительниц ее пола. Единственный способ сделать таких как мисс Мейю, приемлемыми для общества, – это увеличить число совершенных женщин», – считала Абигайль. В 1786 году, отвечая на письмо своего сына, Джона Квинси Адамса, содержавшее высокомерное замечание по поводу низкого умственного развития молодых американок, Абигайль резко заметила ему: «Они не виноваты, таково их образование. Женщины становятся такими, какими хотят их сделать мужчины. И если американские девушки легкомысленны и поверхностны, то виноваты в этом американские мужчины».

«Женщины становятся такими, какими хотят их сделать мужчины. И если американские девушки легкомысленны и поверхностны, то виноваты в этом американские мужчины».

Большое внимание уделяла Абигайль вопросам воспитания детей. Она считала, что главным для отца и матери является любовь к детям, которая тем не менее не должна закрывать глаза взрослых на недостатки детей и мешать их исправлять. Супруги Адамс одинаково представляли себе хорошее воспитание. «Нашим детям надо привить правдивость, здравомыслие и трудолюбие», – писал Джон своей жене. Миссис Адамс часто беседовала с сыновьями и дочерью о добродетели, благопристойности, честности, полезности, о моральных ценностях в жизни. «Я хотела, чтобы сердца моих детей замирали при высоких словах клятвы и возмущались при неприличных выражениях», чтобы «в их душах поселились такие добродетели, которые не смогут уничтожить ни время, ни обстоятельства». Она внушала детям, что их «моральный облик гораздо важнее для них и всего мира, чем все языки и науки, которые они изучат; и что малейший изъян в их характере принесет больше вреда, чем все достоинства принесут им добра». В одном из писем Абигайль сформулировала вопрос, главный для нее в теории воспитания: «Чего требуют любящие родители от своих детей за проявленную к ним заботу, беспокойство и тяжелый труд?» – «Только чтобы они выросли мудрыми, добродетельными, благожелательными и добрыми». Она много времени уделяла своим детям и очень переживала, что государственные дела отнимают у них отца. Как только Абигайль научила их читать, она попросила Джона присылать каждому из них письма в поддержку ее воспитательных усилий.

Супруги Адамс много спорили по поводу образования для своих детей. Абигайль считала, что дети должны получить образование дома. Дочь она собиралась учить сама, а сыновьям нужны еще занятия с помощниками мужа (юристами), чтобы подготовить их к государственной службе. Миссис Адамс боялась отдавать детей в городскую школу, чтобы «они не научились там дурным словам и испорченному поведению».

Такая же тревога о том, какое влияние может оказать на ее детей «греховная Европа», овладела Абигайль, когда Джон Адамс взял с собой двух старших сыновей, Джона Квинси и Чарльза, во время второй дипломатической поездки в Старый Свет в 1779 году. В каждом письме сыновьям она просила «твердо придерживаться тех религиозных чувств и добродетелей», которые она внушала им с детства. В одном из писем мужу во Францию она написала: «Я бы скорее предпочла пережить их преждевременную гибель в океане, чем известие об их распущенности или бесстыдном поведении».

Неприязненное отношение Абигайль к европейским нравам усилилось, когда она в 1784 году смогла после заключения мира с Великобританией приехать к своему мужу в Париж (как раз в это время Олимпия де Гуж блистала в либеральных кругах Парижа). Пребывание во Франции, посещение Нидерландов, а затем жизнь в Англии убедили ее в испорченности европейцев, а особенно европейских женщин. Письма Абигайль этого периода к своим сестрам показывают ее состояние, «близкое к шоку от оскверненной морали». Она с возмущением описывала фасоны платьев и увлечение косметикой француженок и англичанок. «Почему эти женщины не могут удовольствоваться внешним видом, который подарила им природа? Почему они стараются перещеголять друг друга и все вместе становятся похожими на проституток?» Абигайль Адамс опасалась, что когда европейские веяния дойдут до Америки, то американки быстро поддадутся им, «хотя знают, что высшей сущностью женщины должны быть скромность и сдержанность; именно эти качества делают общество здоровым и крепким». Одно из первых писем Джона из Парижа показывает, насколько совпадали взгляды супругов по этому вопросу: «Из всего, что я читал об истории и управлении, о человеческой жизни, я вынес заключение о том, что нравы женщин были наиболее безошибочным барометром для определения степени моральности и добродетельности в обществе… Евреи, греки, римляне… все потеряли свой высокий общественный дух, свои республиканские принципы и привычки, когда утратили скромность и внутреннюю добродетель своих женщин. Какое опустошение произведут такие свободные нравы в Америке? Не бросятся ли наши правители, политики и министры рассчитываться законами и решениями за улыбки и объятия таких женщин?»