Брачное злоключение, или Берегите крылья, ректор - Наталия Журавликова

наружу, когда я пыталась сбежать от Ксандры. Вот же непруха. Линкс столько всего собирался попробовать! Угощений в этом зале было полным–полно.

— Ксандра! Помогай! — я дернула подругу за руку, отвлекая от рассматривания очередного красавчика–пятикурсника.

Ведущий уже объявил о начале вечера, а мы с Ксаней старались незаметно скользить между гостями мероприятия. Это не всегда получалось. Особенно когда требовалось встать на колени, чтобы попытаться вытащить Линкса из пуфика. Эта мебель не просто имела вид сугроба, но и была достаточно рыхлой. Если вы красная панда, то легко смогли бы там уместиться.

Я поймала Линкса далеко не сразу. Он успел понадкусывать третью часть угощений. Одни распробовал с удовольствием, другие с негодованием выплюнул. Конечно, поимка хвостатого разбойника стала для меня самым радостным событием вечера.

— Есть! — закричала я, вложив в свой вопль все торжество.

На меня зашикали со всех сторон. А бесподобный Данч Макаэль замолк посреди куплета и выразительно на меня посмотрел. О, великие светлые духи, я ведь его даже не заметила! Довольное выражение было на лице только у одного из участников бала. Ректор Трапери смотрел на меня с веселым прищуром и очень ехидно улыбался, как бы говоря: «Чего еще ожидать от этой ненормальной?»

И тут же звон колокольчиков оповестил о начале нового годового круга…

Вот тут я пожалела, что не дала Ксандре намазать себя белилами. Мои пурпурные щеки, как мне казалось, напоминали забытую на припорошенном снегом крылечке редиску.

Первый бал удался, ничего не скажешь!

ГЛАВА 14. Странные каникулы

Никогда меня настолько не радовало начало каникул, даже когда я в школе училась. А наш педагог была той еще занудой. Какое счастье, что на следующее утро после бала не нужно идти на занятия, а пора отбывать домой.

Я злилась на Линкса, хоть это и было бесполезно. Да и сама виновата была, выпустила зверька из комнаты, вот он и набедокурил, разрушив все мои мечты, словно карточный домик.

Потанцевать с Данчем? Да что вы, надеюсь, он меня не заметил хотя бы. Да еще на глаза ректору попалась. Снова. И на этот раз было особенно неуютно. Его взгляд до сих пор словно меня преследует. Металлический. И мурашки по позвоночнику, стоит вспомнить о крылатом надсмотрщике. Иначе его и не назвать. А еще было неудобно перед ним. Устроила казус в общественном месте, и не в первый раз. Надо бы извиниться. Хотя страшно! Даже в животе екает что–то. И это вам не бабочки порхают. Набравшись смелости, я отправилась в ректорский кабинет. Под дверью простояла с четверть часа, несколько раз порывалась уйти. Пока за мной не начала собираться очередь.

— Вы пойдете, дражайшая? Или там кто–то есть? — робко спросил меня старичок в пиджаке, испачканном мелом. Голос его был тихим и мелодичным, но я все равно подпрыгнула. Очень уж напряжена была.

— А? Что? — словно проснулась посреди коридора я. — Нет–нет, я уже иду. Да.

И кинулась в пасть… то есть в кабинет к ректору, сломя голову.

Даниэль Трапери работал. Он обложился бумагами, книгами, свитками и прочей канцелярией, которой только можно обложиться. И не смотрел на дверь.

— Здравствуйте, — начала я, как культурная.

Трапери поднял голову. Вежливый интерес в его взгляде сменился удивлением.

— Оллистер?

— Д-да, господин ректор, — я потопталась в нерешительности, не зная, подойти ближе или наоборот, попятиться к двери.

— Вы что–то еще устроили, и пришли мне об этом рассказать? — Правый уголок его губ слегка приподнялся. На десятую часть миллиметра, наверное.

— Я хотела бы извиниться.

— За какой именно эпизод? — ректор положил перо на стол. Кажется, ему стало интересно. Или забавно.

— Главным образом, за вчерашний, — промямлила я, а потом торопливо дополнила, уже более уверенно, — и конечно за все остальные случаи, когда мое поведение было недостойно студентки столь уважаемого учебного заведения.

Теперь его усмешка проявилась более ярко. А у меня внутри все словно заморозилось. Какой сложный тип. Наверное, у всех темных тяжелый характер. Вот что дальше? Он и дальше будет на меня так смотреть, наполняя холодом? Пока ноги не отнимутся и я не паду ниц ледяной скульптурой. Но к моему облегчению, ректор сказал:

— Хорошо. Я рад, что вы задумались о своем поведении. Принимается.

И тут же преспокойно взял в руки перо и вновь склонился над документами.

— Я… могу идти? — спросила на всякий случай.

— Да–да, — ответил Трапери, не поднимая головы, — хорошего дня.

Из двери я выходила задом, пятилась, пятилась, пока собой ее не открыла. В этот момент ректор опять вынырнул из документов и посмотрел на меня. С прищуром. И я вылетела в коридор, чувствуя, будто покрываюсь инеем и морозными узорами. Но при этом где–то внутри начинало разгораться странное пламя. Это такая реакция дремлющей во мне чистой эфирной стихии на темного «металлика»?

Бежать, скорее бежать в родительский экипаж, что уже ждет меня у ворот Академии. Там уже и утепленная клетка с Линксом стоит внутри. Чуть не оторвала дверь в карету, бухнулась внутрь и перевела дыхание.

Домой, домой! Там спокойнее! Там все привычно и понятно.

Как же я ошибалась…

Нет, это было то же самое здание. И люди те же. Дворецкий наш, две горничных и три повара. А еще дворник, он же садовник и возница для экипажа. У нас совсем небольшой штат обслуги, родители у меня скромные.

— А где мама с папой? — спросила я у Лайктона, дворецкого. Выглядел он растерянным и слегка взъерошенным.

— Их нет, дорогая моя, — сказал этот добряк, который знал меня с самого рождения, — и нет уже давно. Как уехали позавчера к Паучерям, так и не вернулись.

— По магической связи звонил? — заволновалась я.

— Еще вчера утром, — закивал дворецкий, — господин Элар заверил, что все хорошо, они с твоей матушкой открыли для себя новый, неизведанный способ снимать напряжение, и скоро будут. Как только все снимут.

— Напряжение? — я присела на край пуфика подле фортепиано. — Откуда у них напряжение?

Мои домашние родители крайне редко ходили к кому–то в гости. А такого, чтобы оставаться с ночевкой, вообще не припомню.

Что такого случилось с моими предками? Почему они покинули наши уютные стены и пошли искать расслабления у Паучерей, известных любителей вечеринок? А может… может до них дошли слухи о моем предосудительном поведении