Клеопатра и Цезарь. Подозрения жены, или Обманутая красавица - Наташа Северная

Помпей скривился.

– Если я не ошибаюсь, Птолемей обещал Риму сокровища фараонов, – промолвил он с вызовом, – но сейчас нам нужна лишь военная помощь!

Клеопатра напряглась. Если она и испытывала какую-то симпатию к римлянину, то теперь в ее сердце остались лишь брезгливость и ненависть.

– Сокровища фараонов? Впервые об этом слышу. Мой отец был большим выдумщиком, и не стоит принимать его слова на веру. А о военной помощи я, конечно же, подумаю.

После чего Клеопатра сделала знак, что аудиенция окончена, и удалилась.

В спальне ее ожидал взбешенный Аполлодор. Согласно уговору, он все это время находился в потайной комнате и слышал весь их разговор.

– Ты не в том положении, чтобы проявлять свой норов!

– А он? Ты слышал, как он разговаривал?

– Он предлагает очень много! Рим забудет про долг – вот что важно!

– Я царица, а не девка!

– Теперь ему захочется поговорить о том же самом со старшим Птолемеем и Потином! А у него не должно быть такого желания!

– Я все понимаю!

– Ты сегодня же дашь ему ответ! Иначе завтра с ним будет говорить Потин!

Клеопатра перевела дыхание. Наступит ли когда-нибудь конец ее унизительному зависимому положению?

– Он должен как можно быстрее покинуть Александрию уверенный в твоей помощи, иначе Потин…

– Да знаю я!

Как бы ей хотелось быть гордой и надменной царицей! Как бы ей хотелось унизить римлянина! Но нельзя! Нельзя!!!

Вечером, приняв ванну и умастив тело благовониями, Клеопатра накинула на тело прозрачную тунику. Она долго разглядывала себя в зеркале и убеждала в том, что Египет достоин такой жертвы. Прежде чем взять серебряный поднос с фруктами и вином, она выпила принесенную Аполлодором настойку. Расслабившись и почувствовав какое-то странное возбуждение, она смело направилась в спальню к Помпею.

Тот уже готовился ко сну. Утренний разговор с царицей разозлил его, он ожидал мгновенного согласия, а наткнулся на надменность и высокомерие. Увидев на пороге спальни Клеопатру в прозрачной тунике, Помпей пораженно замер.

– Мой друг, я пришла дать тебе ответ и угостить царским вином, – ласково проговорила царица, медленно идя к нему и мягко покачивая бедрами. Ее глаза странно блестели, щеки пылали, на лице блуждала бесстыдная улыбка. От суровой и зажатой девушки, которую он видел утром, не было и следа. Какое странное перевоплощение…

– Я с удовольствием выпил бы вино, но…

– Но… – томно продолжила Клеопатра, поставив поднос на мраморный столик возле ложа и взяв наполненный бокал в руки.

– Завтра я отплываю.

– Разве может нам это помешать?

– Нам?

– Выпей, друг мой.

Взяв бокал в руки, Помпей выпил его содержимое одним махом. Странный дурманящий запах, исходивший от Клеопатры, обволакивал и затуманивал его сознание. Через мгновение он почувствовал непонятную эйфорию и… желание.

– Итак, мы остановились на военной помощи Риму. Безусловно, я ее окажу.

Помпей толкнул Клеопатру на постель, она истерично рассмеялась и быстро села на подушки.

– Но мне мало того, что Рим забудет о долге.

– Мало?

– Моя военная помощь дорогого стоит.

– Сколько?

– Хочу свободу.

– Свободу?

– Рим должен официально объявить, что больше не является опекуном Птолемеев. А еще Рим должен признать завещание моего отца внутренним делом Египта.

Помпей с трудом сдерживал себя, но Клеопатра ловко держала оборону из подушек.

– Согласен.

Аполлодор вздрогнул от громкого истеричного смеха Клеопатры. Закрыв дверь потайной комнаты на ключ, он направился в свои покои.

Гней Помпей получил шестьдесят кораблей и пятьсот всадников Габиния, живших в Александрии со времен возвращения Птолемея Авлета на трон, также на его базу в Диррахии были отправлены запасы зерна.

Весть о том, что Клеопатра стала любовницей римлянина и в обмен на военную помощь выторговала для себя особые условия, мгновенно облетела дворец и всю александрийскую знать. Потин тут же пустил слух, что теперь она обязательно убьет старшего Птолемея, чтобы захватить власть и предаваться разврату.

«Порочная девка» – вот что теперь ненароком могла услышать Клеопатра, проходя по дворцовым галереям. Внешне сохраняя надменность и высокомерие, она страдала от сплетен и слухов, распространяемых ее недругами. Ненависть долго копилась и наконец обильным дождем пролилась над ее головой. Клеопатре мстили за все: за то, что она была любимицей царя Птолемея Авлета, за то, что была не такой, как все – вместо пьяных и развратных пиров, к чему так привыкла знать, она проводила время в библиотеке и Мусейоне; вместо поиска жениха среди придворных она работала над чертежами нового храма и театра; вместо легкой и беззаботной жизни, к которой приучил весь дворец Птолемей Авлет, его дочь вела ученые беседы и диспуты. Грязные и подлые сплетни очерняли ее репутацию. Клеопатра понимала, с Потином и Птолемеем надо быстро и жестко покончить.

Но евнух опередил ее.

Аполлодор ворвался в царскую спальню в тот момент, когда Мути расчесывала Клеопатре волосы, а Нефтида рассказывала ей историю о необыкновенной любви проклятой царицы Нефертити. В руках сирийца был меч, а за дверью стояла царская охрана.

– Скорей собирайся! Надо бежать!

– Куда? Зачем? Что случилось?

Тяжело дыша, советник отдавал приказы:

– Нефтида, Мути, помогите царице собрать вещи и сами одевайтесь! Это конец, – сказал он, повернувшись к Клеопатре, – Птолемей подписал указ о твоем аресте. Ты объявлена предательницей.

Раздался вопль трех женщин. Первой опомнилась Нефтида. Схватив Мути за руку, она бросилась к гардеробу Клеопатры. Потрясенная царица прижала руки к груди. Аполлодор видел, что она на грани отчаяния. Овладев своими чувствами, Клеопатра холодно сказала:

– Выйди из спальни, я оденусь.

Ей пришлось бежать из Александрии глубокой ночью, так как утром ее должны были арестовать за пособничество и незаконную военную помощь римлянам по приказу Птолемея. Ошеломленная и подавленная тем, что ее переиграли и предали и что теперь она изгнанница, Клеопатра несколько дней не могла ни с кем разговаривать.

Аполлодор предложил бежать в Сирию. Используя его связи, они могли бы попытаться собрать войско и двинуться на Александрию – отвоевывать трон. Страдая от того, что ее статус изменился и теперь она поверженная царица, Клеопатра была вынуждена, используя свой дар убеждения и редкое обаяние, из невозможного сделать возможное. Начались суровые будни. О роскошном образе жизни пришлось забыть и приспособиться к новым условиям и обстоятельствам. Больше всего Клеопатра страдала от невозможности посещать Мусейон и читать рукописи – все это было в покинутой ими Александрии. Она даже не успела спрятать свой проект нового театра – он так и остался лежать на столе. Оставалось надеяться, что ни Птолемей, ни Арсиноя, не обладая большими познаниями, поленятся в этом разбираться и оставят все как есть. Немалые страдания причиняла ей мысль о том, что, будучи на вершине, она бесцеремонно была оттуда свергнута и оказалась у подножия, словно простая смертная. Куда смотрят боги? Почему они позволяют торжествовать подлости и предательству?