Консультант по дурацким вопросам - Олег Дивов

— Не позволю ему подвигов, — сказал Миша. — Перетопчется как-нибудь. За подвиги тут я отвечаю, трам-тарарам…

На четвертый день съемок он увидел, что все, конечно, замечательно, только отрываться от группы надолго ему нельзя. Едва он самую малость расслабился — и нате вам.

По сценарию надо было изобразить инженерную разведку после боев. На южной окраине города, недалеко от лагеря миротворцев, стоял изрешеченный пулями детский садик: все стены в оспинах и ни одного целого стекла. В нем-то и собирались снимать.

— Слушай, погоди, — сказал сопровождающий из МЧС. — Давай на всякий случай его проверим. До границы рукой подать, вон они, грузины, мало ли… Я сейчас дерну наших саперов, они здание посмотрят, потом будете заходить.

Миша кивнул и попросил своих обождать. Действительно, вон они, грузины, их отсюда видно невооруженным глазом. Могли чисто из вредности зайти ночью и оставить гостинец. Сунуть мину под крыльцо хотя бы. Они сами небось уже забыли, а мы нарвемся — обидно будет.

Саперы приехали быстро — двое дядек в возрасте.

— Что у вас тут?

— Да вот здание надо зачистить.

— Да, хорошо. Сейчас поглядим.

Саперы достали щупы и развернули их на всю длину.

— Секундочку, — сказал Миша. — А металлоискатель?

— Нету, — равнодушно ответили ему.

— Хоть какой-то…

— Нету.

Какие интересные саперы, подумал Миша. А как они без металлоискателя обходятся — нюх у них собачий, что ли?

— Ладно, а со щупами что будете делать в здании? Бетонном?

— Проверять, — сказали ему уже не слишком дружелюбно.

Черт знает, подумал Миша, может, я чего не понимаю… И пошел вслед за саперами к детскому саду.

Дальше ему полагалось слегка поседеть, наверное, но все произошло так быстро, что некогда было испугаться. Приступочка перед дверью — две ступеньки, мраморные плиты, дальше, собственно, дверь. Первое, что сделали оба сапера, это, не проверяя качание ступеней, бодро поднялись по ним и шагнули на порог дома.

Миша успел только инстинктивно пригнуться. Потом через силу разогнулся: неудобно все-таки, наверняка кто-то из группы в спину смотрит.

Твою мать, подумал он, осознав, что эти два каскадера остались живы-здоровы и уже вовсю шуруют внутри здания. Мать твою. Как же я не сообразил. Они привыкли к тому, что работают на открытой местности. Ты щупом протыркался, нашел железяку, теперь ее можно аккуратно загрузить в мешок с песком и увезти на полигон либо уничтожить на месте накладным зарядом — и в чем проблемы?

Они наверняка хорошие саперы, раз живы до сих пор. Хорошие в определенных условиях. В поле, в кустах, на грунтовой дороге… Но если перед тобой потенциально заминированный дом, туда их пускать не надо.

А кого тогда?.. А тебя, приятель. Ты, конечно, Пиротехнику не годишься в подметки, но Пиротехник ценнейший член команды и не отвечает за ее безопасность. Его дело все взрывать, а твое — следить, чтобы никто не взорвался.

Вот же угораздило, подумал Миша. Ладно, они выйдут — сам зайду и все углы обнюхаю. Ничего там нет, скорее всего, но мало ли… Он сунул руки в карманы и пошел к скучающей группе. Первым ему на глаза попался администратор, молодой парень, очень четкий и старательный, но все-таки молодой, — и Миша тут же чисто от расстройства учинил ему инструктаж. Когда тебе испортили настроение, не жадничай, не держи в себе, поделись с каким-нибудь хорошим человеком.

— Все на месте? Лишних нет? Если кто пропадет, это еще полбеды, вот если лишний появится и мы его не знаем, это совсем худо. Напомни ребятам: следите, чтобы ничего не украли, и смотрите, чтобы не случилось утечки информации. Потому что если появятся кадры, как мы тут что-то большое красивое снимаем… Нам это не нужно. Опасайся человека с сумкой, это вор, бойся человека с фотоаппаратом, это стрингер.

— Я слежу, — сказал администратор очень серьезно.

Миша пригляделся к нему — и поверил.

— Я тебе каждый день буду об этом напоминать.

— Ну и правильно.

А из парня выйдет толк, подумал Миша. Я в свое время такие инструктажи с трудом переваривал.

На следующий день снимали «работу грузинского снайпера по гражданским», и тут Миша впервые засомневался в том, что продюсер выбрал на фильм подходящего режиссера.

Достали СВД, нашли «Лешего» — снайперский маскировочный костюм, такой даже не мохнатый, а волосатый.

— Кто сыграть может натурально? Кого-нибудь из МЧС попросим?

— Погодите, — сказал режиссер. — У нас же Клименко здесь, он наверняка умеет.

Миша умел. Напялил «Лешего», ушел в кусты и грамотно залег там.

Через несколько минут в кустах появился режиссер и обрадовал:

— Неправильно лежишь.

— Здрасте, пожалуйста! — Миша почти обиделся.

— Тебя камера не видит, — терпеливо объяснил режиссер.

— Естественно! Какой же я снайпер, если меня видит камера?!

— Михаил, ляг правильно! — сказал режиссер с такой интонацией, что Миша вспомнил свою маму в период обострения материнского инстинкта, бессмысленного и беспощадного.

Не говоря ни слова, он выбрался из кустов, ушел в поле и упал там. Хорошо заметным холмиком.

— Отлично! — крикнули ему. — Теперь правильно! Видим тебя! Вот так и лежи!

«Это неправильные пчелы, — вспомнил Миша. — И они делают неправильный мед».

Он бы извелся со стыда, но, по счастью, чисто машинально запихал под масккостюм не только рацию, с которой не расставался ни на секунду с тех пор, как группа приехала, а еще и свой мобильный. И, конечно, забыл его выключить. Трубка вдруг задергалась, а когда Миша ее достал — спросила:

— Ну, ты чего? Танки-то свои заберешь?

Миша аж подпрыгнул и едва не выронил телефон.

Отдельный танковый батальон МО РЮО до войны насчитывал десяток дряхлых Т-55, к нему же были приписаны тридцать БМП-2 и тридцать БТР-70. Это на бумаге, а как оно на самом деле у здешних вояк, Миша теперь представлял — и заранее нервничал. Сколько техники уцелело и на что она похожа, можно установить только непосредственно на месте, тщательно ощупав руками.

Более всего он был уверен, как ни странно, в трех трофейных «семьдесятдвойках» — их хотя бы кто-то когда-то видел.

Батальон стоял в Джаве, километров за двадцать пять от Цхинвала. Миша принесся туда на всех парах и спросил: ну, где мои танки-хуянки?..

Радость-то какая: танки стояли на площадке и даже неплохо выглядели. Только не раскатывай губу раньше времени, напомнил себе Миша — и угадал.

— Слушай, ты понимаешь, в чем фигня-то… — сказали ему. — У нас на ходу полторы машины.

— Не понял?..

— Ну, вот у этого заклинен правый фрикцион. Все, машина никуда не едет… Вот эта в порядке, она заводится, а вон у той пробит носовой бак.

— Какой?..

— Носовой.

Спокойно, я же не танкист, сказал Миша себе.

— Ребята, а покажите мне пальцем, где этот бак находится. Может, я чего не знаю?

— Да вот.

— Мужики, это нижняя лобовая деталь, вы чего?

— Погоди-погоди. Вот!

Миша пригляделся. На морде танка справа тройной стык: бортовая броня, нижняя лобовая деталь, верхняя. Чуть ниже и правее стыка он увидел аккуратную дырочку от гранаты РПГ. Бил кто-то из осетин четко в лоб, видимо, хотел попасть в гусеницу.

— Я загляну?..

— Да сколько угодно, они же теперь твои, пусть и временно…

Миша полез в танк и принялся щупать его руками.

То, что он отыскал внутри, было из серии «Бог любит идиотов». Повезло грузинским танкистам сказочно. Вот как все случилось: кумулятивная струя от гранаты прожигает броню, а дальше идет четко вдоль бортового листа. Проходит по листу и достает до левого топливного бака. И уже на излете струя делает в нем дырку чуть выше середины. И теперь, когда ты наливаешь больше половины бака соляры, она через эту дырку точно по полочке, которую прожгла струя, идет до носа машины — и капает наружу. Полное впечатление, что в носу — бак, и он течет.

Ну и ну, подумал Миша. Нет, я понимаю, у них раньше не было «семьдесятдвоек», это для местных нечто свеженькое и неисследованное. Так исследуй, елы-палы! Неужели просто не интересно? С окончания войны скоро будет год — ладно, ни хрена не сделано, так они даже не удосужились облазить машину и посмотреть, что это к ним такое приехало… Почему?!

И тут Миша совершил еще одно открытие, уже не технического, а психологического свойства. Почему?! По кочану! Они ведь победили! Наконец-то одержали крупную победу, а если повезет — окончательную. Сколько лет Осетия бодалась с Грузией за независимость? Когда тут начались этнические чистки и случился первый расстрел беженцев на Зарской дороге? В девяносто втором!.. И вот теперь осетины в кои-то веки уверены, что к ним очень долго никто не сунется. По чиновникам из силовых ведомств этой веры не заметишь — те все еще в напряжении. А кто попроще, на ком меньше ответственности, тот выдохнул и распустился. И местное раздолбайство на низовом уровне — от того, что они позволили себе невиданную роскошь больше не бояться войны. Будут провокации, будут перестрелки, но это все привычные мелочи по сравнению с пожирающим душу страхом вторжения.