Гарри Поттер и методы рационального мышления - Элиезер Юдковский

— Да как вы смеете!

— Да как вы смеете! — огрызнулся Гарри в ответ.

— Вы меня шантажируете?

Его губы искривились:

— Я делаю вам одолжение. Я даю вам шанс сохранить ваши драгоценные секреты. Если откажетесь, то я, естественно, начну искать информацию в других местах — не для того, чтобы досадить вам, а потому что я должен знать! Оставьте вашу бессмысленную злость на ребёнка, который, как вы считаете, должен вас слушаться, и вы поймёте, что любой взрослый на моём месте поступил бы так же! Посмотрите на ситуацию с моей стороны! Как бы вы себя чувствовали, будучи на моём месте?

МакГонагалл тяжело дышала. Гарри решил, что пришло время чуть ослабить давление, дать ей время подумать.

— Необязательно решать всё прямо сейчас, — сказал Гарри спокойнее. — Я понимаю, вам нужно время, чтобы обдумать моё предложение… Но хочу вас кое о чём предупредить, — он снова перешёл на холодный тон. — Не пытайтесь использовать на мне чары Обливиэйт. Некоторое время назад я придумал сигнал и уже отправил его самому себе. Когда этот сигнал до меня дойдёт, а я не вспомню, как посылал его… — Гарри многозначительно замолчал.

На лице МакГонагалл отразилась смешанная гамма чувств.

— Я и не думала об этом, мистер Поттер.... Но для чего вы изобрели подобный сигнал, если вы даже не знали о…

— Я размышлял об этом, когда читал одну научно-фантастическую книгу, и решил на всякий случай… И нет, я не расскажу вам, что это за сигнал, я не настолько глуп.

— Я и не собиралась спрашивать, — сказала МакГонагалл. Она задумалась о чём-то своём и вдруг будто постарела и осунулась.

— У нас был тяжёлый день, мистер Поттер. Давайте купим вам сундук и закончим на этом? Надеюсь, вы никому ничего не расскажете, пока я всё не обдумаю. Запомните, что об этом знают ещё лишь два человека — директор Альбус Дамблдор и профессор Северус Снейп.

Хм. Новая информация. Похоже на предложение перемирия.

Гарри кивнул и двинулся из переулка, постепенно успокаиваясь .

— Так, теперь мне нужно найти способ уничтожить бессмертного тёмного волшебника, — сказал он и разочарованно вздохнул. — Лучше бы вы сказали об этом до того, как мы пошли за покупками.

Магазин сундуков выглядел богаче, чем все предыдущие. Роскошные шторы с изящным рисунком, пол и стены из морёного дерева, сундуки на своих почётных местах, на постаментах из слоновой кости. Продавец был одет в мантию, которая по качеству почти не уступала мантии Люциуса Малфоя, а его речь была изысканной и вкрадчивой.

Гарри задал несколько вопросов и направился к тяжёлому на вид деревянному сундуку. Его поверхность не была отполирована, но на ощупь казалась тёплой и прочной. На нём был вырезан дракон, следящий глазами за каждым, кто к нему приближался. Сундук был снабжён чарами, которые делали его лёгким, заставляли сжиматься по команде и отращивать маленькие когтистые щупальца, чтобы багаж мог следовать за хозяином. С каждой стороны сундука было по два выдвижных отделения, каждое из них при открытии оказалось размером с сундук. А крышка запиралась на четыре замка, каждый из которых открывал различное внутреннее пространство. И, что самое важное, в нижней части скрывался небольшой отсек — в нём находилась лестница, ведущая в маленькую освещённую комнату. По приблизительным подсчётам, в ней поместилось бы около двенадцати книжных шкафов.

Гарри не понимал, зачем магам нужны дома, если в волшебном мире производят такие сундуки?

Сто восемь галлеонов. Такова была цена хорошего, почти нового сундука. При курсе пятьдесят к одному за эти деньги можно было купить подержанный автомобиль. Эта покупка могла стать самой дорогостоящей за всю жизнь Гарри.

Девяносто семь галлеонов. Столько осталось от суммы, которую разрешили взять из Гринготтса.

МакГонагалл выглядела огорчённой. В конце дня, проведённого за покупками, она не спросила, сколько золота осталось. Значит, профессор могла совершать математические вычисления в уме. В очередной раз Гарри напомнил себе, что «неграмотный в науке» и «глупый» — совершенно разные вещи.

— Простите, мистер Поттер, — сказала МакГонагалл. — Это моя вина. Я бы предложила вам ещё раз зайти в Гринготтс, но банк сейчас открыт только для экстренных операций.

Гарри посмотрел на неё, размышляя…

— Что же, — вздохнула профессор МакГонагалл, поворачиваясь к выходу, — полагаю, нам придётся уйти.

… она не вышла из себя, когда ребёнок осмелился ей перечить. Её это не обрадовало, но она попыталась понять, а не разразилась гневной тирадой. Возможно, причина лишь в том, что ей нужно, чтобы Гарри по доброй воле сражался с бессмертным Тёмным Лордом. Но большинство взрослых даже это бы не остановило. Если бы кто-то с более низким статусом отказался подчиняться, они бы даже не задумались о последствиях...

— Профессор? — обратился Гарри.

Ведьма повернулась к нему.

Гарри глубоко вдохнул. Ему нужно немного злости, чтобы сделать задуманное, потому что храбрости у него всё равно не найдётся.

Она меня не слушала, — накручивал себя Гарри. — Я бы взял больше золота, но она же не слушала.

Он полностью сосредоточился на МакГонагалл и на желании увести беседу в нужное русло.

— Профессор, вы думали, что сотни галлеонов будет более чем достаточно для покупки сундука. И поэтому вы не потрудились предупредить меня, когда осталось всего девяносто семь монет. Именно о таком способе мышления говорится в научных исследованиях. Вот что случается, когда люди считают, что они оставили себе некоторый «запас прочности». Люди недостаточно пессимистичны. Если бы это зависело от меня, я бы взял двести галлеонов — просто на всякий случай. В хранилище была уйма денег, и излишек я мог бы вернуть позже. Но я думал, что вы мне не разрешите. Я думал, что вы рассердитесь, даже если я просто попрошу об этом. Я был не прав?

— Вынуждена признаться, что вы были правы, — ответила профессор МакГонагалл. — Тем не менее, молодой человек…

— Именно поэтому мне сложно доверять взрослым, — каким-то образом Гарри заставил свой голос не дрожать. — Они сердятся, даже если ты всего лишь пытаешься их убедить. Для них это дерзость, нахальство и попытка оспорить их более высокий статус в племени. Если с ними пытаться разговаривать, они сердятся. Поэтому, если бы мне потребовалось сделать что-то по-настоящему важное, я бы не смог доверять вам. Даже если бы вы меня внимательно выслушали — ведь роль серьёзного взрослого это тоже предписывает — ваши поступки всё равно бы не изменились. Что бы я ни сказал, вы бы не стали действовать по-другому.